Княжеский пир - Никитин Юрий Александрович - Страница 78

– Не надо бить моего слугу, – сказал он ровным голосом, из котором страх быстро выветривался. – Уже ясно, что вы не стражи… Значит, искатели сокровищ?

Рагдай взял его за горло, легонько сжал.

– Мне плевать кто ты, – сказал он почти ласково, – но спрашиваю я. Ответь или умри.

Он сдавил сильнее. Лицо человека потемнело, глаза полезли на лоб. Впервые в нем появилось подобие страха. Прохрипел:

– Я… верховный казначей…

– Ого, – сказал Рагдай. – А чего ты здесь?

– Казна разорена…

– Ну-ну. А ты здесь подкладываешь тайком?

– Я не могу… ды…шать…

Рагдай расслабил пальцы, но руку с горла не убрал. Залешанин посматривал и за другим, а тот, хоть и чуял близкую смерть, но даже не пытался взглянуть в сторону тяжелой кирки.

– Чего вы здесь…

Казначей прошептал:

– За той стеной… казна…

Рагдай удивился:

– Ты же сказал, что пуста.

– Пуста.. для империи. А с меня требуют деньги на ведение бессмысленных войн, на развлечения, что еще дороже войн… Но там остались крохи, которых хватит, чтобы пожить остаток жизни в сытости.

Залешанин ощутил нечто вроде сочувствия, а Рагдай даже кивнул:

– Представляю, какие крохи. На них можно будет купить домик, коровку, небольшое королевство, выстроить флот, снарядить армию. Мелочь для империи, но все же приятно… Так?

– Ты пришелец с севера, – определил казначей. – У тебя этот говор… И запах крови изо рта. Там этих крох хватит, чтобы и вам вернуться богатыми. И на ваших диких землях выстроить крепости, набрать войско, стать королями…

Залешанину показалось, что Рагдай задумался. Казначей и его слуга смотрели на него с ожиданием. В глазах казначея появилась злая насмешка. Затем руки витязя опустились на их шеи. Залешанин услышал хруст, оба тела дернулись, слабо поскребли ногами, и застыли, вытянувшись. Рагдай отодвинул их подальше, взял в руки кирку.

– Ну, чего стоишь?

– Ты… задавил их…

– Не марать же благородный меч, – оскорбился Рагдай.

Залешанин с сожалением поглядел на трупы:

– Надо было подождать, пока проковыряют. Да и зря ты… Империя – враг, пусть бы тащили все, что утащат.

Он нехотя взял в руки кирку. Рагдай примерился, начал мерно бить в стену, где остались свежие следы ударов. Бросил через плечо брезгливо:

– Союз с преступниками даже святого делает преступником. Уже не отмыться!.. Нет, мы с империей воюем открыто. Если воюем.

Залешанин ударил стену, кирка вывернулась, норовя клюнуть в ногу. Отпрыгнул, пробурчал:

– Тогда сдали бы их императору! Тот сам бы щит отдал, еще и мешок злата отвалил бы! Ну, пусть не мешок, если они тут такие бедные, но пару монет на лапу кинул бы…

Рассерженный, долбил стену, воображая, как император не только бы вознаградил щедро, еще и в задницу поцеловал: казну спасли, да еще и ворье передавили. Брехня, что в империи не знают благодарности. Нет таких стран, чтобы люди так оскотинились. Не все ради денег…

Рагдай бил ровно, мощно, будто давно готов был долбиться как дятел, а то и долбил уже где-то мрамор в каменоломнях. Залешанин часто промахивался, расшиб в кровь пальцы, кожа висела лохмотьями, он чувствовал, как сочится кровь. Пот заливал глаза, а дыхание заглушало глухие удары.

Он бил, сцепив зубы, Рагдай едва успевал уворачиваться от его богатырских замахов, он же первый заметил, что глухие удары стали вроде бы звонче. Оттеснив Залешанина, сам ударил несколько раз быстро и точно. Вывалился камешек, в лицо пахнуло спертыми запахами ладана и благовоний.

– Неужто все? – спросил Залешанин, едва дыша.

– Все, – согласился Рагдай. – Если там никого. Если нас не слышали. Если никто не войдет сейчас в зал с казной. Если сумеем выйти и пробежать по коридорам…

– Хватит, – перебил Залешанин. – Дальше знаю. Этих «если» еще как колец в кольчуге Претича.

– Почему Претича?

– А у кого еще такое пузо?.. Разве что у тебя, когда ту гадость жевал…

Вместе расширили дыру. Рагдай захватил светильник, но Залешанин полез первым, не терпелось выбраться из подземелья, а потом стоял как столб во тьме, пока сзади не забрезжил свет. Рагдай умело прикрепил светильник к стене. Лицо его было изнуренное, глаза сухо блестели.

Залешанин ошалело осматривался. Слабый огонек освещал только часть стены, где они вылезли из пролома, дальше тянулись сундуки и терялись во тьме. Он шагнул, отыскал огарок свечи, огонек светильника охотно прыгнул и к нему, можно осторожно двигаться вперед. Рагдай вытащил меч, Залешанин чувствовал сзади его напряженное дыхание.

Сундуки стояли так тесно, что приходилось идти боком. Многие раскрыты, ибо переполнены золотыми монетами, драгоценными камнями. Горками сложено оружие, сплошь унизанное драгоценными камнями, украшенное тончайшей ковкой по золоту.

– Как врал, скотина, – прошептал он.

– Кто?

– Да казначей… Мол, казна опустошена.

Голос Рагдая был сочувствующим:

– Да, обеднел базилевс… Трудное, видать, время.

– Ты чего?

– Дурень, здесь в самом деле что-то маловато для такой империи. Ладно, давай вдоль той стены. Выход должен быть где-то в той стороне.

Залешанин оглянулся, глаза напрасно пронизывали тьму:

– А наш пролом? Заметят сразу.

– Если войдут. – ответил Рагдай.

– А что, им злата не надобно? Вдруг император восхочет кого-то одарить?

– У базилевса в опочивальне стоят с десяток сундуков, – объяснил Рагдай. – Со златом, камнями, ожерельями, кольцами, серьгами… Думаешь, он за каждым колечком сюда бегает?

Залешанин пробормотал:

– Ладно… Но здесь-то сколько… Ты погляди на те скрыни! С мою хату. А вон там вовсе с войтов сарай. И все раскрыты, крышки не захлопываются… Совсем обнищал император!

– Я видывал и побольше… Ага, вон дверь.

С палицей в другой руке, Залешанин приблизился на цыпочках, приложил ухо к дубовой двери. Медные заклепки приятно холодили кожу. Рагдай прислушался тоже, сказал задумчиво:

– Вроде бы никого… Но не может же везти так долго?

– Чудно, что казна без охраны, – согласился Залешанин. – По ту сторону дворца тяжелая конница! Ну пусть коней сюда не пустят, но хотя бы с десяток крепких стражей с топорами. Казна все-таки, не хвост собачий! Хоть и обнищавшая, это видно!