Летучий голландец - Никитин Юрий Александрович - Страница 4

Он так и не отнял подзорную трубу от глаз. Что он мог увидеть там, где пасовали радары?

Назар чувствовал отчаяние и злость. Что сказать еще, как убедить? Идиотское рыцарство, ложное понятие чести погубит корабль и команду. Измученные, голодающие, закостенелые в предрассудках – что они знают о новом сверкающем мире?

– Вы погибнете! – крикнул снова.

– Но имена останутся жить.

А плотник, смягчая резкость капитана, попытался растолковать:

– Разумеешь, и так слишком много таких, которые рады отречься от слова правды, дай только повод… Нам надо идти в шторм. Если не повернем, то, может быть, и там, на суше, хоть кто-то не свернет, не отступит…

– Нет, теперь все это не имеет значения, – твердо сказал Назар.

– Эх, не понимаешь… Что ж, может, теперь на земле вправду другие понятия…

– Да, у человечества другие понятия!

Плотник хмыкнул, неодобрительно покрутил головой.

– У человечества… А мы – не человечество? Те, кто Русь защищал, кто Киев строил – эти рази не человечество? В нем мертвых больше, чем живых… Помни это, паря! И понимай. Понимай!

Назар ухватился за последнюю соломинку, за последний шанс вернуть легендарных скитальцев в порт:

– Сейчас период солнечной активности! Да-да, большие вспышки на Солнце. Вы все крайне истощены… Вам лучше вернуться. В такое время вам плавать…

– Плевать, – перебил плотник. – Небесные светила вертят немощными и робкими. А у нас зори стоят там, где потребно нам!

Он сказал это с таким бешеным напором, что Назар невольно взглянул на небо, и ему показалось, что с детства знакомые созвездия, подчиняясь чудовищной воле этих грубых и невежественных людей, передвинулись и стали на указанные места.

Далеко впереди блеснула искорка. Исчезла на миг, сверкнула снова – уже ярче. Судя по скорости перемещения, это был ракетный спасательный катер. Он держал курс прямо на каравеллу: радиостанция жилета подавала сигналы четко.

Ван Страатен опустил подзорную трубу, сказал что-то коротко и резко. Плотник помедлил, тяжело посмотрел на капитана. Ван Страатен повернулся к нему, повторил приказ, повысив голос.

Плотник опустил голову, ответил почему-то по-русски:

– Будет исполнено, кэптен…

Поколебавшись, бережно снял с шеи нательный крест, поцеловал благоговейно и надел Назару. Тот ощутил прикосновение к шее мокрой волосяной веревочки. Крестик задел щеку, оставив странное ощущение тяжелого живого металла.

Вдруг, не успел Назар опомниться, сзади схватили огромные руки, взметнули над палубой. Назар закричал. Кто-то ругнулся над ухом.

– Чего вопишь? – донесся сумрачный голос плотника. – За тобой идут. В сем камзоле тебе надежнее, чем у нас… Не сгинешь.

Назар почувствовал, что его переваливают через борт. Он ударился ногами, услышал рядом тяжелое надсадное дыхание. Пахло солью и крепким мужским потом.

В этот момент корабль сильно накренился, и Назар сорвался в бездну.

Его выловили через две минуты. Странно, никто не вопил, что видит корабль-призрак. Летучего Голландца уже никто не видел, да и что можно было заметить в такую бурю в кромешной тьме?

Очутившись на палубе атомохода, Назар инстинктивно пошарил на груди, вспомнив крестик плотника. Пальцы скользнули по синтетической ткани жилета… Пусто…

«Привиделось, – мелькнуло в голове, и он ощутил несказанное облегчение от того, что все в мире снова стало понятно и обыденно. – Фу-у… А я уже подумал…»

И в этот момент нащупал на шее волосяную веревочку. Без креста. Долго лежал, закрыв глаза. И, успокаиваясь, думал, что со временем сумеет убедить себя, что сам зачем-то надел на шею эту веревочку.