Война нервов - Нестеров Михаил Петрович - Страница 56

Лодка ткнулась в песок в метре от первой сваи мост-ков, показавшихся в обманчивом свете луны мшистыми нагромождениями. Джеб и Юсупов спрыгнули в воду и втащили лодку на берег. С интервалом в полминуты действия их повторили другие экипажи.

Полковник указал на светящиеся окна здания. Первый раз он обратил на них внимание на подходе к берегу. Тогда они казались просто расплывчатыми огнями. А сейчас довольно четко просматривался контур приземистого здания… и доносилась музыка.

Джеб подал знак: «За мной».

Юсупов пошел было следом, но его оттер Кок, на ходу передергивая затвор «узи». Дальше полковник, чьи функции лоцмана подошли к концу, сам пропустил Тимура и Румына вперед. Замыкающий Чижик чуть округлил глаза, блеснувшие в лунном свете:

– После вас, полковник.

Он напрягся, почувствовав угрозу. Он снова пошел у себя на поводу, доверяя русским. И в данный момент для него не было важно, чем эта команда отличается от команды «Беглого огня». Хотя различие бросалось в глаза, а перед ними картина скорого будущего: пока еще живой, он на острове, где находятся золотые слитки…

Он хотел удивиться смене настроения, но не мог. Он просто использовал шанс, который ему выпал, выпал во второй раз в жизни. Хотя ему казалось, шанс был всегда, но жизнь поменялась. В прошлой жизни осталось столько паршивого, что никто не был в состоянии испоганить ее еще больше.

Он много потерял, однако чувствовал, что вскоре приобретет нечто такое, чего даже представить не мог. Странное, чуточку пугающее чувство. Оно не отпускало его даже сейчас, на периферии штурмовой группы, охраняемой одним из боевиков.

Юсупов не мог сказать, изменилось ли здесь что-то за три года. Исключение – это дизель-электростанция, без которой существование гарнизона немыслимо. Только сейчас он увидел дело рук своих: горящие вполнакала огни на вертолетной площадке, яркий свет в центральном здании, представшем вдруг… школой. Учебный год остался позади. Вечер. Выпускной бал. Громкая музыка. Юноши в черном. Проститутки в белом.

Волосы на голове Юсупова встали дыбом, как только он заглянул в окно…

Ему показалось, экипаж «Беглого огня» воскрес и возобновил свою деятельность. Спорные острова стали бесспорными очагами разврата.

Он фактически в упор смотрел в лицо женщины лет двадцати восьми. Она стояла, опершись руками о подоконник, открыв рот и закатив глаза. Позади нее стоял обнаженный мужчина – с сигаретой в одной руке и рюмкой в другой. Эта пара предстала вдруг в образе аппарата для штамповки мелких монет. С каждым мощным движением партнера изо рта партнерши должны были бы вылетать монеты.

Юсупов чуть не вздрогнул, услышав громкий шепот Кока за спиной:

– Теплый гарнизон. Судя по «консолям», малышку зовут Долли. Надеюсь, солдаты не золотыми слитками с ней расплачиваются.

Джеб тем временем отослал Тимура, Чижика и Румына на разведку. Они появились спустя четверть часа.

– На севере острова барак, похожий на сарай, или сарай, похожий на барак, – докладывал Чижик. – Там человек пятнадцать. На рыбаков не похожи, скорее беженцы. Среди них три женщины. Электричества там нет, сидят при свечках.

– Видно, солдаты подрабатывают, давая временное убежище мигрантам, – сказал Кок.

Он снова заглянул в комнату начальника гарнизона и покачал головой:

– Блин, он все пыхтит на ней.

– Бери его, Кок, а мы разберемся с остальными.

– Взять его сзади?

– Пошел! – прошипел Джеб.

Он дал знак товарищам и первым вплотную приблизился к следующей двери, из-под которой также струился свет, но окна были плотно зашторены.

Тимур отворил дверь и вошел в помещение, держа «узи» на уровне плеч. Сместился в сторону, давая дорогу Чижику. Румын и Джеб вошли следом. Обменялись взглядами. По меньшей мере половина гарнизона находилась в этой комнате, но вторжения никто не замечал.

