Ингвар и Ольха - Никитин Юрий Александрович - Страница 14

Ингвар дважды слезал с седла, вскакивал, ерзал, потел, наконец заорал в бешенстве:

– Да где же эти дурни, что с дуба рухнули? Сколько можно собираться?

Влад бросил весело:

– Бабьи сборы – гусиный век.

– Я велел быстро!

Влад засмеялся:

– Как такое можно велеть? Разве что самому собрать.

– Это мысль, – бросил Ингвар свирепо.

Он спрыгнул, бегом кинулся через двор в терем. Когда несся вверх, перепрыгивая по три ступеньки, навстречу уже грохотал сапогами растерянный Боян:

– Воевода! Она заперлась!

Ингвар рявкнул с веселой злостью:

– Прекрасно! Выбить дверь. Да так, чтобы вместе с косяком и притолокой. Можно и стену завалить к чертям собачьим.

Он заспешил наверх, а Боян кричал в спину:

– Окунь уже ломает!

Когда Ингвар взлетел как птица на поверх, Окунь тупо бросался на дверь, отступал и снова кидался. Массивная дверь трещала, выгибалась. Окунь глухо взревывал, дышал как загнанный зверь. Вдвоем с Ингваром ударились о дверь, как брошенный катапультой обломок скалы. Боль стегнула в плечо Ингвара, но в следующее мгновение оба влетели в светлицу вместе с сорванной с петель дверью, притолокой и дверным косяком.

Окунь еще лежал, распластавшись, как толстая жаба, а Ингвар, перекувыркнувшись через голову, в два прыжка оказался у окна.

– Убежала!

В вопле было столько ярости, что Окунь поспешно втянул голову в плечи. Никогда еще не видел Ингвара таким взбешенным и пристыженным. Словно в бою обвели вокруг пальца, разбили дружину, а его самого повели с веревкой на шее на потеху победителю.

– Куда?.. Где?

– Вставай, лодырь, – рявкнул Ингвар. – Разлежался!

Он высунул голову из окна, быстро осмотрелся. Если древлянка не последняя дура, а она вовсе не показалась дурой, то сейчас как раз добегает до леса. А там деревья укроют… По крайней мере, так она надеется.

Подобно камнепаду с горы, он сбежал по лестнице. Его люди уже ждали в седлах. Мальчишек тоже посадили на коней. Их сторожил цепкий и все примечающий Влад. Ему Ингвар доверял больше, чем олухам, упустившим Ольху.

– Прапор вперед! – велел он. – Выступаем немедля. По двое… пошли!

Влад сказал полуутвердительно:

– В Киев, как и собирались?

Ингвар оскалил зубы в злой усмешке:

– Пока нет, пока нет. Сперва должны решить одно дело. Ты знаешь эти леса. Здешняя княгиня провела нас как последних деревенских дурачков. Сбежала! Не думаю, что уйдет далеко. Где-то прячется в оврагах. Ждет, пока уйдем.

Влад смотрел внимательно. Когда после паузы заговорил, Ингвар почуял странную нотку, то ли сочувствие, то ли скрытую насмешку:

– Искать будет трудновато. Не проще ли плюнуть да идти сразу в Киев? Ведь мы сделали все, что велел князь Олег. Почти все. Покорили дрябичей, побили типичей, добром присоединили сосновичей. А эта сбежала… Ну и боги с нею. Велика беда!

– Велика, – отрезал Ингвар. – Это одно из сильнейших племен. К тому же закрывает нам реку. Оставить такое за спиной? Сбежала, рассчитывая, что махнем рукой и уйдем, а мы… отыщем, чего бы это ни стоило!

– Все пойдем?

– Нет. Ты остаешься за меня. Бери все войско, веди в Киев. И этих двух змеенышей доставь великому князю. А я с дюжиной воинов пойду по следу.

Влад долго молчал. Ингвар видел, как в душе молодого воина борется и тщеславие – доверено вести огромное войско, к тому же первым сообщит Олегу и всем русам в Киеве о новых победах, – и трезвый расчет, столь редкий в таком нематером возрасте.

– Не мало будет? – сказал Влад наконец с сильнейшим сомнением в голосе. – Конечно, я благодарю за честь, но тебе опасно с дюжиной воинов идти в чужой лес. К тому же, не обессудь, но мне все это кажется глупо… У нас в кулаке ее младшие братья. Разве это не залог? Тебе лучше махнуть на нее рукой, сесть на своего Ракшана и, с развернутым прапором, вести войско к Киеву!

