Артания - Никитин Юрий Александрович - Страница 2

Невысокий Вяземайт, однако, не только выглядит, но и на самом деле крепок, как гранитная скала. На нем, как всегда казалось Придону, точно так же, как и на Аснерде, плотно сидит обтягивающий тело старый вытертый кожаный панцирь, что на самом деле не панцирь, а его огрубевшая кожа, а вот штаны действительно кожаные, ветхие, башмаки вот-вот развалятся, зато пояс почти новый, на поясе короткий меч в новеньких, расшитых бисером ножнах.

Седые волосы волхва почти достигают плеч, закрывая уши. Придон никогда не видел его ушей. Поговаривали, что у Вяземайта нет их вовсе, другие клялись, что уши есть, но только в шерсти, как у волка, и такие же заостренные кверху. В отличие от младших волхвов, лицо Вяземайта – верховного волхва чисто выбрито, на голом подбородке белеет глубокий шрам, ибо не всегда верховный волхв был волхвом, не всегда.

Вяземайт коротко взглянул на Аснерда, тот кивнул, и оба пустили коней к холодной воде. Придон с высокого берега все еще жадно смотрел на тот берег. Река широкая, весной и осенью по ней идут корабли, но в жаркое время вода сильно падает, конница перейдет вброд, и на той стороне куявы удваивают сторожевые посты и стягивают к кордону большие отряды.

Издали донесся дробный стук копыт. Справа и слева к ним неслось по всаднику. Братья Олекса и Тур, сыновья Аснерда, могучие и немногословные воины. Аснерд в пути рассылал их далеко в стороны, чтобы все видеть и замечать, но сейчас впереди проклятая Куявия, дальше всем шестерым пора держаться вместе.

Придон смотрел на широкую мелководную реку, на далекий берег, в сердце заползало острое разочарование. Даже вода на той половине реки должна быть другой, не говоря уже о береге, ведь там проклятая Куявия, страна подлых колдунов! Но пока что все такое же, даже на том дальнем берегу у воды такие же седые ветлы, могучие яворы, а берег покрыт зеленой травой, которую не отличишь от этой, настоящей артанской травы!

– Нас не обманешь, – процедил он с ненавистью. – Это подлая страна мрака, мерзости и бесчестных людей! И все здесь – обман.

Конь, наскучив стоять на прокаленном пригорке, когда рядом прохладная вода, сам пошел вниз, остановился не раньше, чем по брюхо в воде. Вблизи Скилл спрыгнул нарочито шумно, подняв тучу брызг. Оба, он и его конь, бок о бок жадно пили чистую холодную воду, потом Скилл поливал храпящего друга и тер щеткой. Вода вокруг сразу помутнела. Аснерд расседлал своего великана, седло тяжело бухнуло в воду. В прозрачной воде от упавшего с неба чуда потянулись восхитительные мутно-желтые струи, явно пахучие, рыбья мелочь жадно устремилась к находке, но только самые отважные мальки смело тыкались мордочками и хватали мягкими губами крупинки соли конского и человеческого пота.

Придон жадно и разочарованно рассматривал дальний берег. На залитом оранжевым солнцем песке отчетливо видны фигурки людей в красных одеждах, голубых, желтых, зеленых. Тоже всматриваются сюда, там множество пеших воинов с копьями в руках, немало всадников. У тех и других блестят металлические доспехи, но в движениях нет достоинства, суетятся…

Вяземайт бросил короткий взгляд на ту сторону.

– Разряженные куры! – прорычал он с ненавистью. – Эх, ударить бы… Вшестером всех бы смели!

– Нельзя, – ответил Скилл с сожалением. – Это встречающие.

– А мы сами без глаз, что ли? Не отыщем в Куябу дорогу?

Скилл улыбнулся.

– Не хотят терять людей.

– А потеряют?

– А ты как думаешь?

Вяземайт хмыкнул.

– Ну, если таких орлов, как наш неистовый Придон, пустить добираться самим…

Коней вывели на берег, вытерли. Под мокрыми телами на траве образовались лужи, воздух уплотнился, поднимаясь плотным паром. Придон все рассматривал далекие пестрые фигурки, на всех слишком много одежды, а цвета такие, будто на том берегу в самом деле изломанная радуга…

Скилл сказал значительно:

– Помните, за оружие не браться! Даже ножи да пребудут в ножнах, будто туда пакостный Вяземайт налил вишневого клея.

