Чародей звездолета «Агуди» - Никитин Юрий Александрович - Страница 43

Сигуранцев кивал, записывал, но брови оставались высоко вздернутыми, иногда искоса поглядывал на меня, проверяя, всерьез ли я, не подменили меня двойником, в самом ли деле отдаю такие людоедские приказы.

– Уцелевших остаться не должно, – продолжал я.

– Так не получится, – возразил Сигуранцев. – Нереально.

– Знаю, – ответил я, – но стремиться надо. Конечно же, несмотря на все санитарные меры, уцелевшие будут. Придется под белы ручки с соблюдением всех международных прав отвезти до границы с Узбекистаном. К тому времени нагрянут корреспонденты, все должно быть с поклонами и всякими политесами…

– А зачем их пускать? – удивился Громов.

– Кобызов?

– Корреспондентов?

– А почему не пустить, – сказал я, – если все уже будет сделано?.. Если, конечно, операция по каким-то причинам не успеет завершиться за сутки, то придется смишников задержать… ну там шасси отвалилось у самолета, бензин некондиционный, пилот вдрабадан пьяный… Но не слишком, чтобы не вызвало подозрений! Задачу ставлю такую, чтобы все очаги подавить за сутки! Все понятно?

– Очаги сопротивления? – деловито переспросил Сигуранцев.

Я сказал раздраженно:

– Не прикидывайтесь лохом, Петр Петрович. Очаги размножения! Эту язву надо прижечь так, чтобы от инфекции не осталось и следа. Чем меньше придется везти к границе с Узбекистаном, тем лучше. Не бензина жалко, а крику будет меньше. Одно дело – выселить двести тысяч человек, другое – просто двести. Или пусть тысячу.

– Но сколько крику будет из-за рубежа, – сказал Громов, – ведь трупы так просто не исчезнут…

– Будет громкий крик, – согласился я, – но недолгий. Иудеи перетерпели же крик насчет истребления коренного населения филистимлян? И юсовцы не вспоминают про истребленных индейцев… Им даже никто не пеняет! Хуже, если будем деликатничать и ограничиваться полумерами, тогда крик будет намного громче. Ведь будет шанс переломить ситуацию в их сторону, и давление на нас окажется намного больше! А так мы всех поставим перед фактом. У такого крика, знаете ли, тональность другая.

– Крик разочарования, – заметил Сигуранцев.

– Точно. Ну, санкции к нам какие-то применят… Но когда на другой чаше весов – исчезновение России вообще, то какие санкции могут показаться чересчур тяжкими?

Сигуранцев буркнул задумчиво:

– Да и поздно будет вводить санкции. Они ж не дураки! Санкциями к чему-то принуждают, а мы их перед свершившимся фактом. Когда принуждать уже поздно.

– Нужны отвлекающие маневры, – сказал Громов. – И для наших правозащитников, и для кобызов, и даже для стран Запада.

– Какие?

– Не знаю, пусть специалисты думают. Ну, кэгэбисты, журналисты, пылевглазапускатели… Начать надо за пару дней, а то и за сутки, внезапно провести операцию… скажем, «Кобыз»…

– Не годится, – отверг Сигуранцев. – Операция не должна говорить, против кого направлена.

– Тогда «Куликовская битва».

– Много для кобызов чести. Нужно вычистить всего лишь пару десятков сел, от силы – сотню. Ты еще «Бородином» назови! Это не больше, чем прижечь язвочку йодом.

– Тогда так и назовем: «Йодовая примочка».

Громов поморщился, но махнул рукой. Во всяком случае, не в названии дело. Вряд ли операция войдет в боевые анналы. Во всяком случае, не украсит.

– Армия не готова для боевых действий, – сказал он. – А тут надо не просто набрать боеспособную часть, но еще и желательно из лиц, которых кавказцы достали!

– Да они всех достали, – заметил Босенко. – А кто с ними не сталкивался, те просто автоматом ненавидят чужаков, что пришли иметь наших женщин. Да и лучшую работу перехватывают!

