Куявия - Никитин Юрий Александрович - Страница 60

Ну смотри же, гад, подумала она мстительно. Тебе не увидеть страха на лице артанки! Тем более дочери Осеннего Ветра, сестры победоносного Придона, сокрушителя Куявии.

Дракон все придвигался, сопел, кряхтел, вздыхал. Потом справа появилось нечто рогатое, жуткое. Блестка не успела вспикнуть, как чудовищная голова дракона опустилась с нею рядом, придвинулась, прижимаясь к бедру. Она набрала воздуха в грудь, чтобы завизжать, но у Иггельда вид ошарашенный еще больше, и она задержала дыхание. Вскинутую в страхе руку медленно опустила, пальцы легли на массивный лоб. Дракон хрюкнул, засопел. Она нерешительно поскребла ногтем в том месте, где вроде бы ушные раковины, дракон довольно закрыл глаза.

– Что, – сказала она ядовито, – не удалось напугать?

Иггельд сказал потрясенно:

– Какое пугать? Я сам… ошалел!

– Чего?

– Он никогда вот так… ни к кому. Что на него нашло, не понимаю. Нет, теперь я буду связывать тебя крепче. Черныш! Не прижимайся, раздавишь ее лучиночные ноги.

Черныш приподнял голову и смотрел на хозяина с укором. Лучиночные, подумала она оскорбленно. Это у меня лучиночные? Мерзавец, грубая скотина.

Черныш посмотрел на нее, на него и со вздохом облегчения опустил голову на прежнее место. Блестка ощущала тепло как от большой печки. Он сам старался не двигаться, чтобы не прогнали, и она уже решительнее поскребла его по складкам на лбу, прочистила пальцем какие-то странные канавки, бороздки. Дракон довольно сопел, жмурился, выпячивал губы и натягивал кожу так, что звенела под ее пальцами.

Иггельд смотрел с беспокойством, явно порывался отогнать наглого зверя. Блестка ощутила смутную благодарность: какие бы ни говорил грубости, что подлизывается или старается подкупить дракона, все же беспокоится за нее… Тут же вспомнила, как сказал про ее ноги, горячая кровь прилила к щекам, от злости заскребла дракона так, что тот зарычал от счастья и благодарно лизнул ей пальцы.

– Не разорви на части, – буркнул Иггельд. Он внимательно наблюдал за ее лицом. – Это Черныш, не я.

– Да уж тебя бы я не скребла так, – вырвалось у Блестки мстительное.

Он подумал, кивнул.

– Да… А жаль.

Она непонимающе смотрела, как он поднялся, лицо хмурое, взгляд увел в сторону, ушел перебирать какие-то ремни, слишком широкие, чтобы оказаться конской упряжью, но для дракона как раз, если только предположить такую дикость, что дракона седлает, как коня, и даже затягивает подпруги.

Ратша кивнул в его прямую, как у артанина, спину.

– Он никогда не сидит без дела. То ли дело я… Разве это не счастье – посидеть в степи у костра в обществе очень красивой девушки?

Блестка подумала, не пора ли обидеться, но это сразу отгородиться от них, лучше разговаривать, может, получится выудить что-то ценное или пригодное для побега. А если удастся обоим перерезать глотки, то и вовсе прекрасно, Придон будет горд, Ютлан обрадуется и наконец-то улыбнется.

– Почему вы здесь? Так далеко от мест боев?

Ратша развел руками.

– Каких мест? Половина Куявии уже захвачена вами. Войска разбиты. Мы с Иггельдом не воюем, только летаем, куда пошлют, наблюдаем, сообщаем какие-то сведения о ваших войсках тем князьям и военачальникам, что все еще не потеряли надежды.

– А такие есть?

Он не обиделся, пожал плечами.

– Не знаю. Но настоящие мужчины должны сражаться даже тогда, когда надежды совсем нет, верно?.. Так что у нас не война, а обыкновенная разведка. Иггельд заметил повозку, что двигается ночью, удивился, он у нас любопытный… Почти как Черныш, которого ты чешешь. Снизились, пролетели почти над головами пару раз, кони бы уже испугались, но волы – звери спокойные…

– А как же моя охрана? – спросила она недоверчиво. – Они на конях!

– Они, как и положено, ускакали вперед, – объяснил Ратша. – Проверяли дороги. Мы хотели сесть прямо перед повозкой и захватить ее, но охранники вернулись быстро, а потом вы остановились на ночь. Мы, конечно, сглупили на этот раз. Всегда нападали с драконом вместе. Вернее – он нападал, а мы уж сзади…

– Как трусливые крысы, – сказала она с негодованием и презрением.

