Куявия - Никитин Юрий Александрович - Страница 40

Иггельд сказал задумчиво:

– Ты сказал… Гм, что-то у меня от твоих слов нехорошо.

– От каких? – удивился Ратша. – От моих героических речей? Ты чего?.. Или уже в мечтах таскаешь на сеновал девок из своих деревень?.. И то дело доброе, полезное. Надо землю населять детьми сильными, здоровыми! От кого еще дети пойдут сильными да храбрыми, как не от нас с тобой?.. Я сказал только, что сейчас, когда от всего войска только ошметки, эти остатки ошметков стянутся только к настоящим полководцам. Вот тут-то и видно всем и каждому, кто чего стоит!

Иггельд кивнул, лицо оставалось задумчивым.

– Ты прав. Ты еще как прав. Сейчас, когда каждый сам выбирает, под чьи знамена встать, как раз и видно…

– Ты что, недоволен?

– Да нет, но у князя в самом деле войско скоро будет больше, чем у самого Тулея.

– Если уже не больше, – сказал Ратша довольно.

– Если уже не больше, – повторил Иггельд очень серьезно. – Еще я слыхивал, что Брун сам раздавал вотчины и земли своим лизоблюдам и подхалимам. Что сейчас с ним случилось?

Ратша подбоченился.

– Разве не ясно? Лизоблюды и подхалимы нужны только в дни праздности. Но когда приходит лихая година, любой смотрит с надеждой на таких орлов, как мы с тобой! И самых сильных стараются задобрить, подкупить, привлечь на свою сторону. Мы разве не те, кто придет и спасет?

Иггельд наконец оттолкнулся спиной от стены, у него такая же лавка, как и у Ратши, в комнатах для бедных и слуг это заменяет кровати, лег, тоже вперил задумчивый взгляд в потолок.

– Надо поскорее заснуть, – ответил он невпопад.

– Почему?

– Чтобы скорее наступило утро.

Рано утром уже во дворе у князя толклись вместе с другими такими же, жаждущими сражений, перемен, ловили новости. Если с дракона можно разом ухватить взглядом передвижение армий, то узнать, что какой князь или бер сказал о войне с артанами, можно вот так, из подслушанных разговоров. И кто какие действия предпримет.

Князь появился после завтрака, сразу же в сопровождении знатных лиц вышел на площадь, там за ночь собрали помост. Вокруг начал собираться народ, все обвешанные оружием, почти все уже прокаленные солнцем, с обветренными лицами, решительные, с громкими уверенными голосами. Но хотя все держались гордо, никто спин не склонял, Иггельд и Ратша с их громадным ростом смотрели поверх голов и сразу увидели, как на дальний конец площади из кривой улочки начали выплескиваться всадники в блещущих доспехах, на тяжелых рослых конях. Все это умело и слаженно развернулось в полк тяжелой панцирной конницы, неторопливой рысью двинулось в сторону помоста, а из переулка все выплескивались новые всадники и с ходу настигали, сразу умело и безукоризненно занимая место в строю. Вся эта масса перешла на такой же неторопливый галоп, стремясь пройти мимо князя Бруна во всем блеске железного и несокрушимого войска. Звонкий стук подков перешел в грохот, они неслись в шесть рядов, привычно пригнувшись к конским гривам, разве что копья держали остриями вверх. Один только скакавший впереди полка молодой бер выпрямился и, выхватив меч, прокричал что-то, обращаясь к Бруну.

Князь кивнул с покровительственным видом, грохот заглушал слова, видно только разинутый рот, белые блестящие зубы на покрытом пылью лице. Иггельд насторожил слух, но услышал только довольный голос человека, стоявшего справа от князя:

– Чьи эти люди?

– Бера Озбириша, – ответил Брун. – Он первым откликнулся на мой призыв, но прибыл только сейчас…

– Зато как, – сказал тот восторженно. – Разве с этими стальными львами не победим?

Брун проговорил мрачно:

– Только бы оставались верными. Когда на страну сыплются такие удары, то все разбегаются в страхе. Каждый начинает рвать добычу не у врага, а у ослабевшего соседа. Мы должны быть едины!..

Всадники проносились мимо, уже все что-то выкрикивали, Иггельд видел веселые лица, смеющиеся глаза. Отсюда, сверху, в металлических доспехах и переливающихся на солнце кольчугах они казались плотной стаей рыбы, идущей на нерест, но когда проскакали мимо, за ними остался жаркий накаленный воздух и облачко бурой прожаренной пыли.

