Фарамунд - Никитин Юрий Александрович - Страница 82

Дверь во двор подалась со скрипом. Он ступил на залитое лунным светом крыльцо, замер, пораженный и очарованный. Огромная, как начищенный медный таз, луна блистала на чистом небе. Сотни тысяч ярких звезд, чего не увидишь в его лесных краях, смотрели остро и беспощадно.

На миг он ощутил страх, кожа пошла пупырышками, но следом нахлынул пьянящий восторг. Лунный свет упал на его плечи и голову, в груди отозвалась тонкая струна. Мышцы ног медленно разогнулись, его тело качнулось вперед, стойки крыльца ушли в стороны, лунный мир стал шире, пошел навстречу. Под огромной звездной чашей вселенная раскинулась тревожно волнующая, непостижимая, таинственная.

Сердце стучало часто. Настал час звездного мира! Сейчас другие законы, другие звери, другие боги…

В темном небе пронеслось мохнатое тело. Глаза проводили огромного нетопыря, красные глазки зверя злобно сверкнули. Фарамунд вскинул руку, губы прошептали нечто, дескать, я свой, я тоже из ночи. Мохнатые тельца мелькали чаще, он слышал легкий стук, с которым хватали на лету крупных жуков, но теперь красные глаза уже не смотрели в его сторону. Он ощутил, что его поняли, что его приняли в свой колдовской ночной мир…

По коже протянуло ветерком. Он настороженно огляделся. Деревья стояли ровно, ни одна ветка не колыхнется. Даже дым из хлебной поднимается ровный, как свеча, не колеблется, сизыми колечками медленно всплывает к небу.

Однако волосы на руках вздыбились. Чувство опасности стало таким сильным, что он невольно опустил ладонь на рукоять меча, огляделся по сторонам. Тихо. Даже непривычно тихо.

Ноги сами начали отступать назад. У крыльца оглянулся, осторожно поднялся. Скрип ступеней показался оглушительным. С сильно бьющимся сердцем прошел, пятясь и с рукой на мече, через пустой холл.

У самой двери стоял один из молодых, что пришел с последним набором. Фарамунд увидел остекленевшие глаза, застывшее лицо. Не веря себе, поднес к его лицу кулак. Юноша смотрел застывшими глазами, даже не моргая. Он спал стоя, спал крепко. Фарамунд задохнулся от гнева, набрал в грудь воздуха, собираясь заорать прямо в лицо этому придурку, грубо ухватил за плечо.

Плечо было застывшее, словно молодой воин был мертв, но кончики пальцев чувствовали тепло сильного молодого тела. Фарамунд ощутил, как воздух у него вырвался сквозь зубы. Страж стоял перед ним, похожий на вырезанный из дерева столб. В широко раскрытых глазах ничего не отражалось.

В череп ударил ужас. А если вот-вот одеревенеет он сам? Медленно пробежал вдоль стены, в голове мысли метались лихорадочно. Во всем огромном доме мертвая тишина. Странная гнетущая тишина.

В людской люди тоже застыли вокруг очага, как каменные изваяния. Свет от багровых углей падал на застывшие лица, делая их страшными и непохожими. Унгардлик опирался обеими ладонями о колени, словно вознамерился встать, но так и превратился в каменное изваяние.

Послышался далекий стук копыт. Фарамунд метнулся к окну. Лунный свет по-прежнему заливал двор колдовским светом. Стук копыт оборвался по ту сторону ворот. Судя по ржанию коней, с той стороны остановились двое всадников. Через мгновение над краем ворот показалась голова, Фарамунд рассмотрел белые пальцы, что ухватились за колья. Человек перемахнул ворота легко, на этой стороне присел до самой земли, но не упал, тут же метнулся к калитке. Глухо стукнул отодвигаемый засов.

Второй был намного грузнее и, как показалось Фарамунду, значительно старше. Когда он ступил во двор, Фарамунд невольно протер глаза. Они совершенно не скрывались, даже мечи не вытащили из ножен!

Через двор пошли быстро, но без суетливости и, как он видел отчетливо, беспечно. Сердце застучало в страхе. Они знают, что в доме мертво. Значит, это они сделали, навели порчу… Или хотя бы только сон, но ему одному удалось избежать!..

Оба незнакомца шли к крыльцу. Фарамунд торопливо огляделся, бежать и укрываться уже некуда, сделал шаг назад, вжался в темный угол.

