Изгой - Никитин Юрий Александрович - Страница 57

Олег спросил серьезно:

– А если три раза?

Страж задумался, пожевал губами, а второй, более смышленый, хохотнул, толкнул друга:

– Что ты мелешь? Этому и раз нельзя. Посмотри на его кулаки!

– Но у нас же справедливость? – возразил старший. – Значит, для всех одинаково... Если его три раза, то и он три... Хотя, конечно, какая это справедливость, когда он и с первого раза череп разобьет как тыкву? Но и нельзя, чтобы его три раза, а он – один! Какая это тогда справедливость, а Гелон – город справедливости...

Олег толкнул коня, поехал, за спиной разгорелся спор о сути справедливости, ее нормах, он посмеивался, но было грустно, потому что и сам от этих людей недалеко ушел в понятиях о справедливости.

Скиф кипел, ярился, без нужды дергал повод, отчего конь часто шарахался из стороны в сторону, даже вставал на дыбки.

Ворота во внутренний город распахнулись. Кони вошли и стали озираться по сторонам, когда же, наконец, их отведут в стойла, где отборный овес, пшеница, а в соседних стойлах – незнакомые лошади...

Олег толкнул коня Скифа, проехали вперед, к замку. Олег обронил:

– Эту твердыню не взять! Добротно, очень добротно. А сам город? Я еще не видел, чтобы стены и все подходы укрепляли так надежно!

Скиф еще кипел, ноздри бешено раздувались, а глаза сверкали дикостью.

– Стратегия труса, – буркнул он зло. – Нельзя всю жизнь просидеть за крепкими стенами!

– Нельзя, – согласился Олег печально. Вздохнул, повторил: – Увы, нельзя... Скиф посмотрел с подозрением:

– Ты чего?

– Говорю, что нельзя... Надо идти, двигаться. Ворота замка-крепости наконец отворили. Сверху проплыл каменный навес, кони вынесли их на просторный квадратный двор. Все замощено камнем, к стенам ведут до самого верха каменные ступени; Внизу сложены одинакового размера булыжники. То ли для ремонта мостовой, то ли для швыряния со стен на головы нападающих. Да, в случае опасности, если городские стены все же падут, жители всего огромного города могут укрыться здесь, вон два колодца, кузница, оружейная, хлебопекарня...

На них поглядывали хмуро, с неодобрением. Одеты добротно, народ крепкий, чувствуется зажиточность, домовитость.

Олег слез с коня, сидеть и смотреть сверху чересчур вызывающе, никто не любит, когда на него смотрят сверху. Скиф красиво соскочил, повел руками, мышцы задвигались, настоящие мышцы воина, а не землепашца.

– Позовите управителя, – попросил Олег. – Или хотя бы управляющего.

Кто-то из челяди сбегал в помещение, вернулся уже с человеком, на которого не только Скиф, но и много повидавший Олег воззрился с удивлением.

Управитель смотрел на обоих сверху вниз, при этом еще и сутулился. Он смотрел бы на них сверху вниз, даже если бы они по-прежнему сидели на конях. Олег подумал, что управитель редко ходит в корчму, ибо там постоянно будет стукаться лбом о потолочные балки. Худой и жилистый, с первого взгляда он не казался силачом, только наметанный глаз мог сразу оценить его немалую силу по ширине плеч и толстой шее. Грудь не то чтобы как сорокаведерная бочка, широкие плечи растягивают ее вширь, а под рубашкой угадываются широкие мускулы, только живот даже не плоский, а почти прилип к спине, словно здешний управитель постоянно голодает. Однако одет не бедно, хоть и небрежно: рукав в смоле, под коленом разорвано, пояс едва держится на узких бедрах, к тому же оттягивают два длинных узких ножа с утяжеленными лезвиями.

Он оценивающе оглядел чужаков, сказал после паузы:

– Меня зовут Угарч, я управитель этого хозяйства. Кто вы, чего хотите?

– Где Гелон? – спросил Скиф грубо. Угарч с неодобрением посмотрел в лицо молодого грубияна. Ответил после еще более длинной паузы:

– Тцар вчера отбыл в одну из деревень...

– Какую? – потребовал Скиф.

Управитель победно улыбнулся:

– А вам зачем? Послать туда засаду?

Скиф простонал сквозь зубы:

– Что тут за больные люди... Нельзя же всех подозревать!

– Можно, – ответил Угарч убежденно. – Для того и держат людей у ворот. А у вас не так?

– Не так, – огрызнулся Скиф. – У нас тцар не шарахается от каждого шороха!

Угарч ответил спокойно:

– Наш тцар тоже не шарахается. Но мы настолько дорожим нашим тцаром, при котором все живем спокойно, что сами забегаем вперед и бьем даже комаров, что могут... только могут укусить Гелона, будь его имя прославлено в веках!

Олег прервал разгорающийся спор:

– Где нам подождать вашего тцара? Я уверяю, мы не собираемся тревожить его по пустякам.

Управитель метнул быстрый взгляд на Скифа.

– Да, похоже... – сказал он со вздохом. – Но я не думаю, что вы принесли нашему городу радость.

Им отвели большую чистую горницу. Олег заметил, что челядь даже из других концов дворца прибегает взглянуть на Скифа. Уже поползли слухи, что в их город прибыл человек, удивительно похожий на их правителя, только видом дик и дерзок, а одет как лесной разбойник.

Олег снова обратил внимание, что хотя их посадили вместе с челядью, но обед оказался по-тцарски обилен, сытен, богат жареной птицей, рыбой, сыром, а в завершение на стол подали по широкому блюду с ягодами, грибами. Курица, которую поставили перед Олегом наблюде, была размером с откормленного гуся, рыба плавала в сметане, а собранная земляника выглядела размером с клубнику.

Он продолжал осматриваться с интересом. Люди все сытые, одеты добротно, женщины сочные, с округлыми бедрами. Ни у одного гелонина пока еще не встретил голодных глаз. А если учесть, что все взрослые еще хорошо помнят прежнее, догелонское, существование, то понятно, почему так оберегают свой мир, свои земли, а на своего правителя не дают упасть и листку с дерева.

Когда на столе появились кувшины с вином, а перед Скифом и Олегом поставили по большой глиняной кружке, Олег осматривался все с большим интересом. Вино к тому же неплохое, а не дешевая бражка. В кувшинах, а не в бурдюках... В подвалах явно до потолка теснятся сорокаведерные бочки с этим вином...

Скиф заканчивал кувшинчик, разделив его с двумя плотниками. При виде хорошего вина не радовался, мрачнел. Сытых и зажиточных на войну подвигнуть трудно, войну начинают голодные.