Война нервов - Нестеров Михаил Петрович - Страница 5

Юсупов не знал, что ответить Мельядо. На языке вертелось слово «скандал», перед глазами – заголовки из центральных газет:

ЛИЧНАЯ ПРЕЛАТУРА ПАПЫ ЗАНИМАЛАСЬ НАРКОТРАФИКОМ.

ЖЕРТВАМИ КАТОЛИЧЕСКОГО ОРДЕНА «ОПУС ДЕИ» СТАЛИ СОТНИ НАРКОМАНОВ.

ДЕСЯТКИ ГРАЖДАН РОССИИ ВОВЛЕЧЕНЫ В ПРЕСТУПНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПАПСКОЙ СЕКТЫ.

Что там скандал в Ватикане, разгоревшийся по поводу «тотальной педофилии» в карликовом государстве, охраняемом «кукольными» швейцарскими гвардейцами, облаченными в традиционную форму средневековых стражей. Юсупов также подумал, глядя на епископа будто впервые, но с прежними мыслями о том, что видит перед собой главу Ватикана: «История Церкви полна насилия и обмана».

– Вам известно, где русские покупали наркотики? – спросил он.

– Героин или синтетик можно купить в порту, на рынке, в подворотне, – ответил епископ. – Можно купить мелкую партию, а можно крупную.

Полковник решительно встал с места.

– Падре, разрешите мне уладить эту проблему. Лично. Прошу вас об этом.

– Порой служение Богу требует совершить грех, – более вдумчиво, чем когда-либо, отозвался седой прелат. – Даже смертельный грех. Отнять жизнь у человека также считается жертвой во славу Господа нашего… Они прошли обряд присоединения к ордену здесь, в главной крипте. – Епископ чуть слышно топнул ногой. – Только здесь должна оборваться нить, связывающая их с «Опус Деи». Здесь умрут зачатки скандала, о которых ты думал последние минуты.

– Но как вы узнали?

– Не важно. Главное, мы думаем одинаково. Что является доказательством твоей непричастности к преступлению русских. – Мельядо покачал головой и погрозил пальцем одновременно. – Через день-два мы оба забудем о червях, которые в крипте говорили что-то о соблюдении целибата. Однако шуршание купюр стряхнуло с них как обет безбрачия, которого они и не собирались придерживаться, так и прочие параграфы нашего устава.

«А еще блеск золота…» – успел подумать Юсупов. И эта мысль омрачила его.

– Пригласи избранников Иуды на собрание. Под предлогом вступления в братство новых членов.

– Но на такие собрания не приглашают младших членов ордена, обычно это старшие и настоятели.

– Моряки знают об этом?

– Не думаю. – Короткое молчание. – Когда вы планируете провести собрание?

– Послезавтра.

«Что же, у меня есть время». Юсупов пересилил в себе желание посмотреть на наручные часы; стрелки его мало интересовали, его интересовала дата. Когда одно число сменится другим, он похоронит здесь тайну. Но не ту, которой был озабочен прелат Мельядо. Сам того не подозревая, старый, с хищным крючковатым носом священник подарил своему подопечному сутки.

Епископ отпустил полковника, начертав в воздухе крестное знамение и дав ему поцеловать свой перстень.

Глава 3

Экспансия

Бодрый после утренней пробежки и ряда специальных упражнений, Юсупов снял трубку телефона и набрал номер. Он звонил своей шестнадцатилетней дочери Диане. Она с матерью, с которой Петр состоял в разводе уже несколько лет, жила в отдельном уютном доме на окраине Барселоны.

Он разбудил Диану. Голос девушки прозвучал сонно и недовольно. Хотя всего год назад ее голос в такой же ситуации был просто сонным. Она взрослеет. Юсупов рассмеялся этой короткой и запоздалой мысли.

Обычно с дочерью он разговаривал ни о чем и на следующее утро не мог пересказать ни начала, ни конца разговора. Если звонил вечером, то их беседа затягивалась. И тогда он слышал голос своей бывшей жены: «Свидание закончено. Сеньор Юсупов, положите трубку». Он отвечал в том же ключе: «Слушаюсь, господин надзиратель». Потом спохватывался. Каждый раз он не успевал прибавить: «Проследите, чтобы камера вашей подопечной была закрыта на все замки и поставлена на сигнализацию».

