Гиперборей - Никитин Юрий Александрович - Страница 89

– Кто эти люди?.. Как они прошли?

Твердислав сказал хриплым, перехваченным голосом:

– Мои тайные лазутчики… Есть секретный ход. Забудь, что их видел, понял? Здесь не ищи, осмотри лучше двор. Как мои жена и сын?

В зале зависла мертвая тишина. Рудый с застывшей улыбкой на лице опустил руки на швыряльные ножи. Пещерник словно бы ненароком пригнулся, мышцы на плечах вздулись и застыли, готовые к прыжку.

Дружинник ответил недоумевающе:

– Их не тревожили. Я сейчас велю осмотреть…

– Не надо! – сказал Твердислав резко. – Забери старших гридней из терема, пусть обыскивают двор. Только двор!

Дружинник поклонился, бросил подозрительный взгляд на Рудого – тот так и не убрал схваченных судорогой скрюченных пальцев с пояса.

– Это не за его голову объявлено пять гривен серебра?

Твердислав не нашелся, что ответить, а Рудый хохотнул, сказал хитро:

– Я стою дороже, князь ведает! Пять гривен – это чтобы заморочить головы местным остолопам. Их здесь на сто лет запасено, верно?

– Понятно, – проговорил дружинник озадаченно. Он пожал плечами, ушел в сопровождении воинов. Дверь за ним захлопнулась. Олег тут же поднялся:

– Умила, Гульча! Уходим быстро. Князь проводит до ворот.

Твердислав не шевельнулся, голос его был нетвердым:

– А что… с моим сыном? Да и вообще?

– Мы поедем дальше, а ты вернешься от ворот, – объяснил Олег. – Не хотелось бы терять великого воина и умелого вождя. Сказать правду, ты – лучший вождь из всех окрестных племен. Если бы удалось их объединить под твоей властью! Был бы новый народ, сильное государство.

Олег тяжело вздохнул. Твердислав смотрел исподлобья, повторил:

– Что с моей женой и ребенком?

– Побудут под стражей. Когда вернешься, покажешь наш знак, что все закончилось. Надеюсь, ты чтишь договор и позволишь им уехать без помех?

– Да-да, – ответил Твердислав поспешно. Он отвел глаза, резко встал. – Тогда поспешим. Я князь, но мои воеводы могут действовать сами, если заподозрят, что у моего горла блестят мечи.

– А Лист может захлебнуться своей кровью, – добавила Гульча. Она с состраданием смотрела за спинку трона, вздрагивала.

Выходя из зала, Твердислав велел двум стражам сопровождать его – неча сторожить пустое место. На выходе из башни взяли еще четверых, так и пошли окруженные копьями и обнаженными мечами через ночной двор. Твердислав, две женщины и ребенок, два незнакомца, их никто раньше не видел, разве что Рудого… Олег чувствовал подозрительные ощупывающие взгляды, подумал с сочувствием о Рудом – у того шкура вся в пупырышках и красных пятнах: пять гривен – цена немалая.

Воины держали вокруг князя и свиты пылающие факелы. Близ ворот Олег кивнул Рудому, тот ускользнул в темноту, а когда вернулся, за ним маячили две темные фигуры. Лица Рюрика и Асмунда были белыми, с нездоровой зеленью, словно у незрелых яблок. Они на ходу прятали в ножны оружие. Увидев Твердислава, Умилу с ребенком на руках и Гульчу, идущих вместе, у Рюрика челюсть отвисла до пояса, у Асмунда – до коленей.

Твердислав хмуро гаркнул на стражей, стена из бревен и железа медленно поползла вверх. Рюрик схватил Умилу за плечи, быстро повлек прочь из проклятого замка. Подъемный мост уже опускался, они вбежали на бревна, не дожидаясь, пока мост ляжет на ту сторону рва.

Олег повернулся к Твердиславу:

– Княже, здесь начертаны пути, коими пойдут костичи…

Он сунул ему клочок бересты. Твердислав покосился на воинов, чей слух напрягался, сказал хмуро:

– Костичи?.. Ах да, я рассмотрю позже. В своей спальне. При детях.

Олег взял Гульчу за руку, она все время храбро стояла рядом, упираясь в его бок плечом, пошел через открытые ворота. Асмунд уже исчез, закрывая широкой спиной князя и его жену с наследником. Рудый на прощанье оскалил волчьи зубы:

– Княже, пять гривен – настоящая цена?

