Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Ингвар и Ольха - Никитин Юрий Александрович - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

Его не останавливали, и он, стараясь не делать резких движений, спустился на поверх ниже. Возле двери в большую палату сидели и стояли древлянские воины. Здесь оказались как на подбор рослые, крепкие, отмеченные следами прошлых боев. Похоже, эту палату охраняют лучше, чем его светелку.

Нахмурившись, Ингвар толкнул дверь. Палата раза в четыре больше, беднее. Его дружинники сидели рядами на лавках. Павка стоял на плечах Окуня и Бояна, выглядывая в окошко. Все русы оставались в доспехах, даже шоломы не сняли. Воеводу встретили радостным гомоном, глаза были тревожные.

– Они не тронут нас, – бросил Ингвар.

– Пошто так решил? – отозвался Павка.

– Чую, – ответил Ингвар.

Он не знал, откуда у него это чувство, но голову поставил бы на кон, что сероглазой княгине важнее победить вот так, чем если бы сейчас сюда ворвались древлянские воины и залили полтерема кровью русов. И своей, конечно.

Павка разочарованно хмыкнул. Ингвар согнал его, сам взобрался на крепкие плечи своих старших. Боян заныл: он-де лишь поменялся с Павкой, а теперь его очередь зреть…

Огромные костры пылали по всему заднему двору. Гридни замедленно поворачивали исполинские вертела с тушами оленей, баранов, телят. Пахучий запах лез в ноздри, а тут еще явился волхв, щедро брызгал печеные туши квасом, чтобы мясо стало мягче, сочнее. Когда ветер донес оттуда струю воздуха, Павка за спиной Ингвара взвыл от сводящего с ума будоражащего запаха.

– Вояки хреновые, – сообщил он возбужденно, – но пожрать умеют!

– Погоди, – предостерег Ингвар, – ты еще не пробовал их стряпни.

Глаза Павки стали круглыми, как у морского окуня.

– Неужто отравят?

– Узнаем, – ответил Ингвар неопределенно. – Попробуем выйти. Что скажут?

Стражи на дверях лишь проводили их долгими взглядами. Ингвар почти физически чувствовал, как что-то острое вонзается в его спину, пробивает доспех, рвет плоть и ломает кости. Он зябко передернул плечами, ускорил шаг, благо их не останавливали.

Миновав сени, на крыльце тоже не напоролись на отточенные наконечники копий. Весь двор уже был пропитан запахами жареного мяса, горелого лука, гречневой каши со старым салом. Оленей, кабанов и даже битую птицу жарили в ароматных листьях, с душистыми травами, а вдоль забора в больших котлах бурлило варево. Ингвар уловил аромат густой ухи. Из речной рыбы уха всегда намного вкуснее, чем из морской, а эти древляне, судя по всему, сварив драгоценную рыбу, тут же выбрасывают свиньям, а в ту же воду кидают новую рыбу, и так еще и еще, чтобы уха стала как можно наваристее…

Они постояли на крыльце, давая привыкнуть к себе, сами осматриваясь. Ингвар невольно сглотнул слюну. В лесу поесть всласть некогда, три последних дня похода ели черствый хлеб, иной раз на скаку срывали, свесившись с седла, горсть ягод, вот и вся еда. Животы подвело и у самых терпеливых. А сейчас от нетерпения грызут подоконник, на слюнях поскальзываются. Перед лесными славянами себя роняют!

Отдельно на пылающих углях стояли три огромные жаровни, похожие на раскоряченных пауков. Три дюжих лохматых мужика, волосы на плечах, борода до пояса, широкими лопатками перемешивали крохотные, аппетитно пахнущие комочки. Ингвар старался разглядеть, а Павка сказал знающе:

– Кулики.

– Кулики? – не поверил Ингвар. – Да что в них есть? И вообще, кулики – это забава для детей. Еда для нищих.

– Или бекасы, – поправил себя Павка. – Хотя по запаху похоже на песочников, они в это время самые жирные… Я бы не отказался еще и от жареных жаворонков, только где их возьмут?

Он опять сглотнул слюну. Ингвар хмуро рассматривал подготовку к пиру. В сторонке группа детей торопливо ощипывала дроздов, там же опаливали крохотные тушки, обмывали, натирали тертым можжевельником и целыми дюжинами насаживали на палочки. Так и жарили, поливая маслом, чтобы лакомство не подгорело.

