Далекий светлый терем (Сборник) - Никитин Юрий Александрович - Страница 80

Итторк умолк, словно с разбега налетел на стену туннеля. Старцы недовольно переглядывались, но облечь в слова общий ответ – явно негативный – еще не успели. Итторк заговорил так же внезапно, как и замолчал:

– Да, забыл упомянуть… Верно, Оппант в скорости ответов чуть приотстает, но пройдитесь по его ответам еще раз! Он строит фразы очень взвешенно, обдуманно. В них есть теплота, которой абсолютно нет в словах термов двадцатого стаза. Оппант на своем примере молча доказывает, что быстрый ответ – не самый лучший ответ. Даже если абсолютно безошибочен.

Яч недовольно пробормотал:

– Как может абсолютно безошибочный ответ не быть лучшим?

Лица остальных членов Совета были сосредоточенными. Обладая глубокой памятью, развитой долгими упражнениями, они восстанавливали каждое слово Оппанта, взвешивали, сравнивали, сопоставляли…

Готр снова показал себя самым быстроумным: остальные еще сосредоточенно шевелили сяжками, а он уже сказал Итторку на языке жестов, чтобы не мешать остальным членам Совета:

– Ты прав. В этом терме есть то, чего нет в девятнадцатом стазе, но нет и в двадцатом. Оппант думает медленнее, но думает хорошо. Мне его ответы нравятся.

Итторк снова с холодноватым интересом осмотрел Оппанта. Оппант отвел глаза. Поддержка Итторка почему-то пугала, в его настойчивости угадывался скрытый смысл.

– Я против, – сказал Лонек. – Система Мира проверена. Изменения могут нарушить гораздо больше, чем мы сейчас думаем.

– Я тоже против, – сказал Куцва хмуро. – Оппант мне нравится, но в Совете место только для старейших и опытнейших термов высшего стаза.

Взгляды обратились на Яча. Голоса распределились поровну. Как скажет Яч, так и будет… Оппант не верил своим глазам и ушам.

– Мудрые! – взмолился он. – Выслушайте меня! Я совсем еще молод, мне ли сидеть рядом с вами? Если же необходимо увеличить число членов Совета, то мало ли в Племени старых мудрых термов? Они знают жизнь, у них опыт. А что у меня?.. Да я буду бояться открыть рот даже при кормлении, ибо на члене Совета лежит бремя всего Племени. Я не готов решать за Племя! Я обращаюсь к тебе, Яч! Скажи свое решительное «нет!».

Яч хмуро держал его на прицеле глаз, сказал колеблющимся голосом:

– Ты мудро сказал, что не готов к решениям. А сколько блестящих ноостеров рвется в Совет! Они намерены немедленно проводить реформы, перестраивать, улучшать. Ответственности не боятся! Убеждены, что все могут!.. Словом, я за то, чтобы принять Оппанта.

Закончил он так неожиданно, что все замерли. Только Итторк довольно вскинулся, его торжествующий взгляд уперся в Оппанта. Тот подскочил от неожиданности:

– Зачем? Я не готов… Это же так непросто, так сложно…

Испуг его был неподдельнейший. Старцы расслабились, разулыбались, а хмурый Лонек, который резче всех был против, шлепнул его голым от старости сяжком по спине и сказал грубовато:

– Хорошо, что понимаешь… А сколько таких, как верно сказал Яч, которые берутся управлять чем угодно! У тебя есть понимание! Не спеши, присмотрись. Может быть, Итторк прав. Если даже не будет от тебя пользы, то и вреда не будет. А это уже много.

Умма была счастлива, но Оппант прислушивался к себе и к другим с недоверием. Ощущение опасности растет, чувство такое, словно всех обманул, но обман вот-вот вскроется. Почти все ноостеры превосходят его в умении стремительно мыслить. Они ярче, богаче разумом, умеют точнее передать оттенки мысли, используя не только сяжки и ножки, но даже подвижные волосики на брюшке. Почти любой из них мог бы заменить его в Совете. Что задумал Итторк?

Ускользнув от Уммы и друзей, он заспешил в дальний туннель, где сейчас трудились тысячи рабочих. Самые знающие из стаза запоминателей насчитывали тысячи существ, которых термы встречали в глубинах земли. Иные сами прорывались к ним, пока стены еще не были укреплены схватывающимся слоем. В большинстве случаев это были более крупные животные и, что казалось первым исследователям обидным, более приспособленные к жизни.

