Стеклянная пыль - Никитин Олег Викторович - Страница 21

– Кто это?

– Да на входе стоит, не пускает кого попало.

Газетчик закричал свою рекламную речевку и убежал, а я пристроился к группе каких-то клерков, с озабоченным видом волочивших пухлые папки с бумагами, и вошел в здание редакции.

У входа возвышался опрятный старик с непреклонным выражением на лице. Впрочем, престарелый страж вовсе не в одиночку оборонял этот важный государственный пост, что было бы странным после ограблений и погромов, учиненных в аналогичных учреждениях еще совсем недавно. Я предъявил свой документ и добродушно позволил рассмотреть его всем заинтересованным людям в форме. После этого я вступил с Магнусом в беседу.

– Подскажите путнику дорогу, савон! – сказал я, демонстрируя уважение к его сединам.

– С кем вам угодно встретиться, милорд? – расцвел старик.

– Мне нужна леди Агнесса, она работает здесь около двух недель.

– Ах, эта приятная девушка! Знаю, как же, но совсем редко вижу, сеньор. Она ведь в редакции мало работает, в основном зайдет в отдел культуры, занесет статью – и уходит. А куда, мне неведомо. Да вот в этом самом отделе вам, поди, скажут, где ее сыскать. Направо пройдете, там посередине лестница будет, поднимитесь на третий этаж и налево по коридору до конца, там еще одна лестница, на четвертый этаж, и тут уж совсем близко будет.

Я поблагодарил гостеприимного привратника и двинулся по указанному им пути, вежливо лавируя между сотрудниками, переходившими из кабинета в кабинет. Все-таки они находились на своем законном месте. Кроме того, я не хотел привлекать излишнего внимания, а потому надвинул на глаза шляпу и постарался прикрыть саблю полой плаща. Я уже подумывал, не напрасно ли я вообще ее с собой прихватил, направляясь на сугубо мирную встречу со старой знакомой.

Странная внутренняя архитектура здания и чья-то необъяснимая прихоть, из-за которой многие полезные двери были закрыты, заставила меня в точности последовать совету старца. Даже несмотря на подсказку, мне пришлось изрядно попетлять, прежде чем я с облегчением увидел на одной из дверей табличку с надписью «Отдел общей и специальной культуры». На этом этаже царила небывалая и почти всеобъемлющая тишина. Я собрался было постучаться в искомый кабинет, но потом передумал и просто повернул ручку.

Шторы в комнате были плотно задернуты, и прошло некоторое время, прежде чем я разглядел обстановку в помещении, по-моему, весьма характерную для редакции – горы старых газет по углам, на шкафу и на столах, слабый запах табака и внушительный диван, на котором кто-то спал, укрывшись газетой. Стараясь не топать, я приблизился к спящему и наклонился, вглядываясь сквозь полумрак в черты лица. Это была Агнесса, едва слышно сопевшая в кулачок, подсунутый под щеку. Похоже, она долгое время не стриглась, ее длинные каштановые волосы разметались по пачке бумаг, использованной ею вместо подушки. Я прошел к окну, решив слегка раздвинуть занавески и осветить кабинет. В углу обнаружился медный чайник с раствором каких-то трав, и я поместил в специальное отделение в толстом дне свою фальшивку, дав ей наказ согреть жидкость.

Внезапно вспомнилось, как Агнесса с Павой бодро идут между валунов, прохладный горный ветер треплет их прически, а яркое солнце заставляет жмуриться и смотреть под ноги, чтобы не наступить на острый скальный обломок.

– Когда-то давно я была с заданием чуть ли не на вершине Элуса, – рассказывает Геша. – Один безумец соорудил что-то вроде крыльев и собирался спрыгнуть с ними с утеса.

– И что же? – интересуется Пава, пыхтя. – Он, конечно, разбился!

– Я тоже думала, что у него ничего не получится. Сделала набросок, чтобы потом предъявить родственникам, как он, расправив свои махалки, стоит ни краю. Но они работали! Правда, он не особо ими размахивал, когда спрыгнул со скалы, а просто планировал вниз. Хотя и утверждал, что если двигать ими так же, как птицы, можно лететь – конструкция позволит.

Мы с Павой недоверчиво качаем головами, и я говорю:

– Что-то я не припомню такого репортажа.

– Он не был опубликован.

