Гиперборей - Никитин Юрий Александрович - Страница 36

– Лезь ты. Мне надо сказать ему пару слов.

Медведистый хмыкнул, сказал предостерегающе:

– Не горячись… Кто горячится, долго не живет. Мы свою часть работы сделали, чего тебе еще?

– Иди ты… – ответил бледный злобно. – Я приду скоро. Ждите в корчме.

Когда ляда за медведистым захлопнулась, бледный, не сводя с Олега желтых, как у рыси, глаз, нагнулся, замедленным движением вытащил из-за голенища длинный узкий нож. В комнате быстро темнело, на лезвии заплясал отблеск луны. Бледный оскалил мелкие гнилые зубы:

– Этим ножом я бью птицу на лету. С двадцати шагов. А ты птаха крупная, не промахнусь.

– Для швыряльного ножа длинновато лезвие, – заметил Олег. Он не двигался, руки держал по-прежнему на коленях.

Бледный, скаля зубы, пошлепал лезвием плашмя по ладони, прошипел:

– Ты знаешь лучше?

– Знаю.

Бледный увидел лишь смазанное движение руки пещерника, тут же в плечо садануло острой болью. Пальцы разжались, нож глухо стукнулся о пол. Бледный лапнул ушибленное место – пальцы наткнулись на деревянную рукоять, торчащую из плеча. Кровь побежала медленно, но, едва он шевельнулся, тронул рукоять ножа, брызнула горячей струйкой.

Олег поднял чужой нож, приставил острием к глазу бледного:

– Отвечай быстро. Какую свою часть сделали? Кто вас послал?

Бледный смотрел с ненавистью, узкие глаза щурились. Олег ударил под колено, бледный грохнулся на деревянные доски, застонал. Кровь побежала сильнее. Его пальцы все еще были на рукояти чужого ножа. Он сцепил зубы, с силой дернул.

Олег молниеносно перехватил за кисть, безжалостно вывернул, услышал хруст, словно переломилась сочная морковь. Бледный застонал, лицо перекосилось в судороге.

– Говори, – потребовал Олег. Глядя в глаза, он ухватил его снизу, с силой сдавил. Тот вскрикнул от невыносимой боли, на лбу вздулись жилы, выступил крупный пот.

– Не знаю, – прохрипел он сквозь стоны. – Купец нанял… Сказал, пугнуть надо…

– Что за купец?

– Не ведаю…

– Как выглядел? Во что одет?

– Ночь… Он был в плаще… с капюшоном. Дал гривну… даст еще две, если выгоним из Города немедля…. или утром…

Олег сдавил сильнее. Раненый задергался, пытаясь остановить здоровой рукой. Глаза застлало болью и ненавистью.

– Где должны увидеться?

– Сказал, отыщет…

Снизу крики разгульного веселья стали громче. Олег прислушался, повернул голову, и в этот момент бледный подхватил нож с пола, ткнул острием… но пещерник уже неуловимо сдвинулся, его рука как топором ударила ребром ладони по горлу. Бледный в последний миг жизни успел понять, что чужак не мог убить с холодной кровью, дал дураку напасть, чтобы оправдаться перед собой и богами!

Олег подхватил неподвижное тело, бросился к окну. Холодный воздух пахнул навстречу, лунные блики слабо отражались на мокрой крыше. Выбравшись из чердачного окна, Олег быстро перебежал на другую сторону крыши, разогнался, чувствуя, как все обвисает труп, с силой оттолкнулся от края.

В последний миг сапог скользнул по мокрой дощечке, сердце закололо – чердак был над четвертым поверхом. Внизу холодно блестел двор, вымощенный булыжником.

Не долетел, ударился о край грудью, едва не выронил труп, но зацепился свободной рукой и локтем другой руки, чуть ли не зубами – жилы трещали, но подтянулся, хрипя и задыхаясь, тяжело перевалился животом на крышу и втащил тело.

Дверца на чердак этого дома была завязана истлевшей веревочкой. Олег поспешно развязал, затолкал труп – там пылились тряпки, старая рухлядь, сломанные лавки, столы, битая посуда. Он навалил поверх тряпье, закрыл дверцу и тем же узелком завязал веревочку.

Назад прыгал осторожно, боясь, что уличные зеваки вдруг поднимут головы к небу. Пробежал на цыпочках, проскользнул в открытое окно, плотно закрыл за собой. Снизу уже слышалось скрипение лестницы, донесся громкий голос, зовущий Дануся.

Раздеваться не было времени – Олег швырнул шкуру на пол, закрывая пятна крови, прыгнул на постель, поспешно накрылся одеялом из шкур. Ляда приподнялась, показалась освещенная снизу багровым факелом голова лохматобородого. Он глухо проревел:

– Эй, пошто в потемках? Данусь, где ты?

