Голова мертвого друга - Никитин Олег Викторович - Страница 9

– Было бы любопытно послушать, – хмуро отозвался шериф.

– Вам знакома концепция Ада?

– Конечно. – Похоже, Адольф собирался выступить именно в таком духе, как и ожидал Игорь, то есть приплести к делу нечистую силу.

– У друзей есть душа, и потому они с самого начала обречены после смерти прозябать в Аду. И как порождения человека, и как фактические самоубийцы.

– Что вы говорите?

– Посадите рядом человека и его друга, закройте глаза и послушайте их разговор на отвлеченную или бытовую тему. С какой стороны ни подойди, суждения друга покажутся вам куда более разумными и взвешенными, а не это ли признак человечности?

– Не это, а богатство эмоциональных переживаний. Это всем известно.

– Чушь собачья. Когда обезьяна взяла в руки палку, она не мечтала о том, как было бы неплохо набить желудок, а напряженно решала задачу сбить плод с дерева. А вот если бы она предавалась созерцанию или тупо боялась леопарда, никакого скачка в ее развитии не случилось бы.

– Н-ну… И что дальше?

– Дальше вам стоит подумать самому.

– И все же, какая связь между головой трупа и его человечностью?

Адольф тонко улыбнулся и стал расхаживать по комнате, порой нервно стряхивая пепел прямо на ковер. Наконец он швырнул окурок в камин и остановился перед гостем в позе грифа над добычей.

– Вы забыли спросить, не обращал ля я внимания на нечто необычное в последнее время.

– Да-да!

– Я видел наколотую на ворота жабу. Обратили внимание, какая у них конструкция? Вот на одну из стрел она и была насажена… – Игорь невольно вздрогнул, когда представил себе это тошнотворное зрелище. Адольф неприятно засмеялся и вынул из пачки еще одну сигарету. – Говорю вам, эта голова могла стать источником чего-то ужасного и в то же время реального, что разливается вокруг нас в данный момент вместе с дождем. Момент истины близок, дружище, друзья обретают понимание своего места в эволюции. Мы еще увидим, как они станут доминирующим видом на планете, а потому нам стоит подготовиться к этому и стать их апостолами.

– Ничего не понимаю, что вы тут несете.

– И не поймете. Пока не выкопаете голову своего мертвого друга и не заглянете ей в глаза…

И омерзительный сатанист со зловещим щелчком зажигалки вновь воскурил вонючий табак, явно с примесью наркотика – вменяемый человек не мог всерьез рассуждать в подобном ключе. Игорь только мысленно поморщился.

– На самом деле, конечно, стоит скопировать его психо-программу в мозги живого друга, в глаза смотреть необязательно, – добавил Адольф. – Уверен, разгадка лежит где-то в этой плоскости. Зачем же еще мог понадобиться мертвый друг Старобаевых?

– Да уж, идеи у вас. Может, еще и программу живого друга в мозги мертвого посоветуете перелить?

– А что, было бы забавно! Может, план у злоумышленников был именно таким? Верно мыслите, шериф!

– Спасибо за беседу…

По дороге домой Таранцев размышлял над последним признанием Адольфа касательно жабы, и еще о его предложении самостоятельно выкопать голову мертвеца. Бредни по поводу Ада для друзей и тому подобном он постарался выкинуть из памяти как можно скорее. Но все разглагольствования сатаниста, разумеется, отпечатались в мозгах Игоря с профессиональной четкостью.

После плотного обеда шериф, по заведенному им порядку, сел за компьютер и стал выуживать из Интернета доступные сведения о подозреваемых. Сначала он отыскал сетевой дневник Адольфа, уж очень донимала следователя мысль самому осквернить могилу. Провести, так сказать, следственный эксперимент. Считать гнусного сатаниста, или кто он там был по сути, свободным от подозрений было невозможно.

Записки Адольфа, как и ожидал Таранцев, отличались изрядным сумбуром и самой махровой бредовостью. То он собирался призвать дьявола машин с помощью жертвы друга, то с умным видом рассуждал о перспективах биологических опытов Евы Маковой. Словом, этого человека кидало из помешательства в здравый смысл и обратно. Психиатр бы сказал, что он одержим чем-то вроде циклотимии с нечетким периодом.

