Фирменная пудреница - Бестужева-Лада Светлана Игоревна - Страница 7

Пока мастер чинил замок, я спустилась в холл гостиницы и позвонила Анри оттуда. Не доверяла я больше собственному номеру — всадить туда «жучок» ничего не стоило. Мы договорились встретиться через два часа возле музея, в кафе, а до этого времени мне было рекомендовано не искать больше приключений.

Ручку, предназначенную Асе, и свою драгоценную фирменную пудреницу я решила упрятать в сейф отеля. В холле купила в точности такую же ручку и положила ее на место прежней, в сумочку. Хотя охотились, судя по всему, не за пишущими принадлежностями, а за парфюмом. Теперь оставалось позаботиться только о личной безопасности.

Войдя в метро, я вспомнила все когда-либо читанное о «хвосте» и методах избавления от оного и повела себя соответственно — на радость всем пассажирам. Судя по всему, я была похожа на буйно помешанную: выскакивала из вагона в последнюю минуту, садилась чуть ли не на ходу, дважды меняла линии и, наконец, сама запуталась так, что только чудом не опоздала на свидание к Анри. Как потом оказалось, вся было зря — из-за неучтенной мною крохотной детали: двери в парижском метро открываются не автоматически, а по желанию пассажиров. Повернул ручку — путь свободен. Правда, только на остановках… Хотя, возможно, в тот раз за мной действительно никто не следил.

Анри уже ждал меня за столиком, и я с ходу отрапортовала ему обо всех событиях последних часов. Он отнесся к этому серьезно и еще раз предложил убраться из Парижа подобру-поздорову. Украденный флакон с духами ничего нашим противникам дать не мог, поскольку был только флаконом с духами. Сувениром. Странно только, что не тронули пудреницу. Тратить же время на охрану моей драгоценной персоны Анри не мог, хотя и чувствовал ко мне, по его же словам, «живейшее расположение». Даже предложил помочь обменять билет. Но я, хоть и понимала справедливость его доводов, уже закусила удила. Из-за каких-то паршивых бандитов лишать себя удовольствия погулять по Парижу? Да пусть они удавятся или удавят меня! Желаю видеть город своей мечты в натуре — и все тут! Обещала только, что буду везде ходить вместе с группой и шагу одна не сделаю. Анри пришлось уступить: умный человек, он понял, что такое ослиное упрямство ничем перешибить нельзя.

Конечно, я не сдержала своего слова и в оставшиеся три дня гуляла не только с группой, но и одна. Ничего со мной не случилось, никаких нападений на меня не предпринимали. Пару раз показалось, правда, что вдали мелькает зловредная баба-"горничная", но могла и ошибиться. Пару раз мне пытались назначить свидание прямо в кафе — я отказалась. Не потому, что соблюдала осторожность, а потому, что мужчины не понравились. А последний вечер мы вообще провели с Анри, к обоюдному, надеюсь, удовольствию. Помимо посещения ресторана и прогулки по ночному Парижу, я получила чрезвычайно заманчивое предложение. О нем расскажу позже, если к слову придется.

Так или иначе, но в определенный день и час я уже сидела в салоне воздушного лайнера и перебирала в памяти парижские впечатления. Оставалось только отдать Аське ручку — и все неприятности окажутся позади. А со мной останутся фотографии, маленькие безделушки, которые я — не удержалась — накупила, ну и, конечно, пудреница. Я вытащила ее из сумки и в который уж раз принялась любоваться. Она была прекрасна. Даже того микроскопического дефекта, который я вроде бы заметила в первый раз, на ней не было.

Три зубчика королевской лилии были без малейшего изъяна…

Глава 5

ЗДРАВСТВУЙТЕ, ПРИЕХАЛИ!

Когда я оторвалась от созерцания своего сокровища, то выяснила, что не одной мне оно нравится. Мужчина, сидевший в кресле через проход, тоже не отрывал взгляда от моих рук. Поскольку они у меня не унизаны драгоценностями и вообще не ослепляют, то ежику было понятно, что именно привлекло внимание соседа. Я демонстративно сунула пудреницу в сумку — парижских приключений с меня хватит на всю оставшуюся жизнь. А поскольку всем прекрасно известно, каким опасностям подвержены авиапассажиры по дороге из аэропорта в столицу нашей родины, то тем более надо было поостеречься.

