Чародей звездолета «Агуди» - Никитин Юрий Александрович - Страница 77

– Ты мне скажи, – спросил Тулиб, – когда следующий дом рванем?

– Понравилось?

– Еще бы!

– Как скажут, – ответил Сархан. – Я знаю только, что этот дом взорвали не зря… не зря.

– Тут кто-то жил важный?

– Нет, нужен большой крик… Я слышал только, что надо привлечь внимание русских к этому дому. Чтобы в другие места не совались. Понял?

– Понял, – ответил Тулиб неуверенно.

– Ни хрена ты не понял, – усмехнулся Сархан, – но это и неважно.

Они обогнули дом, впереди вырисовывается в ярком свете фонарей автобусная остановка, туда уже собралось с десяток рабочих, им заступать на пару часов раньше, чем белым воротничкам.

Все четверо дождались автобуса и вместе с рабочими втиснулись в салон.

Глава 14

Телекамера фиксировала далеко внизу проплывающую темную землю. Бархатная чернота иногда сменялась неопрятными пятнами грязного света, это свободные от лесов равнины обозначены лунными лучами. Изображение иногда подрагивало, то ли от вибрации вертолета, то ли кто-то из десантников чесал спину о штатив телекамеры.

В скудном свете возникла гигантская фигура, похожая на инопланетянина. Я услышал резкий голос, искаженный помехами, а то и не искаженный, у военных профи особые голоса. Сидящие под стенкой неподвижные фигуры выдвигались из коконов, механически двигались к распахнувшемуся зеву, объектив бесстрастно показывал, как тела вываливаются, уменьшаются, уменьшаются, а затем их поглощает тьма, я даже не видел, раскрываются ли над ними парашюты.

– Зачем это? – спросил я брезгливо. – Словно захват юсовской военной базы…

Свет в этом кабинете для особо секретных совещаний, или скажем прямо – секретном бункере, приглушен, полная тишина, слышен только рокот моторов из динамиков, наши взгляды не отрываются от экрана. Военные операторы снимают все детали, мы просматриваем их вживую, а потом аналитики будут чуть ли не покадрово, нужно учесть ошибки и не пропустить удачные решения.

Босенко, Сигуранцев и Громов сидят в креслах, отсвет от экрана падает на их лица. Их работа закончена, теперь все в руках майоров, капитанов и лейтенантов. Конечно, все трое готовы вмешаться, если что-то произойдет особое, я тоже готов, но наш тайный труд почти завершен.

– А как бы предложили вы? – спросил Сигуранцев любезно.

– Въехать среди бела дня, – сказал я. – На бронетранспортерах. И, как это у вас называется, открыть огонь. Тех, кому удастся спрятаться на целые сутки, можно депортировать обратно в Узбекистан.

Сигуранцев и Громов переглянулись, Сигуранцев сказал почти ласково:

– Дмитрий Дмитриевич, события в самом деле развивались стремительно. То ли все-таки утечка, то ли там, на Западе, нашу реакцию просчитали верно, сообщили кобызам… Многоканальная помощь из Саудовской Аравии превратилась в бурную реку. В смысле, целые караваны с оружием прибывают со всех сторон. Даже отсюда, из Москвы, везут!

– Из Москвы?

Сигуранцев хмыкнул, посмотрел на Громова. Тот зло огрызнулся:

– Чему удивляетесь? Нефтяные шейхи денег не жалеют. Миллиарды жабьих шкур для них – разменная мелочь, а наш лейтенант в жизни не видел стодолларовой бумажки… А теперь эти лейтенанты спешно покупают роскошные дачи…

– Я им уже приготовил дачу, – пообещал Сигуранцев зловеще. – Одну на всех, общую. За казенный счет.

– Обойдетесь, – буркнул Громов. – У нас для таких случаев есть военно-полевой суд.

Сигуранцев приятно улыбнулся:

– В самом деле?

Громов покосился на меня, я видел, как вздулись тугие желваки, а рожа стала похожа на морду английского бульдога.

– Да. С сегодняшнего дня.

Я кивнул:

– Возражений нет.

– По всей строгости?