– Да, – согласился он, – похоже… На этот раз Черныша оставили, ведь нас было пятеро, а все мы, если честно, воины не простые, не простые. Без хвастовства скажу, что я могу выстоять против десяти умелых бойцов, Кучко был первый силач в Городе Драконов, а Тугарпан не знал равных в борьбе и метании дротика. Про Иггельда вообще молчу…

Она спросила живо:

– Почему?

– Он не воин, – ответил он просто. – И сражаться не любит. Где может обойтись без драки, всегда уступает. Но когда приперт к стене – я сам видел, как он голыми руками ломал хребты и разбивал головы, как глиняные горшки.

Она сказала с презрением:

– Что он за мужчина? Настоящий мужчина должен любить звон оружия, блеск боевых топоров, пьянящий зов боевых труб! Что за мужчина, если не стремится к боевой славе?

Ратша буркнул:

– А у вас все стремятся? Мы пролетали и над Артанией. Я сам видел, что большинство ваших мужчин в рубашках мирно пашут землю. Другие, тоже не воины, ловят рыбу. Третьи пасут стада. И не только табуны, но и стада коров, овец…

– Ну и что? – возразила она. – Все равно мечтают о воинской славе!

Он не нашелся что ответить, да и вернулся Иггельд, пинками поднял разнежившегося дракона, заставил удалиться. Разговор прервался сам собой. Она лежала, держа связанные руки перед собой, но поймала внимательный взгляд Ратши – понимает, что в этих случаях пленники пробуют перегрызть, надежнее бы связать за спиной, но этот Иггельд то ли дурак, то ли еще почему-то сплоховал, надо бы перевязать…

ГЛАВА 3

Закрыв глаза, она начала посапывать тихонько, потом громче и громче. Для убедительности дернулась два раза, недовольно буркнула вроде бы сквозь сон и продолжала сопеть дальше. Куявы некоторое время переговаривались, потом Ратша сказал со сладким зевком:

– Раз ты все одно не спишь, то я пока подремлю. Что-то после такого ужина… или завтрака? Хрен с ними, трапезы… всегда на сон тянет. К чему бы это, а?

– Спи, – буркнул Иггельд. – Скоро рассвет, куда в тебя столько сна влазит?

– Лучше переесть, – буркнул Ратша сонно, – чем недоспать, лучше недоспать, чем перепить… тьфу, видишь – уже заговариваюсь!.. Разбуди меня, когда будем подлетать к Долине.

– Разбужу, – буркнул Иггельд.

– Вот видишь, кроме неприятностей соседей, в жизни есть еще и другие радости…

Слышно было, как он кряхтел, устраиваясь, бурчал, укладывался, а потом испустил довольный вздох, словно отдыхающий дракон. Блестка затаила дыхание, отчаянно надеялась, что и этот главный гад тоже задремлет… нет, не задремлет, это же видно, Ночной Дракон – жестокий и беспощадный зверь, куда хуже своего дракона, что как будто и не зверь вовсе, а спокойная корова. Даже ласковый теленок…

Когда она тихохонько приоткрыла глаз, готовая опустить веко в любой момент, Ратша безмятежно спал, а Ночной Дракон к ней спиной перед костром, даже перед огнем не горбится, спина прямая, а плечи широкие, красиво блестят, как брошенные в огонь медные шары. Волосы со спины кажутся темными, как и должны быть у мужчин, но со стороны костра высвечивается их настоящий цвет, цвет кожи смертельно больного человека.

Она нарочито засопела, словно во сне, застонала. Он не повернулся, смотрел в огонь, глупая мужская привычка, голос его прозвучал холодно и ровно, словно он сам был этой огромной холодной жабой:

– Если у тебя возникают мысли о побеге, забудь их. Здесь ровная степь, дракон изловит, как муху. И съест.

Она пробурчала нечто нечленораздельное, мол, крепко спит, что-то снится, сама продолжала наблюдать вполглаза. Ночной Дракон лишь однажды встал, оглянулся на нее, ненадолго исчез в темноте. Она чуть не ринулась бежать и очень хорошо, что удержалась: спустя несколько мгновений он вынырнул из тьмы с охапкой крупных сучьев.

Едва он сел и бросил на багровые угли сразу несколько веток, она тихохонько поднялась, огонь резво пошел расщелкивать сучья, веточки, грыз жадно и весело, как молодой щенок, и пока Ночной Дракон еще не сообразил, что это за шум…