Ингвар птицей взлетел в седло. За ним уже выстроились, горяча коней для бешеной скачки, Павка, виноватые Боян и Окунь, вся его отборная дюжина самых умелых и преданных.

– Я догоню ее в этом же лесу!

В его голосе было столько бешенства, что Влад только удивленно покосился на воеводу, но смолчал. Таким воеводу еще никто не видел. Он бывал в ярости, но не из-за женщин.

Ингвар и сам не понимал, почему ее бегство вызвало такую бурю в его мохнатой волчьей душе. Влад конечно же был прав, тысячу раз прав. Умнее всего было бы оставить ее, вернуться в Киев. Он выполнил почти все, что велел князь Олег. Даже больше. Он покорил еще три племени, уж очень удачный случай подвернулся. А Ингвар умел пользоваться удобным случаем. А когда не оказывалось, умел создавать. Племя древлян просуществует само по себе на год-другой дольше. Только и всего.

Олег ему не раз говорил, а Ингвар теперь и сам видел, что время мелких племен прошло. Если не сольются в одно, вольно или невольно, то их сожрут взматеревшие соседи. А тогда уж точно уцелевшим после резни придется кланяться чужим богам и говорить на чужом языке.

Он даже не стал дожидаться, когда Влад и дружина покинут Искоростень. Влад бесчинств не допустит, его уважают как русы, так и славяне, которых в его дружине уже немало.

Вломившись в лес, он сразу пустил свой маленький отряд широкой цепью. Павка с Бояном искали следы, каждый дружинник двигался сам по себе. Сам Ингвар взял с собой самых быстрых, бросился в чащу первым. Он выбрал не самый трудный и не самый легкий путь, но так, как ему казалось, должна пойти она. Это своим подвойским сказал, что беглянка прячется где-то в лесу, в оврагах, на самом же деле, если ее как-то понимал, она в одиночку бросится к ближайшим древлянам.

Маленькая, но злая, подумал люто. Это ж два-три дня пробираться через лес, полный диких зверей! И наверняка не успела взять еды. Мужчиной бы родиться, лучше не было бы воина. Неукротимый дух в женском теле. Что ж, жеребец под ним тоже был зверем, к которому боялись подойти. Тем достойнее сломить и заставить выполнять волю хозяина!

Кони галопом миновали широкую поляну, целое племя можно разместить, снова ворвались в лес, сперва редкий, вырубленный, с широкими полянами, потом деревья сдвинулись, пошли валежины, завалы.

Окунь ехал поблизости, посматривал искоса. С расспросами не приставал, но Ингвар чувствовал, что это не беспечный Павка или лихой Боян. Окуню, самому вдумчивому из старшей дружины, придется как-то объяснить свое странное решение.

Они ехали по ее следам целый день, а когда наступил вечер, все были уверены, что поиск закончился. След был утерян, к тому же за ночь можно и уйти далеко, и следы замести. Но после ночевки Ингвар сам пошел со следопытами, отыскал следы беглянки, и снова маленький отряд ринулся в погоню.

Однажды даже увидели ее светлое платье, мелькнуло и пропало. Ингвар пришпорил коня, все радостно заверещали. Однако сразу же пошли такие завалы, валежины, что даже неунывающий Павка возопил:

– Ингвар! Либо коней придется бросать… лешим на потеху, либо вертаться!

– Мы пройдем, – рявкнул Ингвар.

– Коней на руках понесем?

– На шее.

– Я ж не ты и не Манфред. Мне и свой зад носить тяжело.

Когда пробились, где растаскивая завалы, где объезжая по широкой дуге, беглянка исчезла. Даже след ее нашли только к полудню, когда даже Ингвар собирался поворачивать коней.

Окунь подъехал, зыркнул сердито:

– Дальше земли дулебов.

– Ну и что? Они платят нам дань.

– Да, но… за данью являемся зимой. На полюдье. Как бы не осерчали.

Ингвар зло огрызнулся:

– Наши данники?

Но сам понимал, что Окунь прав. На полюдье ходят только зимой. Не потому, что легче вывозить дань, а затем, что летом любой данник возьмет да и уйдет от прибывших русов. Даже беззащитная девка может схорониться в кустах, питайся себе птичьими яйцами, рыбой из ручья, малиной да ягодами, спи хоть под кустом, хоть на дерево залезь, а вот зимой в снегу долго не усидит никто. А русы приезжают надолго, с неделю гостят, бесчинствуют, девок портят, замужних жен бесчестят, и никуда от них не спрячешься.