Гиперборей - Никитин Юрий Александрович - Страница 62

Рюрик спросил хмуро:

– А дома не искал?

– Дома? – переспросила голова ошарашенно. – Дома?..

Дверь захлопнулась, послышались быстро удаляющиеся шаги. Рюрик устало повернулся к Олегу:

– Посиди с нами, святой пещерник. Похоже, сможешь что-то объяснить.

– Я? – удивился Олег. – Нет, тех людей впервые видел. А ты, уверен, многих знаешь. Если не всех.

Он сел за стол, положил руки на дубовую крышку стола. Напротив сидел Асмунд, и глаза воеводы сразу округлились, брови поползли вверх. Его руки тоже лежали на краю стола, но кулаки русича выглядели скромнее. Олег смиренно потупил глаза, убрал руки под стол.

– Люди Синегура, – сказал Рюрик сквозь стиснутые зубы. – Друзьями мы не были, но и не враждовали. Не понимаю… Он умелый воин, но князем был очень осторожным, хитрым. Допросить бы его каленым железом – Ящер его побери! – пал первым! Хотел бы я знать, какой удалец сумел воткнуть ему нож в горло. Я ж говорил, он воин умелый… И еще хотел бы знать, как сумели пройти через крепостные ворота, миновали стражу у входа в замок.

Олег почувствовал себя в перекрестье острых взглядов, будто на него смотрели, прищурившись, поверх направленных на него каленых стрел.

– Не знаю, поверите ли… Нравится вам или нет, но сейчас вы – главный узел. Весь мир смотрит на вас.

Асмунд с недоверием покачал головой, Аскольд и Дир откровенно оскалили зубы. Рюрик сидел неподвижно, от сдерживаемого бешенства у него раздувались ноздри.

– Существует Совет, – сказал Олег неохотно, – из Семи Тайных. Следит за развитием народов, за появлением новых царств, королевств, империй. За передвижением племен и народов, за появлением учений, религий, открытий… Их записи идут из глубины веков. На основании тысячелетнего опыта предвидят, к добру или к худу образование нового царства, передвижки кочевого племени на земли земледельцев… Не верите? Но у Семи Тайных в самом деле достаточно сил, чтобы помешать возникнуть новому царству или не дать образоваться племени. Вам страшно?.. На самом деле для этого вовсе не надо особых усилий. Нужно только вовремя убрать или подложить ма-ахонький камушек, чтобы обрушить лавину или вовремя ее остановить.

В наступившей тишине гулко хохотнул Аскольд, сказал скептически:

– Врешь, поди? Откуда знаешь?

– Я был одним из Семи Тайных, – ответил Олег. От его размеренного голоса в зале повеяло холодом. – В основном они делают нужное дело. Расскажу как-нибудь на досуге. Сейчас повторяю: вы оказались в центре событий. От вас зависит судьба всего мира! Здесь, на крохотном островке, даже не представляете всей огромности мира, обилия племен, народов, царств, империй. Но их грядущее висит на лезвиях ваших мечей. Вы этого не знаете, мне не верите, но Семеро Тайных знают. И уже принимают меры.

– Нынешнее вторжение, – спросил Рюрик, – задумали они?

– Не последняя попытка! У них огромные богатства. Они владеют магией, умеют подчинять королей и вождей. Кого пошлют в следующий раз?

В зале висела гнетущая тишина. Над столом пронеслась огромная тень, словно под потолком металась мохнатая птица. Под низкими сводами ухнуло, пламя свечей заколебалось. Рюрик выговорил с трудом:

– Не могу поверить, что ты прав… Неужто мы такие важные?

Он поднялся, подошел к окну. Воеводы смотрели в ту же сторону, но их взгляды проникли дальше спины князя, охватывая весь остров – голый, малолюдный, негостеприимный, крохотный в огромном Варяжском море, песчинка…

– Империи рушатся, – напомнил Олег. – Народы исчезают. Где могучие ассирийцы, филистимляне, парфяне, мидийцы?.. Взамен пробиваются новые ростки. Семеро Тайных издавна научились отличать слабых от здоровых.

Воеводы переглядывались, наконец Асмунд спросил:

– Мы… слабее?

– Семеро Тайных считают вас не слабым народом, а… вредным. Ядовитым. Опасным для других, для человечества. Для себя.

– Для человечества? – спросил Асмунд.

– Да, для того, какое лепят.