Павка за спиной сопел, мычал, шумно глотал слюни. К крыльцу подскакал на прутике мальчонка. Замер, вытаращив глаза на огромных страшных русов. Которые, как рассказывала бабушка, из моря вышли вместе со своим дядькой Черномордом, чешуей, как жар, горя, а теперь грабят и убивают в их лесу, а малых детей живьем едять…

Павка спросил доброжелательно:

– Ты чей? Из тебя лихой наездник будет! Прямо хазарин.

Тот застеснялся, опустил личико долу и начал ногой ковырять землю. В сторонке челядин угрюмо покосился на могучих русов, никто из мужчин не любит смотреть на мужика выше себя ростом, но ответил за мальчонку словоохотливо:

– Да Дубов он, выплодок Дуба, который в одиночку замостил гать! Да и все на том конце Дубичи. Их столько, что их целая дубрава! А молодняк уже будет и вовсе Дубровскими!.. Не род, а новое племя выйдет из леса!

Он захохотал, довольный, явно тоже был из рода Дуба, понес на коромысле тяжелые бадьи. Павка смотрел довольно, он и без политики великого князя старался подружиться с местными. Теперь и другие мальчишки, видя, что сына Дуба живьем не съели, начали опасливо приближаться, глядя на русов со страхом и восторгом.

Ингвар поманил пальцем самого смелого, что остановился прямо перед крыльцом:

– А тебя как зовут?

Тот высморкался по-древлянски, поочередно зажимая большими пальцами ноздри, вытер грязную ладонь о волосы, ответил независимо:

– А как и моего деда. У нас всегда называют в честь деда.

– Хороший обычай, – одобрил Ингвар. – А как звали твоего деда?

– А моего деда назвали в память о его деде, – ответил мальчишка, уже удивленный такой тупостью руса.

Ингвар внезапно ощутил, что за ним наблюдают серые глаза. Именно серые, именно глаза дерзкой княгини, от одного имени которой у него от злости сердце начинает бухать, как молот, а перед глазами встает красная пелена.

– Ладно. Но как тебя зовут, когда пора обедать?

Мальчишка вытаращил глаза:

– Тю на тебя! Меня никогда звать не приходится. Я всегда за столом самый первый!

Павка расхохотался. Ингвар, чувствуя себя посрамленным, попятился в сени. Не видел, откуда за ним наблюдают, но чувство самосохранения подсказало, что лучше оказаться под прицелом десяти самострелов, чем этих серых глаз.

В ожидании ужина русы отдыхали, копили силы. Спокойные и немногословные, они выгодно отличались, на взгляд Ингвара, от суетливых и постоянно роняющих свое достоинство древлян… как и прочих славян, как бы по-разному ни звались.

Ингвар стоял у окошка, разглядывал двор, благо в его комнате оно было на уровне груди. Кур и свиней угнали, а то и переселили на вертела, суматохи не убавилось, но Ингвар чувствовал, что его взор снова и снова обращается к странному капищу. Из окна видел его только краешком, но при взгляде на этот колышек с затупленным концом всякий раз шерсть поднимается на загривке, а в горле нарастает рычание. Кровь, судя по всему, не убирают, ее слизывают собаки или лакают свиньи, а на остатках жирует целая стая раскормленных зеленых мух…

Его плечи передернулись. Олег приучил быть терпимым ко всем богам, потому капищ Ингвар не трогал, волхвов щадил, главных богов славян узнавал по их резным столбам, но именно этого припомнить не мог, а при взгляде на него чувствовал такую необъяснимую злость, что дыхание учащалось до свиста в груди, а перед глазами вставала кровавая пелена, как в момент, когда превращался в берсерка.

В коридоре послышались шаги. Ингвар резко повернулся, непроизвольно пошарил на поясе. Дверь открылась, за порогом стоял молодой и высокий по мерке древлян парень. Был он в полотняной рубахе до коленей, лаптях, от которых шел смолистый дух, но на веревочном поясе висел короткий меч. Парень смотрел с откровенной враждебностью. Когда заговорил, в голосе звучала неприкрытая ненависть:

– Княгиня велела передать. Уже можно опуститься на первый поверх.

– А что там?

– Обед готов.

– И на два десятка моих людей?

– Их девятнадцать, – поправил парень многозначительно. – Пока девятнадцать.

Ингвар не сомневался, что его людей не только посчитали, но и заметили, кто в кольчуге, кто в копытном панцире, кто выглядит умелым, а кто не очень.