– Вождь, – обратился к нему почтительно Аснерд, даже слишком почтительно, – а как же хлеба отрезать, мяса, рыбы?

Скилл нахмурился.

– Не знаю. Смотрите, как делают местные. Разве не знаете, что обнаженного оружия куявы страшатся?

Мужчины переглянулись: только нечистые силы пугаются железа. Аснерд засмеялся, он уже седлал своего чудовищного коня.

Скилл усмехнулся.

– Я поеду первым, – сообщил он. – Если в реке чудища, о мою шкуру обломают зубы.

– Лучше я, – вызвался Вяземайт. – Я быстрее увижу, где можно по отмели.

– Нет, я, – предложил Олекса. – Мои стрелы догонят и в воде любого зверя!

Придон подавил вздох острой зависти. Скилла, его старшего брата, мать готовила к подвигам, тайком от отца закаляла еще в колыбельке. Теперь в нем сердце ребенка, сила дракона, а кожа прочнее драконьей чешуи. Ни единого шрамика, в то время как он, Придон, носит эти белые отметины на всем теле, даже на лице. Отец застал мать, когда она, искупав годовалого Скилла в молоке кобылицы, держала вниз головой над огнем. Отец едва не сошел с ума от страха, отстранил мать, которая даже ему не раскрывала все свои тайны, от детей и больше не разрешал их воспитывать, из-за чего Скилл так и остался смертным…

Вяземайту тоже можно завидовать: ведет род от старых водяных богов, его конь может пронестись по любой глубокой реке или озеру, лишь слегка замочив копыта. А сам Вяземайт, как бы ни был изранен, залечивает любые раны, стоит добраться до реки или озера. Олекса – лучший стрелок в Артании, его стрелы направляет, как говорят, влюбленная в него богиня ветра. Аснерд ведет свой род от горных великанов, в нем их сила, у Тура глаза орла и уши волка, и только он, Придон, владеет лишь той малостью, что боги определили человеку!

Кони в охотку вошли в воду. Конь Придона порывался пойти вскачь, поднимая тучи брызг, Придон успокаивал, а у самого сердце трепыхалось и кровь шумела в ушах.

– Где же башни магов? – спросил он шепотом, словно на куявском берегу могли услышать.

– Там, – ответил Скилл, – в глубине.

– В горах, – добавил Аснерд.

– Если не врут про их мощь, я бы поставил прямо на берегу!

Аснерд смолчал в затруднении, он тоже так бы сделал, а Вяземайт пояснил злорадно:

– Башни черпают магию только в горах. Там еще остались источники нечистой силы. А где все честно, там куявы стоят дешевле скорлупок яиц, которые едят.

– Едят скорлупки? – не понял Тур.

Аснерд отмахнулся с великолепным добродушием.

– Это ж куявы! Какую только гадость не жрут, аки свиньи.

– Так они и есть свиньи.

Сердце Придона бухало часто и мощно. Снизу от реки холод, сверху жаркое солнце, блестящие волны отшвыривают лучи, те припекают еще и снизу, из-под конского брюха. Волосы снова мокрые, то ли от брызг, то ли ветер не успевает слизывать пот.

Иногда дно поднималось, кони шли по щиколотку, стараясь поднять серебристые крылья брызг, снова проваливались по брюхо. Скилл соскользнул с седла, поплыл рядом с конем, Олекса и Тур сошли с коней от берега, только Аснерд восседал такой же неподвижный, тяжелый. Волны обтекали его опасливо, потом долго не могли успокоиться, уходили клином к берегу, а он равнодушно пересекал глубокое место, наконец его конь, как гора во время отлива, начал медленно вырастать из воды.

На том берегу, постепенно приближаясь, толпились и галдели, теряя достоинство, люди. Мужчинами бы их Придон не назвал, мужчины не надевают столько одежд в такой зной, да и не галдят, как болтливые женщины…

От берега пугливо убегает вдаль дорога, очень далеко видна каменная стена, там сторожевая башня, а возле нее собрались, как овцы, каменные дома. Придон жилища из камня видел только в Арсе, стольном граде Артании, дворцы из мрамора и гранита существуют вовсе не для жилья, жить надо в шатрах…

Вместе с удивлением ощутил и презрение, и даже жалость к людям, вынужденным жить в норах из камней, не видя днем синевы неба, а ночью – великолепия звезд! Как хорошо, что он – артанин.