Около двух десятков известных живых существ насчитывали и на поверхности, но тот мир был изучен очень плохо. Там термы вообще могли находиться всего несколько минут, даже ночью, когда нещадный Истребитель уходил с неба.

Когда-то существовало учение, что первые термы прибыли вообще из другой вселенной. Попав в непривычные условия, они вынужденно зарылись в землю, построили Купол, чтобы там поддерживать необходимые условия для жизни… Но миллион лет спустя удалось доказать, что термы оказались под землей лишь потому, что они – самые древние существа на свете. Когда-то Вселенная была иной, воздух был влажным и в нем почти не было ядовитого кислорода. Тогда термы жили на поверхности Вселенной, были ее властелинами. Но десятки миллионов лет летели друг за другом, появлялись другие существа. Они сражались за выживание, слабые погибали, от сильных появлялось еще более жизнеспособное потомство… Через сотню миллионов лет и они исчезали, уступая место еще более свирепым и быстрым хищникам. Одновременно и воздух становился суше. Наконец однажды в небе появилось кровавое пятно… Еще через несколько миллионов лет небо стало совсем голубым, а кровавое пятно превратилось в нещадного Истребителя, который сушил воздух и перегревал все живое…

Не желая вымирать, как случилось со всеми старыми видами, термы стали отступать под землю, где строили жилища с влажным воздухом, богатым углекислым газом. А на поверхности появлялись все более свирепые виды существ, быстрые и беспощадные. Термы, которые проигрывали и в силе, и в скорости, не могли сопротивляться новым хищникам еще и потому, что продолжали оставаться все такими же мягкотелыми, незащищенными.

Они все больше времени проводили под землей, Основательницу Племени теперь прятали особенно надежно, под каменные плиты, а сверху возводили все более прочные купола. А когда еще через сто миллионов лет мир тряхнул страшный удар, после чего воздух стал особенно сух и ядовит, термы вынужденно ушли под землю почти целиком. С тех пор они строили несокрушимый Купол, верхушка которого высовывалась на поверхность, а весь Купол находился в земле, чтобы даже роющие хищники не могли разрушить Мир… А на поверхность лишь раз в году выплескивался рой крылатых термов, чтобы попытаться дать начало новому роду.

Таким образом, думал Оппант напряженно, они в Куполе сохранили атмосферу тех древних времен, когда на всей земле было тепло и влажно, когда не было ни зимних холодов, ни яростного всеубивающего солнца. Они, единственные во Вселенной! А все остальные виды приспосабливались сами.

Окидывая мыслью историю Племени, Оппант всякий раз чувствовал прилив гордости. Лишенные ядовитого жала, крепкого хитинового покрова, неуклюжие и очень медлительные, они проигрывали во всех жизненных ситуациях, отступили под напором новых свирепых видов… И все же термы существуют! И успешно развивают свое Племя. А где теперь те страшные Звери-горы, от поступи которых дрожала Вселенная?

От стен веяло приятной сыростью. Оппант бодро мчался по округлому туннелю, а когда стали попадаться рабочие с комьями спрессованной земли, перебежал на потолок, оттуда даже лучше видно, выпуклые глаза позволяют видеть как все впереди, так и то, что остается сзади.

Все шесть лап цепко вели его по своду, и, хотя там еще не укрепили клеем, и комья земли то и дело выскальзывали, он мчался, не срываясь и не падая на головы и спины рабочим. Успел подумать со смесью стыда и странной гордости, что даже внешне мало похож на ноостера, слабого и вялого: тело уступает по мощи только панцирнику, руки мощные, как у мэла, глаза крупные и различают столько оттенков, словно он рожден крылатым, которому предназначено выйти на поверхность, догнать в полете молодую крылатую Основательницу, соединиться с нею и умереть.

Воздух становился плотнее, густой сильный запах работающих мэлов катил навстречу ощутимыми волнами. Мэлы бежали внизу двумя встречными потоками: справа – с комьями земли в жвалах, слева – с готовностью вгрызться в стену, расширяя подземную вселенную Племени.