Гиперборей - Никитин Юрий Александрович - Страница 66

У германцев длинные волосы – признак свободного человека. Бритый – раб. Олег помнил, как осужденные в Новгороде к смерти викинги умоляли, чтобы не трогали волосы. Обритие волос у германцев – высшее бесчестие.

Голова Рудого выбрита, но на макушке нарочито оставлен длинный клок. Олегу не надо объяснять этот древний символ побратимства с верховным богом, Родом. Первых чубоносцев встретил тысячи и тысячи лет назад на острове Хортица, куда его выбросило с двумя другими на остатках плота. С таким чубом был казацкий атаман – так он называл себя – Конан2 , его вольные дружинники-казаки. Чуб на обритой голове означал, что, когда мир заполыхает в мировом пожаре – начнет тонуть, доказывали другие, – Род вытащит верных ему побратимов за оставленные для этой цели чубы.

Олег с беспокойством посматривал на чуб Рудого. Побратимы Рода, казаки, были свирепым народом, если их можно было назвать отдельным народом, ибо туда принимались все свободные, сильные, сорвиголовы, кто не страшился ни богов, ни Ящера, не верил ни в сон, ни в чох, ни в князя, ни в волхвов…

Хозяин драккара, огромный седой викинг, уже располнел, погрузнел, давно пережил возраст воина, но его полуголая звероподобная команда выглядела как молодые дикие хищники. На драккаре вонь, на палубные доски налипли рыбьи внутренности, ноги с непривычки скользили по слизи. От ярла, так именовали хозяина драккара, несло пивом и рыбой с такой мощью, что Семеро Тайных при желании могли бы отыскать их по запаху, если бы знали, где искать.

Умила едва не теряла сознание, бледная, с вытаращенными глазами. Асмунд утешал:

– Зато морские разбойники нас обойдут за версту!.. И морской дракон побрезгует. А уж Варг вовсе не станет искать здесь прекрасную княгиню…

На востоке наконец разгорелась утренняя заря. «Гнев Вотана» медленно отчалил от деревянной пристани. Обе мачты сразу начали потрескивать, парус звучно хлопал, вздувался пузырем, бессильно обвисал. Рюрик обеспокоенно пощупал ткань, скривился – вот-вот разлезется под первым же сильным порывом ветра. Драккар кряхтел, каждое бревно скрипело, как старческие суставы. Далеко впереди между тучами и морем встала серая завеса дождя, драккар несло прямо на эту стену. Олег заплатил ярлу за нижнее помещение, и всемером сошли вниз.

Умила выскочила с визгом, следом – Гульча. Асмунд и Рудый принялись воевать с крысами, причем Рудый, поглядывая на Олега, громко костерил крыс за отшельничество в трюмах, за их подлые нравы… Вскоре вернулась пристыженная Гульча, воинственно выставила острый кинжал.

Рюрик и Олег, подготовив место для женщин, поднялись на нос драккара. Дождь падал плотный, тяжелый. Олег надвинул капюшон на лоб – ветер бросал брызги в лицо. Рюрик зябко кутался, хмуро посматривал в серую мглу.

– Жалеешь? – спросил Олег сочувствующе.

– У нас с Умилой была счастливая жизнь, – ответил Рюрик просто. – А впереди… Даже не какая-то неопределенность, а – увы! – жуткая определенность.

– А ты попробуй не верить. Иногда помогает.

– Зря тебя нарекли Вещим?.. Страшно мне, Олег. Только тебе признаюсь.

Голос его внезапно оборвался. Олег посматривал искоса: щеки князя блестели, но дождь ли?

Драккар тяжело нырял в волнах, ветер крепчал. Тучи неслись, задевая мачты. Ярл вылез на палубу, пьяно посмотрел на темное небо, заорал на своих оборванцев. Те, такие же пьяные, неспешно подтянули парус с одного края, ослабили с другого, но даже Олег не понял зачем. Драккар пошел тяжелее, волны захлестывали палубу, с шумом выливались через квадратные дыры для весел.

– По крайней мере вымоет! – прокричал Рюрик на ухо Олегу, перекрывая ветер.

– Загадят быстро, это они умеют… Но по крайней мере идем быстро. Доблестный ярл, как скоро будем у берега?

Ярл смачно харкнул за борт, медленно покосился на тучи, еще замедленнее оглядел море, буркнул:

– Мы все время идем вдоль берега.

– Нет, мне нужен не Рюген, а берег материка!