Сегодня полковник ВМС решил доказать, что является мобильной единицей. Он погрузил в машину все необходимое для предстоящей работы и подъехал к церкви в начале десятого вечера.

Он не стал беспокоить настоятеля, а сразу прошел в кафе «Гадир», работающее до одиннадцати часов. Кафе отстояло от церкви на сто пятьдесят метров, и в данное время в нем, за исключением нескольких человек из числа местных жителей и туристов, посетителей не было.

Войдя через двойные, частично застекленные двери, Юсупов поздоровался с барменом и попросил позвать хозяина заведения. Через пару минут перед ним стоял пожилой испанец с растрепанной седой шевелюрой.

– Открой двери в крипты, – распорядился полковник. – Принеси из моей машины багажную сумку и оставь здесь. Я вернусь за ней. Принеси ключи от дверей.

Хозяин повиновался: перед ним стоял главный ординатор испанского викариата ордена для военнослужащих.

Он наклонил голову и жестом руки пригласил гостя следовать за ним. Открыв дверь в конце зала, ведущую в служебные помещения, он нащупал за ней рубильник и включил его. Во всех хитросплетениях катакомб зажглись лампы.

Катакомбы, возведенные по приказу парламента в 1812 году, соединяли два строения – кафе и церковь. С высокими сводчатыми потолками, немного мрачноватые, где, как это ни странно, не было места сырости, коридоры и залы в обычные дни были подсвечены электрическими лампами. Несмотря на молодость ордена – он был образован в 1928 году, за год до того, как Ватикан приобрел статус города-государства, – в его ритуалах было многое от более древних орденов. Часто, проходя коридорами, освещенными факелами, Юсупов ловил себя на мысли, что спешит на заседание ордена иезуитов. Вот если бы собравшиеся были одеты в старинные платья и вооружены старинным оружием… – нередко усмехался полковник.

Обойдя катакомбы из конца в конец, Юсупов вернулся к главной крипте и закрыл тяжелую дверь, ведущую в подземные коридоры к церкви. Оставалось повернуть ключ в замке, чтобы отсечь всех, кто вскоре появится здесь, от одного из двух выходов.

В глубоких нишах, предназначенных для захоронений, когда-то покоились священники, потом их останки были перезахоронены на местном кладбище. Только в неверном свете ламп Юсупову всегда чудилось какое-то движение в этих жутких низких альковах, будто призраки священнослужителей недовольно ворочаются в пустоте.

Вернувшись к выходу, он принял от хозяина кафе сумку и связку ключей. Отметив время, отдал очередное распоряжение:

– Через сорок минут в кафе придут несколько русских моряков и спросят обо мне. Ты должен ответить следующее: «Все уже на месте, вам нужно поторопиться».

– Слушаюсь, сеньор.

– Ступай.

За одной из колонн – не толще фундаментного столба, оттого под общим каменным массивом катакомб кажущейся тонкой и ненадежной – Юсупов оставил стальной баллон с вентилем и портативное дыхательное устройство, каким обычно снабжены подводники. Вернулся к двери и прошел мимо. Результатом остался доволен: оснащения не было заметно даже с расстояния в полметра. Еще раз проверил, удобно ли ему выхватывать «беретту» из оперативной кобуры, крепящейся к поясному ремню с правой стороны. Издали он походил на ковбоя, оттачивающего свое мастерство перед зеркалом и готового разрядить обойму в отражение, с которым он соревновался в быстроте.

Полковник был одет в серый костюм свободного покроя. Если бы он пошел дальше в сравнениях, то сейчас, склонившись над стереомагнитолой с приличным звучанием, сопоставил бы себя с ди-джеем, решившим развлечь души усопших священников. И музыка последним понравилась бы. Под старинными сводами зазвучала Месса си-минор Баха. За ней на кассете следовали несколько духовных кантат; в них было сбалансировано все: солисты, хор, оркестр.

Звуковой гармонии отчаянно мешал вентилятор. Воздухообмен в подземелье был проще простого. В одном конце приточное отверстие, в другом – вытяжка. Юсупов подошел к силовому щитку, открыл дверцу и нашел пакетник с полоской бумажки, на которой было написано: «Вентилятор». Щелчок, и его лопасти прекратили бег, замерли.