Прошло не меньше минуты, и Джеб наконец сообразил, отчего ему стало неуютно. Дело не в пьяных солдатах, которые не были способны оказать сопротивления, дело в музыке, в одной песне. В обоих помещениях, разделенных стеной, она гремела одинаково громко. Скорее всего источник, воспроизводивший музыку, находился в комнате командира, а сами колонки были развешены по всем комнатам.

Джеб, как когда-то во время абордажа яхты миллионера, крикнул:

– Вырубите эту чертову музыку!

Тимур первым откликнулся на его просьбу и расстрелял колонку, стоявшую в углу комнаты. Только после этого стала различима работа дизеля.

Кок к этому времени уложил голого начальника гарнизона: в пах ногой и в голову локтем. Глянув на его подругу, сказал:

– Я впервые видел, куда бил.

Она метнулась мимо него к двери, обдав спиртовыми парами.

– Фу-у, – обалдел Кок. И крикнул ей вдогонку: – Ты только к огню близко не подходи.

Разбившись на пары, боевики связали солдат, полностью их обездвижив, разжились у них лопатками. Тимур остался с пленными, Румын снаружи на подстраховке. Остальные прошли в столовую.

– Помогите мне, – попросил Юсупов. Они отнесли стол к дальней стене, на него сложили стулья. Джеб и Чижик убрали электрическую плиту, освободив требуемое пространство.

– Золото в ящиках? – спросил Блинков, отдирая по просьбе Юсупова плинтус.

– В сумках от противогазов, – ответил тот, работая с другой стороны. – По два слитка в каждой сумке. Всего семьдесят пять сумок. Зашел на склад, и сумки с противогазами попались мне на глаза. Крепкие, удобно носить. Выписал семьдесят пять штук на базу. Оп-ля, готово. – Он отбросил поросший грязью и жиром плинтус, освободивший край линолеума. Сорвав его, Юсупов вставил лопатку между досок и нажал на черенок. Доска затрещала, чуть подавшись вверх.

Юсупов перевел дух, словно отмахал семь миль вольным стилем.

– Нервничаешь? – заметил Джеб.

– Есть немного. Не хочу думать, что кто-то нашел золото. Я мог запрятать его на дне моря, но что-то подсказало мне поступить так, как епископ. Он-то ничего не изобретал. Взяли.

Вдвоем с Джебом они подняли одну доску, доходившую до средней лаги, потом остальные.

Юсупов спрыгнул в подпол и при свете лампы осмотрел землю. Там, где он стоял, она немного просела, образовывая углубление. Копнул раз, другой, выбрасывая землю за деревянные сваи.

Будто и не было этих трех лет. Юсупову казалось, он не выходил из дома только что почившего епископа. Разве что спустился в подвал. Разобрал один ряд дров, отбрасывая дубовые поленья за спину, и приступил к другому… Обнажил большую часть оштукатуренной стены, вернулся за топором… Ударил в стену… и пара кирпичей подалась; следующий удар выбил их из стены, и они повалились, ударившись обо что-то.

Лопата ударилась обо что-то твердое…

– Мы накрыли слитки досками. На побережье их полно.

Одну за другой он передал доски наверх. Нащупал рукой плотную ткань, с трудом поднял первую сумку из-под противогаза. Словно стесняясь блеска золота или пресытившись им, Петр не стал расстегивать сумку и передал ее наверх. И сам вылез из подпола.

– Дальше вы сами…

Юсупов смотрел, как растет на полу гора золота. Обманывал себя, думая, что остается равнодушным к нему, и перечил себе: «Битва проиграна, но война продолжается».

Он выкурил несколько сигарет, бросая равнодушные взгляды на уставших спецназовцев. Но они унесли только половину слитков. И сам полковник устал. Он подумал, что не выдержал бы перестрелки на острове; также понадеялся на мирное возвращение домой.

Он не помнил, был ли гражданским человеком, притом, что не видел себя военным. Крутые переделки случаются редко, а в основном профессия военного сплетена из обычной рутины.

Он повторил это, уже сидя в лодке. На том месте, где раньше сидел Блинков. Теперь командир занял место за штурвалом груженой лодки.

– Корректируй продвижение лодки, Петр Дмитриевич.

Блинков впервые назвал его по имени-отчеству.

– Ты все делаешь правильно, парень. Если тебе завязать глаза, ты вслепую проведешь лодку до места. Не говори «нет». Вообще ничего не говори.