Как стать писателем - Никитин Юрий Александрович - Страница 8

И как тут воспринять мои гадкие слова, что как ушат холодной воды, что как большой грязной палкой по голове? Конечно же, это естественная реакция на действия ­гада, что разбивает хрупкую мечту, даже грезу, о том, как за ни фига враз стать умным, красивым, богатым и знаменитым. Вы сидите себе терпеливо и высматриваете говорящую щуку или золотую рыбку, на худой конец все же трете медную лампу, и тут является хамло, что трезво так это говорит, что нет говорящих щук, золотых рыб-с, а медная лампа и есть только допотопная лампа и ни фига больше!

Увы, чуда хочется почти всем. И если человек скрепя сердце все-таки соглашается (слишком много об этом писали и говорили!), что нет снежного человека, телепатии и Бермудского треугольника, но он взбунтуется и не поверит, когда кто-то пытается рушить мечту о литературном даре, особом, таинственном и непознанном!

Нельзя жить вдохновением. Пегас чаще идет шагом, чем скачет.

Мораль:

Троллейбус – не резиновый, но в литературе для вас достаточно мест. Однако без труда…

Отступление по технике языка

Вообще-то и это правило, если следовать классическим правилам педагогики, стоило бы забросить подальше, к концу всего цикла лекций. Туда, где речь пойдет о доводке текста. Но если в год по чайной ложке, то кому-то надоест только базовое да базовое. Кто-то уже крут: если сейчас не поправит свое замечательное, то завтра с утра понесет в издательство. Так что для него надо хоть по капле, но давать то элементарное, что можно усваивать попутно с базовым.

Запишите для себя вот такое правило, выделите его красным, а если вы дальтоник, то просто крупными буквами и повесьте где-нибудь на самом видном месте. Чтобы всякий раз, пока пишете, взгляд натыкался на эту колючую проволоку.

И так до тех пор, пока это не войдет в плоть и кровь. Но и потом не снимайте, все мы о нем забываем, приходится снова и снова напоминать, да не другим придуркам, а себе, талантливому и любимому.

Правило: не вешать на каждое дерево табличку с надписью «Дерево». Более того, раз уж повесили, то снять. То есть вычеркнуть длинное и занудное объяснение, без которого и так все понятно. Все эти объяснения, которые так часто, к сожалению, встречаются, попросту раздражают. Никто не любит, когда его принимают за идиота. Но главное, это вредит самой ткани произведения, снижает динамику.

Без шуток, это напоминание насчет дерева стоит вообще повесить перед глазами, чтобы время от времени натыкаться, спохватываться, отыскивать в своем замечательном произведении эти таблички – а они обязательно ­будут, каждый их вешает, но не каждый снимает! – и снимать, снимать, снимать…

Это очень важное правило. К тому же очень простое в исполнении. Никто, ни один писатель не в состоянии писать сразу четко и ясно, уж поверьте, я общался с очень многими. Всяк пишет с массой сорняков, но уровень писателя во многом определяется как раз тем, сколько сорняков он убирает из написанного, а сколько оставляет.

Сейчас в книжных магазинах свободный доступ к полкам, а это значит, что никто не покупает, как прежде, когда были отделены прилавком: «Девушка! Мне вон ту и вон ту, что левее…», а девушка сперва с натянутой улыбкой подает книгу, потом начинает пыхтеть и люто вас ненавидеть – ходят тут всякие – за то, что просите еще и ­соседнюю, долго листаете и, наконец, благодарите, если смелый, возвращаете, а если нет – оплачиваете и не очень-то довольный идете домой. Сейчас каждый раскрывает книгу и долго всматривается в текст. Зацепит текст – куплю, не зацепит – поставлю на полку взад, и пусть ждет своего покупателя.

Так вот, зацепит или не зацепит, во многом определяется количеством этих жутко раздражающих табличек на деревьях.

Вывод:

Не вешать на каждое дерево табличку с надписью «Де­рево».