– По всей, – ответил я с тяжестью в груди. – Мы слишком высоко вскарабкались… а потом долго и смачно катились вниз. Но, дорвавшись до дерьма, которое нам не только запрещали жрать, но и смотреть в его сторону не давали, мы жрем, жрем, жрем. Ведь ничего не стыдно, как гласит мораль общечеловеков? Пора выкарабкиваться. Не потому, что я за чистоту и нравственность, на фиг они мне сами по себе, но без соблюдения этих условий ни одно общество не выберется из пещер и не доберется до звезд. А уж соседи затопчут – точно.

В груди заныло, я запустил руку под свитер и помял мышцу. Сигуранцев посматривал сочувствующе, а Босенко сказал осторожно:

– Я в таких случаях принимаю валокордин… Пятьдесят капель на рюмку воды.

Громов громко хрюкнул:

– Воды!

– А что не так?

– Да ладно вам, – примирительно сказал Сигуранцев. – Пусть будет вода.

– Валокордин и алкоголь, – огрызнулся Босенко, – несовместимы…

– Тихо, – оборвал я. – Что там творится?

Темноту разорвали багровые вспышки. С другой стороны протянулись линии трассирующих пуль, указывая цели, но спустя мгновение на их месте поднялся столб огня, разросся. Вертолет снизился, стало видно горящий танк. Из открытого люка вывалилась охваченная огнем человеческая фигура, дернулась, я успел увидеть сквозь пламя красные раны на груди. Танкист без движения распластался на гусенице. Одежда горела жарко, словно ее неделю пропитывали бензином.

Громов зло выругался:

– Сволочи!.. Там была засада!

– Успели подготовиться, – сказал Сигуранцев напряженно. – Будем надеяться, что мои орлы не подкачают.

– Мои тоже не подкачали, – огрызнулся Громов. – Но фугас на дороге – это фугас!

Мимо горящего танка пронесся другой, третий, четвертый, все похожие на фантастические машины из фильмов о будущем: уже и не танки, а боевые устройства, начиненные электроникой, компьютеры в каждом орудии, снаряды с управляющими ими чипами, а сами танки поверх танковой брони еще и в странных пластинчатых латах. Вслед за ними проехали приземистые, как большие катера на колесах, бронетранспортеры. Вспыхнувший танк горит, как факел, никто не остановился, не попытался погасить и спасти уцелевших, если кто-то еще уцелел.

Более того, место с горящим танком начали объезжать, вертолет поднялся и сдвинулся вслед за головными танками. Их было множество, неслись быстрые, с высоты все выглядят бесшумно скользящими по темной земле коробочками. Если бы не лунный свет и не подсказки Громова, я не различил бы, где какая колонна, где бронетранспортеры, где идут боевые машины пехоты.

Громов и Сигуранцев сидели с наушниками, время от времени их лица застывали, брови вздергивались. Поймав мой взгляд, Сигуранцев сказал извиняющимся голосом:

– Неожиданности…

– Без них не обойтись, – заметил я.

– Больше, чем ожидали, – ответил Сигуранцев. – Не все каналы по доставке оружия перекрыли…

– Вороны, – сказал Громов зло. – Из-за ваших ротозеев мои парни гибнут!

– Мои тоже, – отрезал Сигуранцев сухо. Лицо на миг потемнело, он прислушивался к голосам в наушниках, проговорил тяжело, – уже и среди моих есть потери…

Я обронил невесело:

– Похоже, они успели завезти оружие намного раньше. Игнат Соломонович не виноват, я поручил заняться кобызами только с момента нашего решения по… ликвидации анклава.

– Они уже знали, – сказал Громов обвиняющее. – Они заранее знали, что будут дальше раздвигаться с оружием в руках! А когда начнут войну против русских, юсовцы их поддержат, как поддержали в Косово.

Через три часа небо на востоке окрасилось розовым, темнота отступила. Громов взял в руки пульт, начал переключать операторов, двое ведут съемки с машин, что двигаются следом за танками.

Я указал на соседние экраны. Изображение вывели и туда, можно наблюдать операцию сразу с трех точек. Я зябко передернул плечами: по ухоженному шоссе навстречу танковой колонне неслись две легковые машины, а дальше на горизонте поднималась черная стена дыма, будто горело по крайней мере нефтехранилище. Из той темноты блеснули два огонька, еще одна машина пробивается через горячий дым и гарь. Такое ощущение, что там дальше что-то невероятно ужасное: то ли раскололась земля, и оттуда поднимаются подземные звери, живущие в магме, то ли взорвалась бомба, что подожгла сам воздух, то ли горит сама земля, а теперь пожар идет к нам…