Башня-2 - Никитин Юрий Александрович - Страница 15

Не отрывая от нее взгляда, он протянул руки. Странно, успела подумать Юлия. От него пахнет крепкой мужской кожей, свежестью, словно не полз по трубам, не падал на тюки грязной одежды. Вообще грязь и пыль с его кожи словно… словно смыло.

Жар, которого она уже давно не ощущала от прикосновения мужского тела, прокатился по коже, ушел вглубь, кровь вспыхнула…

Глава 8

Она помнила свой вскрик, все нервы воспламенились. Потом, когда прошла вечность, она смутно ощутила свое тело на широком диване. То, что осталось от тела. Каждая клеточка горела в диком огне, таком восторге, о котором она даже и не подозревала раньше.

В поле зрения появилось крупное лицо с запавшими зелеными глазами. Похожие на лесной омут, они сдержанно улыбались. На верхней губе темнела корочка засохшей крови. Сейчас твердые губы раздвинулись, изображая улыбку, от этого движения выступила алая капелька.

– Как красиво!.. Эти слезы… просто жемчужины.

– Прости, – шепнула она, улыбаясь. – Я не знала, что можно вот так… От меня один пепел, да?

– Головешка, – ответил он. – Но еще в состоянии загореться.

Она взмолилась:

– Ой, не надо! Смешно, но, боюсь, второго раза не переживу. Или хуже того…

Она испуганно оборвала фразу.

– Что? – спросил он. – Что тебя пугает?

– Что все испортим, – прошептала она. – Так не бывает. То, что случилось… может случиться раз в миллион лет. Я не верю во второй шанс.

Он лег рядом, она затрепетала от его близости. Жар его тела снова коснулся ее кожи, растекся, просочился вовнутрь, и снова в каждой клеточке воспламенилось, погнало горячие волны по спинному хребту.

Она закрыла глаза, отдаваясь сладостному чувству. Этот мужчина сильнее. Как хорошо это признать, как сладко и защищенно в его руках!

Когда огненный шар прокатился по спине и ударил в мозг, у нее вырвался крик, за который она убила бы себя раньше. Все тело стало размером с галактику, а сейчас звезды и туманности полыхали жарким огнем, все пространство горело в наслаждении. Она чувствовала его руки, его губы, потом он что-то прошептал ей прямо в ухо, это было очень эротично и вместе с тем успокаивающе, словно он губами пощекотал перед сном ребенка.

Она улыбалась, летала с птицами, а когда распахнула удивленно глаза, рыжеволосый герой сидел за столом, перед ним целый ворох бумаг, он разглядывает их пристально и сердито. На лбу морщинка стала глубже, а складки у губ отвердели и вздулись твердыми валиками.

Диван под ней скрипнул. Олег тут же обернулся, в зеленых глазах отражались искорки от люстры.

– Проголодалась?

– Я… – пролепетала она. – Я… спала?

– Да пустяки, – сказал он великодушно. – Всего-то часиков шесть-семь. Ерунда.

Она вскочила, как подброшенная пружинами:

– Вот так?.. Голая?

– У тебя хорошая фигура, – заметил он равнодушно. – Не такая уж и толстая… И почти не храпела. А что рожа перекосилась, так кто видит? Я, к примеру, не обращал внимания даже на слюни, что промочили всю подушку.

Она кинулась на него с кулаками. Сильные руки перехватили, она со всхлипом ударилась о широкую горячую грудь, с огромным трудом преодолела желание прижаться, спрятаться там внутри, уперлась кулачками, кое-как отстранилась.

– Над чем ломаешь голову?

– Удалось разыскать карты.

– Этих туннелей?

– Это не туннели, а «Метро-2». Оно намного ниже первого, явного. Зато из этого тайного можно проникнуть как в обычную сеть метро… практически в любом месте, так и в любое здание. По крайней мере в пределах Садового кольца – в любое, а за пределами – в любое старое.

– А новое? – спросила она невольно.

– И в любое новое, – сказал он так же буднично. Зевнул, потер усталые глаза. – Только в новые правительственного ранга, банковские или дома элитные проще простого, это предусматривалось сразу, а в дома обычные… чуть труднее.

Она сказала пораженно:

– И что же… Никто из москвичей даже не подозревает, что существует не одна линия метро, а две?

Он слабо усмехнулся:

– Почему две?

Она вскинула брови:

– А что, есть еще?

