Далекий светлый терем (Сборник) - Никитин Юрий Александрович - Страница 78

Амманк отмахнулся:

– Если бы сложности только в этом! А как набрать необходимое количество газа? Как быстро вскрыть Купол по размерам Мешка? И тут же заделать, чтобы не ворвались лютые понеры… Мне кажется, эти твари так и дежурят вокруг Купола! Еще я не уверен, что сама затея с Мешком удастся. Ты уверен, что из нашего клея можно создать такой, чтобы, застывая в воздухе, не затвердел, как обычно, а сохранил эластичность?

– Я ни в чем не уверен, – сказал Оппант уныло. – Никто никогда такого не проделывал за всю историю Племени. Мне не на кого ссылаться, оглядываться, но Умма уверяет, что такой материал она создаст. Остальное за нами.

– За тобой, – уточнил Амманк педантично. – Каждый делает свою часть работы и совершенно не понимает, что делают другие. Только ты охватываешь взглядом все!

Новый туннель еще не успели отделать абсолютно матовым слоем, только скрепили быстросхватывающимся клеем, на Оппанта кое-где сыпались мелкие камешки. Он жадно вдыхал свежие незнакомые запахи. Это потом, когда туннель отделают и укрепят толстым многослойным клеем, чужие запахи перестанут проникать, тогда туннель станет еще одной артерией Мира, наглухо отделенной от чужой Вселенной, но сейчас эти новые туннели походили на выдвинутые вперед сяжки, которыми термы настороженно и пугливо ощупывали Неведомое…

Оппант чувствовал радостное возбуждение. Здесь масса нового, здесь со всех сторон обрушиваются запахи, которых никогда не слышал, здесь в стенах туннеля вкрапления крохотных животных и скелеты крупных, остатки растений…

Что всегда изумляло и повергало в священный трепет, так это то, что многие из таких животных имели больше ганглий, чем самые мудрые из ноостеров! Однако разумными так и не стали! Мудрецы объясняют это тем, что те ведут одиночный образ жизни, а разум возможен только в едином Племени… Но Оппант иногда с суеверным страхом думал: каких вершин, какого могущества достигли бы эти существа, если бы тоже сумели объединиться и обрести хотя бы Разум Первого Скачка?

Видя этих существ, он с новой силой восхитился пластичностью Племени. Основательница откладывает совершенно одинаковые яички, из которых вылупляются совершенно одинаковые термики. Крохотные, беззащитные, прозрачные – они еще ничем не отличаются друг от друга. Кто глупый мэл, кто панцирник, кто строитель, а кто и ноостер – узнается только после третьей-четвертой линьки. А пока что они чутко реагируют на запросы Племени… Нужно больше панцирников – термики начнут оформляться в свирепых крупноголовых существ с огромными жвалами. Понадобятся рабочие – тут же крохотные малыши начнут старательно выращивать могучие передние лапы… В зависимости от потребностей Племени из термиков младенческого возраста формируются то крылатые будущие продолжатели рода, то рабочие-строители, то рабочие-техники, то няньки, то обучатели молодняка…

В последние тысячелетия все больше и больше появляется мудрых ноостеров. Оппант ощущал гордость и некоторый страх. Никто в Племени не возникает без причины. Зачем-то Племени потребовались термы с огромным количеством ганглий. Племя теперь постоянно разрастается, но стаз ноостеров увеличивается быстрее других стазов!..

Прямо в узеньком туннеле впереди барахтался термик пятого возраста. Лежа на боку, судорожно отгибал назад голову и ноги, тужился, напрягался, поскрипывал. Брюшко выпятилось, тонкая рубашка на спине уже лопнула, можно было сбрасывать ее со спины и головы, но молодой дурень еще не соображал, что делать, и все выгибался, ерзал…

– Ты пятого возраста или первого? – спросил Оппант сурово.

– Пятого.

– Пора бы уже уметь!

Чуть дальше встретил еще одного, уже полинявшего. Прозрачный, слабенький, он едва стоял посреди туннеля на дрожащих ногах, на которых висели клочья старой кожи. Пробегавший мимо рабочий принялся тут же сгрызать крепкими челюстями лохмотья, освобождая термика. Оппант негодующе фыркнул, и рабочий, повинуясь мудрому ноостеру, подхватил термика и тут же исчез в боковом туннеле.