– Такому ничего не стоило посягнуть на могилу, чтобы принести бедную голову в жертву своим адским силам, – скептически проговорил Игорь и поднялся, чтобы размяться.

На минуту он выглянул в окно, однако ничего радостного там не было – дождь все так же уныло моросил из низких туч, а ветер колыхал голые деревья. Шериф поежился и вновь обратился к расследованию, но отыскать страничку Парко-Поло не успел.

– Тебе письмо из города! И еще что-то в коробке! – закричала снаружи Ксюша. – И Винтик просится погулять!

Они с псом радостно ввалились в кабинет и принялись увиваться вокруг хозяина. Винтик тянул Игоря за полу халата, а девушка подпрыгивала с конвертом в вытянутой руке и хохотала.

Таранцев ловко отобрал у нее ответ из городской полиции и виновато потрепал пса по макушке. При мысли о прогулке его пробрала дрожь.

– Вот и пойдите, – строго сказал он и подтолкнул Ксюшу к выходу. Пришлось даже твердо шлепнуть ее по ягодице, чтобы придать словам убедительности. – Нет, постой!

Игорь снял с полки приготовленную карту памяти, самую емкую из всех, что у него имелись.

– Дай-ка я тебе ее воткну. – Он повернул недоумевающую Ксюшу спиной, откинул у нее волосы с шеи и отогнул за язычок кожу. Под ней находился разъем, в который Таранцев и поместил карту. Затем он с помощью пульта запустил процедуру копирования памяти. Все это время девушка вертелась и выражала недовольство хозяином, но Игорь не обращал на ее скулеж внимания. – Все, забирай этого балбеса и прогуляйся, а мне работать нужно. Да капюшон надень, чтобы не закоротило! И Лене не говори, будь добра.

– Ты меня усыпить хочешь… – заныла Ксюша.

– Ну до чего бестолковая девчонка!

Пришлось шерифу еще минут пять убеждать ее, что подобного замысла он не имеет, затем он не вытерпел и выставил домашних за дверь.

Письмо было от капитана Мефодьева, знакомого по службе – он курировал всех шерифов округа, в котором находился поселок. В образцах, присланных для анализа, никаких ДНК-следов обнаружено не было. Или злоумышленник орудовал весьма ловко, или Таранцев не угадал с образцами из оскверненной могилы. Все это было хоть и неприятно, однако вполне ожидаемо. В наши дни всякому известно, что голыми руками совершать преступления нельзя.

В коробке же оказался заказанный Игорем разъем.

Тимофей в своем сетевом дневнике все больше рассуждал о природе страха и критиковал коллег. Делал он это желчно, пространно и уныло, совсем не в стиле собственных забористых игровых сценариев. В одном пассаже он ратовал за внедрение в мозги друзей блока страха, – дескать, трудно иметь дело с субъектом, который ничего не боится. «И что это они все к друзьям прицепились? – озадачился Игорь. – Один их в Ад загоняет, второй напугать хочет. Заговор прямо какой-то».

Все эти добытые вчера и сегодня побочные сведения о подозреваемых образовывали вокруг расследования странную мутную завесу домыслов и догадок. Каждому из потенциальных преступников могла понадобиться голова мертвого друга, рассуждая в контексте их устремлений и психозов. Не успел Таранцев выстроить в мозгу фактологическую схему по примеру тех, которые он конструировал в бытность майором полиции, как его отвлек входящий вызов.

«Матвей!» – обрадовался шериф, но это оказалась соседка по поселку, Ида-Мария. Таранцев кое-как вернул лицу бесстрастное выражение.

– Вы заходили к нам сегодня, Игорь Сергеевич, – сказала она утвердительно. Шериф кивнул. – Мне нечего сообщить вам по этому делу, но звоню я не просто так. Во-первых, не слушайте бредни моего сына, он совсем с ума сошел с этой его чертовой вивисекторшей Евой.

– Мне тоже его слова показались странными, – поддакнул Таранцев.

– Вы слышали малую часть его теорий. А теперь, собственно, зачем я звоню вам, сударь – Старобаевы прислали мне фотографию их покойного друга, чтобы я увидела по ней местонахождение его головы…