– Конечно. Самая ранняя сеть подземелий – это система подземных ходов. Их начал еще Иван Калита. А при Иване Грозном так вообще стало что-то вроде метро! Правда, пешеходного. Не только тайные выходы для доносчиков, лазутчиков, но и сам царь хаживал подземными ходами за пределы города. Можно тайно перебросить отряды, брать воду из тайных источников, там у него были самые разные хранилища… Да что там Иван Грозный! Еще больше тайных складов у монастырей, что служили одновременно и крепостями. Не все вырубывались для этих целей, чаще – приспосабливали опустевшие каменоломни…

– Я слышала о библиотеке Ивана Грозного! – воскликнула она.

Он вяло отмахнулся:

– Это здесь, поблизости. Я все хотел перетащить ближе к поверхности, чтобы наконец нашли. Увы!.. Сразу хлынут толпы прекраснодушных идиотов. Искать Александрийскую библиотеку, например. Или сокровища атлантов. Нашли же руины Гиперборейского царства за Полярным кругом…

Юлия воскликнула:

– Но как же!.. Да как ты можешь!.. Да это же неоценимое сокровище!

– Бред, – буркнул он. – С полсотни книг с устаревшими медицинскими рецептами, книга по ворожбе, различные методы допроса, несколько томов с описанием, как шить хомуты, делать оглобли, гнать деготь, ловить диких коней в окрестностях Московии, изготавливать батоги для заплечных дел мастеров и простые кнуты для пастухов… А также подробное описание, как ловить птиц Сирин, Гамаюн, Алконост…

Он зевнул, потер усталые глаза. С раскаянием она вспомнила, что ему досталось больше, чем ей.

– Ладно, – сказала она, – убери лапы. Перекусить ничего не осталось?

– Все, что душа пожелает. Это плата за риск, как понимаешь…

Одеваясь, она бурчала:

– Из-за чего риск, ума не приложу… Я понимаю, когда бьются из-за женщин, денег, власти!.. Весь мир из-за этого расшибает лбы. Правда, из-за женщин уже не стучат рогами, романтика ушла с рыцарями, но зато из-за денег и власти сколько преступлений!

Он встал из-за стола, пошатнулся, тут же рухнул на диван во весь рост, потянулся до хруста суставов.

– Тем более, – сказал он с зевком, – у кого деньги и власть, у того и современные женщины!

Она огрызнулась:

– Как будто так было не всегда!

Он покачал головой:

– Ты же сама сказала, были и романтичные времена. А что сейчас такая странная война… В мире как раз острый недостаток идей, а не денег или власти! Раньше был один фараон, остальные – рабы, а сейчас много вершин: финансовых, спортивных, поп-звездных… Есть такое слово?.. Когда можно огрести кучу денег, а с ними и власть. Так что власть есть… но нет людей, способных создать нечто новое, захватившее умы и сердца, подобно христианству или исламу…

Она фыркнула:

– Это в самом деле так трудно? А где все эти академики, доктора наук? Если даже сын плотника смог…

Он слабо удивился:

– Какой это сын плотника?.. О ком ты?.. А, совсем голова не работает, прости. Ночь была нелегкой… да и день не легче. Дети, как же вы все понимаете буквально!

Она вскинула брови:

– А что не так?

– Сын плотника, – пробормотал он. – Рационалисты!.. Если плотник, то, выходит, дерево тесал?

– Ну не камень же, – оскорбилась она. – Тех называют дикарщиками, я знаю!

У него был такой вид, что вот-вот скажет: «Как сейчас помню, не был ни плотником, ни сыном плотника», но лишь потянулся еще слаще, зевнул с завыванием. Пробормотал совсем сонным голосом:

– Даже сейчас говорят про одних, что неотесанные, а про иных – пообтесались, мол. Или их пообтесал кто-то. А кому-то хоть кол на голове теши… На Востоке Творца обычно называли гончаром. И человека вылепил из глины, и весь мир. Гончар – первый из творцов. Каменщик – это уже ступень повыше, он из обожженной глины строит тюрьмы и храмы, а также – новые общества. Их до сих пор зовут масонами… Ну а плотник – это ступенька еще выше. Не хочешь думать о чем-то очень высоком, тогда… ну, если очень приземленно, то что-то на уровне полковника иезуитов, епископа христиан, тайного советника Третьего отделения, доктора наук по философии… гм, трудно подобрать точное соответствие, но, во всяком случае, отец Иисуса… ха-ха!.. никогда не строгал доски рубанком. Если бы ему сунуть в руки рубанок, уронил бы на ноги.