Ярл снова одарил море сочным плевком, пожал плечами:

– Проголодаться не успеете. Или уже животы подвело?

Он оглянулся: из единственного помещения на четвереньках со слабым стоном выползал очень бледный Рудый. Кое-как поднявшись, с остановившимся взором, он бросился к борту, одолевая дождь и ветер. Ярл бросил вдогонку участливо:

– Эй, смерд! Ты что-то совсем худой и бледный. С нами поешь или тебе обед отнести вниз?

– Лучше сразу брось рыбам, – ответил Рудый умирающим голосом. Он судорожно цеплялся за мокрый борт, с отчаянной решимостью всматривался в серую пелену дождя. – Сколько осталось до земли?

– Полверсты, а то и меньше, – ответил ярл. Видя, что Рудый с еще большей надеждой начал пялить глаза в завесу дождя, пояснил: – До той земли, что под нами!

Олег и Рюрик, промокнув, несмотря на плащи, спустились вниз, где Асмунд уже выгнал самых трусливых крыс, а смелых заставил временно отступить в щели между тюками. Комната была тесновата – два стола, четыре скамьи. Через щели сверху капала холодная вода, потолочные доски прогибались под тяжелыми шагами ярла и моряков, для них потолок был палубой.

Пьяный рыбак принес вареную рыбу и кусок мяса. Олег кивнул Гульче, они первые вытащили ножи и приступили к еде. Явился ярл с двумя помощниками. На втором столе тут же появилось холодное мясо, рыба, кувшин пива. Ветер завывал, гудел на разные голоса – от жалобного до угрожающего. Звучно хлопал парус. Сидящие за столами наклонялись то влево, то вправо, лишь ярл сидел как часть драккара – неподвижно.

Олег с хмурой иронией посматривал на бледные лица, даже он, Вещий, не мог предсказать, кто ринется наверх первым. Потом лицо Рудого обрело такой зеленоватый оттенок, какого Олег еще не видел за всю свою небедную жизнь.

Драккар качнуло посильнее, и Рудый вскочил, бросился наверх со всей скоростью, на которую был способен. Ноги заплетались, драккар прыгал, как игривый конь, – Рудый дважды промахнулся, не попадая на лестницу. Наконец его ноги исчезли наверху, вскоре там послышался истошный вопль. Ярл и помощники обменялись непонимающими взглядами. Ярл пожал плечами, все трое разом осушили кружки с пивом.

Гульча спросила дрожаще-слабеньким голосом:

– Уважаемый ярл… такие драккары часто тонут?

Ярл успокаивающе оскалил зубы:

– Нет, конечно!.. Всего раз.

Кусок мяса застрял у Гульчи во рту. Она закашлялась. Олег заботливо постучал по спине. Умила сказала отчаянно:

– Я никогда еще не тонула… Правда, что вода в море очень соленая?

Ярл отхлебнул пива, погладил себя по животу, рыгнул, лишь тогда буркнул недовольно:

– Кому как. Думаю, в самый раз.

Умила медленно поднялась, лицо ее было желто-зеленое. Рюрик заботливо повел жену к лестнице, но, пока медленно огибали стол, их обогнала Гульча – вихрем взлетела наверх. Ярл стукнул огромной кружкой о стол, наполнил пивом по венчик. Его лицо, как и у помощников, было выдубленное, багровое. Кружки в их руках не качались, драгоценная жидкость не расплескивалась.

За столом остались Асмунд и Олег. Асмунд все присматривался к Олегу, сказал осторожно:

– Святой отец, я все-таки вырос на море, к качке привык… Но неужто и в пещерах качает?

Олег с удовольствием смотрел на ярла. Старый, как его драккар, но высится за столом неподвижный как скала, загорелый, крепкий, с пронзительно-голубыми глазами. Желтые с серебром волосы падают на лоб, на плечи. Такая же серо-золотая борода опускается на грудь, закрывая верхний ряд кольчуги. На широком черном поясе болтается короткий нож, штаны блестят – толстая лосиная кожа, на сапогах звенят подковки.

Он поднял кружку в тот миг, когда драккар взметнуло на гребень чудовищной волны, – судно затряслось, качнулось и соскользнуло носом вперед и одновременно набок. Падало так долго, что вот-вот должно было удариться о морское дно, но вместо этого врезалось в другую волну. Ярл поднес к губам полную до краев кружку, не пролив ни капли, осушил в два глотка, довольно крякнул.