– Я сплю, – ответил Олег, подпустив в голос дрожи. – А ваш друг облаял, потом ушел.

Лохматый наклонился, что-то сказал вниз, потом строго взглянул на Олега:

– Когда ушел Данусь?

– Вслед за вами, – ответил Олег уже крепнувшим голосом. – Случилось что?

Лохматый молчал, и Олег под одеялом стиснул рукоять ножа: рано прикинулся спящим. После разговора со страшным Данусем должен был трястись от страха всю ночь, не ложиться.

– Ладно, – проворчал лохматый. – К женкам ухлестнул, змей подколодный…

Ляда глухо захлопнулась. Олег долго лежал, прислушивался. Снизу слабо доносился пьяный рев, а когда загулявшие гости разбрелись по комнатам, услышал приглушенный шум со двора, где гридни развозили на телегах мертвецки пьяных хозяев: ржание коней, цокот копыт, щелчки бичей. Напряженный слух ловил знакомое щелканье подков вороного, но на дворе и ближайших улицах звуки были чужими.

Месяц мертво и неподвижно светил через окошко. Крыша холодно блестела. Тучи бежали черные как сажа, подсвеченные снизу так, словно уже накалились добела. Бежали быстро, будто стая голодных волков, на ходу глотая холодные снежинки звезд.

Внезапно створки окна с треском распахнулись. Олег с ножом в руке моментально скатился с постели. Комнату залила тьма: луна нырнула в тучу, по стенам заметались тени… Не дыша и не шевелясь, Олег вслушивался. На миг лица коснулась волна воздуха, но в комнате было тихо, и ему стало жутко.

Луна вскоре вынырнула – в призрачном свете по комнате бесшумно метался крылатый зверь. Не птица – он услышал бы хлопанье крыльев – зверь носился бесшумно, Олег успел увидеть красные горящие глаза, похожие на раскаленные угли, блеснули острые зубы – белые как снег. Пахнуло звериной шерстью, пометом. Олег не мог дольше задерживать дыхание, шумно выдохнул, и зверь сразу стрелой метнулся к нему.

В темноте страшно блеснули красные глаза, стремительно надвинулись. Олег увидел в распахнутой пасти четыре длинных клыка. Он пригнулся в последний момент, словно нырнул в воду, хрястнулся о пол подбородком. Страшное крыло чиркнуло по волосам.

Луна высветила комнату полностью, и Олег привстал, стиснул нож для броска. По комнате хаотично метался кожан – таких крупных Олег еще не встречал. Кожаные крылья бесшумно резали воздух, когти блестели металлом. Угольки глаз вспыхнули оранжевым огнем – кожан увидел человека, ринулся так стремительно, что обогнал бы сокола.

Олег юркнул под ложе, перекатился по полу и, задевая доски, выскользнул с другой стороны и швырнул нож вдогонку. Кожан метался из стороны в сторону. Олег выхватил другой нож, не зная, попал ли первым. Кожан пронзительно взвизгнул от ярости – Олегу почудилось что-то знакомое, – взвился под потолок, с балки посыпалась труха. Олег отвел руку с ножом, застыл, выбирая момент.

Кожан метнулся вправо, влево, внезапно черной молнией перечеркнул комнату и вылетел стрелой в открытое окно. Олег подбежал, выглянул, держась за створки. Небо было темным, ему показалось, что левым крылом кожан махал реже, а в тонкой кожаной пленке на миг блеснул лунный свет. Утиное Гнездо исчезло, закрытое темным телом, потом небо стало таким же звездным, с быстро бегущими тучами.

Олег вернулся к постели. Пальцы коснулись мокрого. Он торопливо отнес шкуру поближе к окну. В лунном свете на вытертой шерсти блестели капли крови. Он бросил шкуру, лег навзничь, задумался.

Луна – солнце упырей и утопленников – заливала комнату светящимся ядом.

Проснулся он мгновенно, пальцы тут же сомкнулись на рукояти ножа. Лестница поскрипывала едва слышно, но сон слетел моментально. Бледная луна уже ушла на другую половину неба, звонко кричал петух, отгоняя нечистую силу от своего курятника.

Ляда приподнялась бесшумно. Гульча очень медленно вползла к нему на чердак, осторожно опустила тяжелую крышку. Олег дышал ровно. Из-под приспущенных век он видел ее неловкие движения, пошатывающуюся походку. Когда свет луны упал на ее бледное лицо, он увидел закушенную губу, темные круги под ввалившимися глазами. Левая рука до локтя была перевязана белыми тряпицами. Посреди повязки расплывалось темное пятно.