Ступеньки слегка заскрипели, на мгновение в дверном проеме вырос темный силуэт, тут же исчез, Фарамунд ощутил движение воздуха совсем рядом. Второй вошел следом, не дожидаясь знака от первого.

Привыкшие к ночи глаза Фарамунда видели, как оба прошли через холл к лестнице. Оба негромко переговаривались, явно не страшатся охраны…

– Здесь его нет, – донесся молодой голос. – Черт!.. Где же…

– Загляни в кладовку, – предложил старший. – Может, напился и лежит как свинья?

– Хорошо бы… А если к женщинам, это хуже…

– Что, впервые убивать и женщин?

– Да нет… к тому же их убивать не обязательно. Даже лучше! Найдут зарезанным в женской постели, тут же всем все понятно…

Послышался короткий смешок:

– Ну да, либо ревнивый муж отомстил, либо сама зарезала… Я так проделывал тоже. Но если ушел к женщине за пределы крепости?

– Он что, совсем дурак? Ему любую девку прямо в постель…

Фарамунд слушал, оцепенев. Они говорили на другом языке, странном и непохожем на языки герулов, готов или лангобардов. В этом языке ясно слышались шорох горячих песков, крики неведомых птиц и даже шипение огромных змей, невиданных в этих краях, но он, Фарамунд, понимает, все, о чем говорят!

Послышались стук упавшего стула, ругань младшего. Совсем не таятся, сволочи. Донесся раздраженный голос:

– Придется искать по всему дому.

– Насколько долго защита?

– Это знают Старшие. Но мы должны успеть осмотреть даже двор, если понадобится.

– Вряд ли такое раньше случалось!

– Да, но Старшие такие случаи наверняка предусматривают…

– Конечно, Старшие знают все.

В голосе звучало такое преклонение, что озноб снова побежал по спине Фарамунда. Этот человек говорил о неведомых Старших так, словно те не люди, а боги…

– Старшие знают, – повторил другой почтительно. – Не зря же они могут смотреть в наши черепа, как в раскрытые книги! Ты бы не знал, если бы мог читать в людских душах?

– Тихо, не смей такое даже думать…

Фарамунд с бьющимся сердцем на цыпочках выбежал во двор. В черепе билась о стенки паническая мысль: так вот что значило то странное ощущение, когда в черепе словно рылись чужие пальцы! Выходит, кто-то в самом деле рылся?

Лунный свет заливает двор, высвечивает каждую щепочку. С замирающим сердцем следил за крохотной тучкой, что ползла в сторону холодного сверкающего диска, но медленно, слишком медленно…

Стиснув зубы, он рискнул пробежать под стеной. Голова сама уходила в плечи, он чувствовал себя как улитка, лишенная раковины, мышцы спины сжались, готовые встретить болезненный удар сверху…

Оставался ярко освещенный двор, но если те двое колдунов уже осмотрели его комнату, то сейчас опускаются по лестнице… Он промчался мимо колодца как олень, прыгнул в темный проем между кузницей и конюшней.

Сердце колотилось, словно пробежал милю. Стукнула дверь, на крыльце появился младший, за ним вышел второй. В руках все еще холодно блистали длинные узкие ножи.

– Начнем с конюшни? – предложил младший.

Второй засмеялся:

– Думаешь, питает нездоровую страсть к лошадям? Нет, эти наивные дикари еще чисты нравами… Сперва загляни в людскую, он мог перепиться с челядью и там храпит. А я пойду навстречу, начиная от тех казарм… или бараков для солдат, как они тут называют.

– Ну, у них нет еще таких понятий, как казармы или солдаты. Это дикари!

– Но сами казармы есть, – сказал голос трезво.

– Думаешь, в этом дикаре видят угрозу?

– Кто знает замысел Старших? Возможно, что-то личное…

– У Старших?

В голосе прозвучало такое недоверие, что Фарамунд сразу представил этих таинственных Старших древними старцами, у которых в душах не осталось огня, не осталось ничего личного, которые живут только воспоминаниями и заботами о племени вообще.

– Кто знает, – ответил первый голос, – кто знает Старших?.. У них свои бури.

Второй почтительно молчал, Фарамунд слышал его сопение совсем рядом. Похоже, первый допущен к Старшим чуть ближе, всячески на это намекает, гордится, выставляет напоказ.