Чего ждет каждый автор, так сказать, по дядюшке Фрейду…

…но в чем никогда не признается? Увы, автор подсознательно жаждет, чтобы авторов было поменьше, вообще чтобы он был единственный на весь мир и потому чтобы в любом случае читали только его, Замечательного:-) И болезненно реагирует на появление новых, даже если на людях улыбается и поздравляет их с новыми победами, увы, так принято.

Только один из знакомых писателей сказал откровенно: Юра, а на фиг ты выдаешь им наши секреты? Мы горбом их постигали, каждый в одиночку изобретал, сколько шишек набили!.. Сколько ошибок, разочарований, потерь, тупиковых путей! А ты все отдаешь готовенькое… Пусть и они, гады, погорбатятся.

Но большинство, лицемеря даже перед своими, упорно говорили, что писательству научиться нельзя, что это от Б-га, должна посетить муза или хотя бы пегий конь с крыльями и что если будет вдохновление, то и пьяный грузчик напишет новую «Войну и мир», а не будет, то и свое имя не нацарапаешь.

Не стоит у классиков, политиков и великих деятелей прошлого выискивать подходящие для подкрепления своих позиций хлесткие фразы. Оно, конечно, звучит, но классики тоже не всегда бывали классиками, однако даже в ранге классиков иной раз брякали нечто либо в полемическом задоре, либо в порядке провокации, а потомки хватают по принципу: «сам Такой-то сказал!» – и глотают, как утки, не пережевывая и не понимая вкуса. К таким вот шадеврам относится и сентенция: «Если можешь не писать – не пиши!», принадлежит тому самому человеку, который в споре с Сеченовым как-то брякнул: «А раз человечество такое подлое, давайте уничтожим его к черту, пусть все снова с обезьян или рыб!»

Фразы фразами, но, по воспоминаниям современников, сам граф очень мог не писать, но превозмогал лень, дурное настроение, сплин, отсутствие музы и просто нежелание работать и каждое утро садился к письменному столу. И – работал, как ремесленник, то есть переписывал по двадцать раз один и тот же текст, улучшая его ремесленнически, в то время как мы все знаем: начинающие гении и по второму разу не правят свои тексты, ведь это уже не творчество! Это даже – ах-ах! – убивает творчество, как вы понимаете:-).

Вывод:

Вы, конечно же, лучше какого-то там Льва Толстого, но все-таки не рискуйте истратить жизнь в ожидании музы, что сделает за вас все сама.

Работайте!

Необходимость массовости профессии

Раньше и народ в массе был неграмотен, и профессия писателя была окружена ореолом таинственности избранника богов, к которому стенает не то конь с крыльями, не то девки опять же с крыльями. Сейчас же масса народа пробует себя на литературной стезе так же просто, как в бизнесе или профессии инженера, электрика, сборщика компьютеров.

А мы уже догадываемся, что в Бразилии нет шансов создать хорошую хоккейную команду, а вот в Канаде – есть. И не потому, что в Бразилии не играют в хоккей, – играют! Но в Канаде играют все, а вот в Бразилии игроков… столько же, сколько в России было писателей в эпоху Бунина. Кстати, победы нашего хоккея относятся к эпохе, когда у нас играли все, во всех дворах. Но пришла новая эпоха, люди получили доступ к массе других профессий, ранее недоступных, и молодые сильные ребята, что раньше шли в хоккей, пошли в бизнес, рэкет, челноки, охранные агентства…

В литературе как раз наоборот. Сейчас, когда «можно писать все» и когда можно получать не урезанные советским чиновником гонорары, в нее хлынула масса людей, которые раньше искали бы другое применение своим возможностям. А это как раз ситуация с хоккеем в Канаде.

Искусство – как поиски алмазов, сказал некогда Солоухин… Ищут сто человек, находит один. Но этот один никогда не нашел бы алмаза, если бы рядом не искало сто человек.

Не презирайте тех, кто в отличие от вас просто решил лучше устроиться в жизни и пишет «коммерческие» книги. Помните, чемпионами канадцы становятся потому, что вся Канада играет в хоккей, как бразильцы – в футбол. Больше пишущих – выше уровень наших чемпионов. Выше наш общий уровень.