Хотя наш самолет и взлетел точно по расписанию, приземлиться он ухитрился на полчаса позже положенного срока, хотя скорость полета была именно такой, какой ей надлежало быть. Один бог знает, как это возможно технически осуществить. Единственную свою большую спортивную сумку я в багаж не сдавала, а посему рассчитывала, что хотя бы процедуры ожидания багажа можно будет избежать. Но я недооценила наземные службы Шереметьева.

Двадцать минут ждали трап, тридцать — микроавтобус, который провез нас по летному полю от силы двести метров. А потом началось самое интересное: полтора часа стояния в очереди на паспортный контроль и таможенный досмотр. Похоже, родная страна не горела желанием принимать своих блудных детей обратно. Впрочем, иностранные туристы тоже парились в этой самой очереди и совершенно не понимали, бедняжки, что за экзотический аттракцион им предложили с самого начала.

В результате вместо горячих объятий истосковавшегося супруга я получила выговор. И не обиделась: почти три часа, проведенные в жаре и духоте общего зала ожидания, кого угодно доведут до белого каления. Я тоже чувствовала себя не самым лучшим образом: конец мая в Москве ознаменовался прямо-таки тропической жарой, а я, чтобы не утяжелять сумку, напялила на себя брюки, свитер, жакет. Плюс, разумеется, знаменитый парик. Так что комфорта я испытывала не больше, чем человек, решивший посидеть в сауне в шубе, шапке и валенках.

Про парик, кстати, я вспомнила в самую последнюю минуту в парижском аэропорту, сообразив, что иначе меня просто-напросто не выпустят из страны. В общем-то, я ничего против этого не имела, но… Но дело заключалось в том, что из Франции я везла кое-что — так, пустячок — предварительное соглашение с месье Берри о том, что буду вице-директором российского отделения его фирмы в Москве. Директором должен был быть сам Анри, который и намеревался в скором времени лично прибыть в Россию и на месте утрясти все оставшиеся вопросы. Вообще-то переговоры велись уже больше года, и все было как бы на мази. Последняя подпись была получена им чуть ли не вчера.

Так что мне предстояло примерно через месяц коренным образом изменить свою жизнь и из низкооплачиваемого младшего научного сотрудника превратиться в высокооплачиваемого клерка. Минус у этой метаморфозы был один: невозможность иметь «режим свободного посещения», к которому я за многие годы привыкла. Ну а о плюсах, наверное, говорить не стоит: и так ясно, что оклад, полагавшийся мне ежемесячно на новой должности, превышал наш с мужем совокупный годовой доход.

Возвращение в родные пенаты приобретало, таким образом, свою прелесть. Поэтому я напялила парик и стоически перенесла пытку жарой. Утешала себя тем, что, как только окажусь на российской территории, тут же избавлюсь от дополнительной шевелюры. Не тут-то было!

Даже отупев от ожидания и жары, я сообразила, что стягивать с себя парик на глазах у изумленной публики не слишком-то прилично. Попросить мужа подождать минуточку — тоже не остроумно: он и так прождал меня почти три часа. Оставалось терпеть до дома, куда, кстати, еще надо было добраться: собственной машины у нас, естественно, не было.

Хуже всего было то, что я начисто забыла Асины инструкции. То есть забыла, что, кроме законного мужа, меня должен встречать еще и какой-то Аськин приятель, посему появление возле меня молодого человека в джинсовом костюме восприняла с неподдельным изумлением. Он же, напротив, прямо-таки источал обаяние и дружелюбие.

— Простите, вы — Елена? — спросил он, не удостоив моего мужа даже мимолетным взглядом. Тому это, естественно, не понравилось.

— А вам какое дело? — рявкнул он. — Что за манера приставать к замужним женщинам?

— Извините, — опомнился джинсовый, — но я отАси…

Тут я все вспомнила:

— Ах, конечно, здравствуйте! Как мило с вашей стороны, что вы меня встретили.