Твердислав угрюмо смерил его тяжелым взглядом из-под опущенных век, голос его был грозен, как стадо скачущих туров:

– Удвою, не беспокойся. А за это чудовище с оберегами на шее, что ты притащил с собой на этот раз, утрою!

Рудый обернулся на мосту, помахал всем рукой:

– До следующей встречи! Чтобы учетверить… Мне здесь понравилось!

Ворота опустились, воткнувшись острыми зубьями в землю.

Твердислав почти бежал обратно через двор. Воины услужливо кинулись следом, забегали вперед, освещая князю путь. В башне, к которой спешил князь, одно окно вдруг озарилось оранжевым светом, осветив и ставню, висящую на одной петле.

Рудый догнал Асмунда, дружески хлопнул по широкой спине:

– Как там наши кони?

– В порядке, – буркнул Асмунд. Он бросил на Рудого злой взгляд. – Если все так просто, чего мы лезли через стену, рвали штаны? А сколько натряслись, ожидая? Во дворе вдруг начали заглядывать во все щели! Еще малость – добрались бы!

– Ничего, – заверил Рудый, – будет еще хуже! Упражняем вас, готовим. Но, сказать по правде, кто знал, что Твердислав отдаст женщин и еще доплатит?

Асмунд смотрел недоверчиво, но лицо Рудого было абсолютно серьезным. Асмунд предположил:

– Святой отец что-то пошептал?

– Он, – ответил Рудый странным голосом. – Пошептал так пошептал. Асмунд, надо побывать в пещерах!

Асмунд ушел далеко вперед, исчез, а когда вся группа добралась до опушки леса, вывел навстречу уже оседланных коней. Рюрик помог Умиле сесть, взял Игоря к себе, и кони понеслись галопом по извилистой лесной дороге.

Асмунд громко недоумевал: стоит ли мчаться сломя голову, рассвет вот-вот наступит, а в потемках можно в яму угодить, на валежину налететь… Рудый таинственно объяснил, что Твердислав под чарами пробудет не долго.

Асмунд тут же стал нахлестывать своего коня: слухи о Твердиславе ходили жутковатые. Дважды они меняли дорогу, наконец рассвело, и они на всякий случай въехали в густой лес. Умила начала постанывать, Игорь проснулся, захныкал. Рюрик поравнялся с Олегом, сказал настойчиво:

– Женщины валятся с ног. Надо передохнуть.

– За нами гонятся, – ответил Олег коротко. Он не остановил коня и даже не повернул головы в сторону князя.

Рудый визгливо вскрикнул сквозь хохот:

– Еще какая погоня! Представляю себе рожу Твердислава, когда он вошел в спальню!

Асмунд покосился с недоумением, а Рюрик сказал с отвращением:

– Боги, ты и там побывал?

– Не я, – запротестовал Рудый. Он многозначительно покосился на пещерника, так же многозначительно вздохнул и замолчал с таинственным видом. Рюрик посмотрел в прямую спину пещерника, молча кивнул. Удивления на его лице не было, зато у Рудого, который наблюдал за лицом князя, глаза полезли на лоб.

Асмунд сказал раздраженным голосом:

– Княже, а если связать Рудого и оставить на дороге? Твердислав дальше не погонится, в нас ему интереса нет.

Рюрик тяжело махнул рукой:

– Возле каждого святого человека обязательно пакость крутится. Так заведено, не будем спорить с богами. Говорят, даже в вирии жабы водятся.

Асмунд двинул плечами – мол, было бы озеро, а жабы будут. Ему было все равно: спорить с богами, князем или деревенским ковалем, лишь бы чувствовать себя правым. Обернулся на скаку, крикнул:

– Рудый, а за что тебя так Твердислав не любит?

– Пустяк, – прокричал Рудый. – Я когда-то стучал головой в ворота. Пьян был, винюсь.

Асмунд долго думал, не находя в этом большой беды, наконец предположил неуверенно:

– Наверное, ночью?.. Перебудил народ?

– Весь город, – сознался Рудый. – Я стучал в ворота его собственного замка! К тому же не своей башкой, а головой буй-тура Ратмира, старшего сына Твердислава… Он, дурень, почему-то противился, вопил, вырывался. Да и вообще люди здесь какие-то странные, ты сам видел!

Асмунд зябко передернул плечами.