Рюрик зябко передернул плечами, вернулся к столу. Лицо его сразу постарело, серые глаза потемнели. Асмунд придвинул ему кубок, заботливо наполнил. Рюрик раздраженно отодвинул, спросил Олега:

– Чем опасные?

– Если объединить славянские племена, то образуется новый народ! Как в свое время слились воедино скифы и славяне, так должен будет слиться и ряд племен, которые… слишком разные. Много в характере этого нового народа намешается от трудолюбия сколотов, спокойной отваги славян, безрассудства и удали берендеев, ярости берсеркеров, покорности меря, готовности к риску скифов… В страх вогнало Семерых Тайных именно то, что они не могут понять душу будущего народа, не могут им руководить!

За столом беспокойно поерзал Дир, который доселе не раскрывал рта, сказал опасливо:

– Может быть, они правы? Все-таки Мудрые, хоть и Тайные… Мало ли уже на свете народов? Дерутся, режут друг друга, как овец. Добро бы за дело: из-за славы или чести, а то подумать противно – из-за земли, скота, баб… Тьфу!

Олег развел руками:

– В чем-то этот народ и меня страшит, в чем-то внушает надежду. Я тоже заглядывал в будущее! Ответственность еще в том, что земли нового народа раскинутся на пространства, которые немыслимо вообразить.

– Какие? – спросил Рюрик живо.

– Сравнивать не с чем. Все древние империи – захудалые крестьянские дворики.

– А как далеко ты заглядывал в будущее? – спросил Рюрик жадно.

– На тысячу лет, – ответил Олег во внезапно наступившей тишине. – Их земли все ширились.

Долго молчали, наконец Асмунд с грохотом ударил кулаком по столу:

– Понимаю, почему тревожились Тайные!

Олег поднялся, поправил широкий пояс. Голос прозвучал мрачно, хотя Олег старался придать ему спокойный оттенок:

– Завтра утром уеду. Вас оставят в покое, покушений не будет… если вы и далее пребудете на этих землях. Чтобы произошло объединение славянских племен, чтобы образовалось новое государство, нужно, чтобы Рюрик прибыл в Новгород и принял княжение!

Он поклонился и ушел в полном молчании.

Рано утром в горницу, где расположился Олег, вошел Рюрик. Князь за ночь еще побледнел, осунулся. Он раздраженно взглянул на полуголую Гульчу. Она томно выгибала спину, потягивалась, выпячивая и без того торчащую грудь.

– Святой отец, я бы хотел переговорить наедине.

– Это послушница, – ответил Олег. Сердце его колотилось, он опустил голову, притворно вздохнул. – Она ничего никому не передаст.

Рюрик с сомнением осмотрел Гульчу. Та в самый последний момент удержалась, не показала молодому князю язык. Рюрик махнул рукой:

– Ладно… Я не запомнил, что ты говорил о моем будущем.

– Я вообще не говорил.

– Так скажи!

Олег заговорил скучным голосом дешевого базарного гадальщика:

– Проживешь на Рюгене в богатстве и довольстве. Под конец твоей долгой жизни признают королем. Будет полно внуков, увидишь правнуков. Соседи будут чтить, враги – бояться, короли – искать твоей дружбы, в твоем дворце соберутся барды и художники…

Лицо князя осветилось, словно выглянуло из-за туч солнце. Он сказал с радостным недоверием:

– Слишком сладко! Так не бывает. Похожее нагадал один волхв, я его выгнал.

– Зря, – ответил Олег. – Он выуживал монеты, верно, но угадал. Я могу зреть грядущее, помни!

– Святой отец… Неужели правда?

– До последнего слова.

Огромный, широкий в плечах и тонкий в поясе, как девушка, Рюрик прошелся по горнице, едва не подпрыгивая. Он ударил кулаком по ладони:

– Теперь только жить!.. Что еще надо?.. Кстати, а что бы ждало в Новгороде?

Олег сделал вид, что не услышал, толкнул Гульчу в спину:

– Пора седлать. Лучше выезжать пораньше.

Гульча вышла, неплотно притворив дверь. В коридоре раздался грубый голос, что-то негодующе сказала Гульча, донесся перестук ее каблучков – даже в нем слышалось ее недовольство и раздражение. Рюрик повторил нетерпеливо:

– Что ждет в Новгороде?.. Впрочем, даже если корона базилевса, как называют греки императора, то не поеду все равно!