– Почему же?

– Цензура запретила. Ветер отнес беднягу к Розе, и он попросту захлебнулся в воде, запутавшись в постромках. А эти его «крылья», по-моему, до сих пор пылятся в Архивной башне.

Чайник тихо запыхтел, из его носика поднялся пар, благоухая бодрящим травяным сбором. Я плеснул раствор в стоящую тут же кружку и вспомнил другой эпизод из нашего путешествия: Пава собрала во время перехода несколько сомнительных корешков и во время дневной стоянки приготовила из них на редкость гадкий отвар. Геша сделала три глотка, а я с трудом осилил полкружки, но зато потом дня два чувствовал удивительную бодрость и приток сил. Я испытал некоторую неловкость, вспомнив, на какие глупости меня подвигло действие этого дьявольского напитка, когда наступило темное время суток. Но девушки не особо возмущались, видимо, также были не в себе. Корень встречался крайне редко и больше нам не попадался, да и усталость после многодневного путешествия брала свое. Так или иначе, это случилось всего один раз.

Невольно я бросил взгляд на Гешу и встретился с ее осовелым взглядом.

– Берни? – сонным голосом спросила она.

Я долил в кружку раствор и присел к ней на диван, движимый неясным мне самому импульсом. Она приняла у меня напиток и отхлебнула его, одновременно прилагая усилия стряхнуть сон.

– Я и не знала, что ты в столице, – пробормотала она.

– Я приехал позавчера. Узнал, что ты теперь работаешь в «Утренней Розанне», и решил тебя навестить.

Она улыбнулась и зажмурилась, взяв меня за руку.

– Ты знаешь, это был мой лучший репортаж из всех, что я написала – и до, и после. Тираж «Обозревателя» подскочил в полтора раза, честное слово! До сих пор не понимаю, почему Реднап и Хранитель разрешили мне это сделать.

Я поправил ей прядь волос, закрывавшую часть ее заспанного, длинноносого, но симпатичного лица, и тут же отнял у нее кружку – в горле у меня неожиданно пересохло. Собравшись с силами, Агнесса с моей помощью сползла с дивана и куда-то удалилась, чтобы «привести себя в порядок», как она выразилась, а я в это время извлек из чайника свою призму и присвоил свежий номер газеты. Когда она вернулась, я уже помнил о своей миссии и был тверд как кремень.

– Давай перекусим, я со вчерашнего вечера совсем не ела, – сказала она с порога, подхватывая свой плащ, и мы тронулись в путь. На улице оказалось, что тучи временно разошлись и ярко светит солнце, но при этом почти не греет – холодный ветер сводил на нет все потуги светила. Рядом с редакцией находилась небольшая полуподвальная забегаловка, где обыкновенно питались журналисты. В это время дня там оказалось совсем немного людей, и мы с Гешей без труда обнаружили незанятый столик. В меню, разумеется, значилось мясо в нескольких видах и безумно дорогой хлеб – никаких излишеств типа овощей и фруктов. Даже морепродукты отсутствовали.

– Ты не думаешь вернуться домой, в замок? – спросил я.

– Там совсем неинтересно, к тому же опасно. Отец сам сейчас почти все время проводит в Розанне, по-моему, по поручению нашего Герцога пытается наладить поставки продовольствия в провинцию. Хотя вряд ли у него что-нибудь получится.

Мы принялись за еду, запивая ее кислым вином.

– Я читала в прессе о твоем выздоровлении, – смущаясь, промолвила Геша, освоив примерно половину своей порции, – но не смогла навестить тебя в клинике, потому что Первый Ландлорд запретил доктору принимать посетителей. Ты сразу уехал в поместье?

– М-м, – кивнул я. – Родные стены хорошо на меня повлияли, факт.

– А с Лидией ты встречался? Впрочем, извини, это меня не касается.

– Нет, я ее не видел, все формальности улаживал дядя. Даже не представляю, что бы я мог с ней обсуждать.

Мы в несколько неловком молчании закончили трапезу, и я подозвал официанта. Здесь в качестве платы по старинке принималась чистая энергия, но против денег также ничего не имели против, и я воспользовался ими, благо этой бронзы у меня имелось достаточно. Когда мы вышли из заведения, Агнесса попросила у меня несколько разных монет и стала рассматривать изображенного на них Хранителя древности.