– Ну да, это ту, за которую сами не хотят браться? Я эти вопли уже сорок лет слышу. Только тогда не о кавказцах, а гнали волну на лимиту, что приехала, поработала и вот уже в роскошных квартирах, в то время как мы, коренные, заслуженные, потомственные… Ладно, у нас нет выбора. А когда нет, то все сделаем. Русские только тогда и начинают шевелиться, когда их, как медведей, рогатиной к дереву… Только на мальчишек срочной службы, как бы они к кавказцам ни относились, надежды нет. Они и стрелять толком не умеют. Надо будет осторожно высвободить несколько частей из Чечни. Под предлогом замены, ротации, отправки на переукомплектацию.

– Давай действуй.

Высокий подтянутый военный в камуфляжном костюме с нашивками майора внес на подносе кофейник и четыре чашки кофе.

– Спасибо, – сказал я, майор вовсе не удивился такому от верховного главнокомандующего, отступил и плотно прикрыл за собой толстую, как броня танка, дверь. – Не могу без кофе, что пообедать… Вы, конечно же, отказываетесь…

– Щас, – ответил Громов очень энергично. – Кто ж от халявы отказывается? Вот видите, господин президент, какие у нас из-за ничегошного военного бюджета крохотные чашки!

Я отхлебнул горячий напиток, глаза не отрывались от монитора.

– Тогда рассмотрим, – предложил я, – последствия… Уже знаете, президент Империи выступил с требованием немедленных карательных мер к странам, где вроде бы есть или могут быть террористические образования. Сперва назвал лишь Корею, Ливию, Сомали да еще Бангладеш, но на вчерашнем упомянул и Россию. Как будто мы не боремся с террористами, а сами их, видите ли, создаем, вооружаем и рассылаем по миру!.. На ближайшем заседании конгресса будет решаться вопрос о наделении его полномочиями для операций против таких стран уже не только в виде экономических санкций, блокады, но и для прямого вторжения.

Громов кивал, глядя в мое лицо, из его радостно блестящих глаз все еще не уходит удивление.

– Конгресс одобрит, – вставил он, – почти все за демонстрацию своей военной мощи, а две трети – за применение. После вторжения в Ирак они вообще землю копытами роют и удила грызут. Петр Петрович, что у нас на подобный случай?

Сигуранцев сказал твердо:

– Господин президент, для армии важна не только огневая мощь, но и воинский дух. Дух наш слаб, а вместе с тем рассыпается и армия. Правда, если США в самом деле объявит, что посылает войска в Россию, то здесь прогнозируется некоторый всплеск патриотизма. Не такой, конечно, как был бы в СССР, но все же армия малость озлится и возьмется за оружие… Но это продлится недолго: правозащитники сильно разложили армию и ослабили нашу защитную мощь… Увы, советского патриотизма уже нет, российского… вернее, новороссийского, и не предвидится…

– Российский в младенчестве, – сказал я поспешно, пока он не брякнул какую-нибудь глупость. – Мы рождаемся заново… А с началом операции США получат повод вторгнуться к нам со всей мощью.

Босенко покачал головой:

– Что-то мне не верится, что вот так возьмут и вторгнутся.

– Да еще за кобызов! – вставил Громов.

– Для них любой предлог хорош, – возразил Сигуранцев.

– Тогда найдут все равно, – рассудил Босенко. – Но что в таком случае?

– В таком случае, – заявил я, – операция начнет разворачиваться… медленно. С одновременной обработкой общественного мнения. Это не нападение на их территорию, когда надо спешить! Как только узнают, что здесь проутюжили танками анклав кобызов, сперва поднимется крик в сенате и конгрессе, это не считая прессу и правозащитников, президент потребует полномочия на проведение военных операций против имперской России, пройдет какое-то время до начала очередной сессии… Полномочия, естественно, дадут, дальше имеем три варианта: обстрел из высокоточного оружия, как уже проделано в Косово, Ираке и Афганистане, высадка ограниченного контингента элитных частей или широкомасштабное наступление, что является уже захватом территории.

– Каковы прогнозы? – спросил Сигуранцев.

– Обстрел ничего не даст, – сказал Громов с затаенной гордостью, – у нас не Косово и не Ирак. Наши ракеты могут сбивать любые объекты, включая космические, юсовцы это знают. А если это будет запускаться с авианосца, как было в Ираке, то мы потопим на хрен сам авианосец и все корабли сопровождения. Если попробуют воздушный налет, то знают, что наши истребители превосходят ихние и в скорости, и в огневой мощи. Это будет избиение младенцев…