Ратша толкнул Иггельда в бок, лицо сияло довольством.

– Ну как тебе такое?

– Мощь, – признался Иггельд. – Я не видел, как они дерутся, но не представляю, как артане смогут выдержать удар такой конницы!

– Никто не может, – заверил Ратша. – Надеюсь, князь сегодня же придумает, чем заняться и нам. Пока армия развертывается, это займет дни и недели, но мы могли бы прям сегодня!.. Пойдем в корчму, поедим, подумаем. Если надо, он сам за нами пришлет человека, а если нет, то после обеда заявимся к нему и скажем… Да, скажем! Ты как?

– Скажем, – согласился Иггельд. Он посмотрел в небо. – Бедный Чернышик…

– Почему бедный?

– Все летает… Голодный, наверное.

– Он у тебя всегда голодный, – уличил Ратша. – А летать сейчас не трудно, крылья растопырил – и все. Даже я чуйствую, какой теплый воздух от земли идет. Коня поднимет!

Народу в княжеском дворе и на площади перед дворцом становилось все больше – куявы любят поспать, Иггельд и Ратша едва протолкались на свободное место, осмотрелись, Иггельду есть не хотелось, но Ратша резонно спросил, а чем еще заняться, если не есть, пить да по бабам, Иггельд нехотя потащился следом. Ратша на ходу расстегнул пояс, расстегнул ворот рубашки, закатал рукава выше локтей, намереваясь заняться очень серьезным и важным делом поглощения жареного кабанчика. Как они уже достали, эти жареные кабанчики, подумал Иггельд сердито.

Когда миновали ворота постоялого двора, вдали звонко и торжественно пропели трубы. Донесся далекий звук, будто стучали в огромные бубны. Ратша прислушался, повертел головой. Иггельд остановился, тоже оглядывался, искал глазами хоть что-то, что стряхнет это ощущение неудачи, но все равно видел только крупное властное лицо князя с его насупленными бровями, полные гордости и вызова глаза, плотно стиснутые губы. Нет, вроде бы получил даже больше, чем ожидалось: вон какую вотчину светлейший князь пожаловал! Но все-таки неспокойно, даже тревожно. Не успел поговорить о самом важном: где же и каким боком впишется в эту войну со своим Чернышом, чтобы с наибольшей пользой, да и вообще…

Ратша вернулся, выглянул из ворот.

– Ого! – донесся его удивленный возглас. – Да ты не поверишь… Да очнись же!

Надо было что-то ответить, Иггельд сказал раздраженно:

– Ну что там?

– Посмотри сам!

– Говори, – отозвался Иггельд. – Тебе же все видно.

– Ты не поверишь!

– Поверю, – устало возразил Иггельд.

– Не поверишь, – сказал Ратша настойчиво. – Иди сюда! Кто не хотел идти жрать? Прикидывался, значит?

На улицу со стороны городских ворот въезжали пятеро артан. Все обнаженные до пояса, хотя уже немолоды, но тела их на зависть вельможам сухи и поджары, с блестящей здоровой кожей и перекатывающимися мышцами. У всех пятерых волосы прихвачены широкими стальными обручами: поговаривают, что артане в бою еще и бодаются, как козлы, а удар головой вообще страшен и без всякого стального обруча, на запястьях и бицепсах боевые браслеты: толстые, с шипами, с ловушками для улавливания лезвия чужого меча.

Их окружали всадники Бруна, пышно одетые, в прекрасных доспехах, с султанами на шлемах и с такими же султанами, укрепленными между конских ушей. Иггельд ощутил, что на фоне таких вот полуголых воинов они выглядят как надутые петухи, нелепо разряженные, смешные в своем стремлении нацеплять на себя побольше ярких перьев.

– На пленных не похожи, – пробормотал он.

– Какие пленные! – воскликнул Ратша. – Смотри, с каким почетом их встречают!.. Неужели начинаются переговоры о мире?

– Вряд ли, – сказал Иггельд с сомнением. – Сейчас ни им это не надо, ни нам…

– Почему?

– Они прут, не встречая сопротивления, а переговоры начнут, когда расшибутся о какую-нибудь твердыню. Нам тоже сейчас мир зачем? Слишком много прогадали. Да еще так быстро, что еще не опомнились, не смирились… Нет, тут что-то иное.