Оппант ощутил сильный запах молодняка. Короткий туннель шел в пещеру, где термы пятого возраста линяли, затем застывали в долгом состоянии покоя, недаром же линяльщики стали попадаться даже в коридорах… В последние годы Племя разрастается просто стремительно. Никогда раньше так не было, и как ни поступи – почти все в первый раз, впервые…

Оппант буквально чуял в воздухе быстрые и неотвратимые перемены. Всю многосотмиллионолетнюю историю термов они руководствовались накопленным опытом, и ответы были как будто бы на все вопросы и на все мыслимые ситуации. Так и было, но после Второго Осознания стали появляться новые проблемы… А вот теперь, уже при жизни Оппанта – исчезающе ничтожный срок! – они пошли одна за другой. И эти новые приходится решать, не оглядываясь на прошлый опыт, потому что термы прошлых поколений с такими ситуациями не сталкивались.

Еще издали увидел Умму. Не видя его, она все так же экспериментировала с эластичным клеем, который выделяли термы-носачи. Этот универсальный клей годился и для укрепления Купола, и для связывания сводов и галерей, применяли его и против прорывающихся в Купол хищников. Клей быстро застывал, превращаясь в камень, и любой хищник погибал, ибо носачи умели метать сгустки клея прямо в глаза, в пасть, набрасывали на челюсти тугие петли…

Задача в том, чтобы суметь создать клей, легкий и эластичный, но который оставался бы эластичным все время. Умма утверждала, что нащупала фиксирующие добавки, способные остановить затвердевание на любой стадии. Если это верно…

Умма поднялась навстречу, затрепетала сяжками. На полу был расстелен большой лоскут. Часть пола была покрыта слоем серого клея. От Уммы исходил нежный дразнящий запах, и у Оппанта дрогнули два передних сердца. Он тут же подавил животный порыв, негоже ноостеру вести себя подобно мэлу, сказал степенно:

– Приветствую тебя…

– Ох, Оппант! – прервала его Умма без всяких церемоний. – Мне кажется, хочешь посмотреть?

– Покажи, – сказал Оппант.

– На полу! – засмеялась Умма. – Мы сделали пробный кусочек!

Оппант недоверчиво наклонился, зацепил коготком краешек, где клей накладывался на камень. С легким треском поверхность клея начала подниматься, отделяться от камня… Это был целый лоскут! Совершенно сухой, но эластичный и тонкий.

– Умма, – выдохнул Оппант, – я сам не верил, что это будет так быстро. Теперь надо много таких лоскутков! Мы их склеим, чтобы получился большой мешок…

– Не спеши, – охладила она с сожалением. – Этот образец еще не годится.

– Почему?

– Ты хочешь абсолютно непроницаемый?

– Да!

– А здесь еще крохотные дырочки. К тому же он втрое толще, чем ты заказывал. А тоньше пока не получается, начинает лопаться. Не спеши, Оппант!

– Разве я спешу, – сказал он. – Это Итторк спешит. А я живу так, словно мне жить еще миллион лет, хоть жизнь терма всего несколько лет… Но что значит наша жизнь для Племени? Не закончим мы, закончат другие…

– Ты говоришь, как принято говорить и думать в Племени, – заметила она. – Один гениальный Итторк все спешит сделать при своей жизни. Как у него сейчас дела?

– Быстро, – ответил он. – Только и знаю, что очень быстро. Это меня тревожит. И еще очень не нравится, что отовсюду только и слышу: «гениальный», «самый талантливый», «первый из термов»…

– Уж не завидуешь ли? – засмеялась она.

Он задумался, перебрал свои мысли, ответил честно:

– Не знаю. Может быть, завидую. Но и тревожно мне очень.

– Почему?

– Мне почему-то кажется, что это нехорошо, когда один терм, пусть даже самый гениальный, полностью берет власть в свои руки, начинает думать и распоряжаться за всех…

– Разве лучше, – удивилась она, – когда над гениальностью стоят посредственности?

– В Совете не посредственности, – возразил он. – Пусть не такие блестящие умы, но не посредственности. У них жизненный опыт, знание истории термов. У них терпение и осторожность. Они много времени тратят на споры друг с другом, это верно, но в результате Племя в целом только выигрывает.