Убить генерала - Нестеров Михаил Петрович - Страница 89

«Уходите, уходите», – мысленно поторапливал детей снайпер. Он узнал в человеке, стоящем буквально во главе эвакуации детей, полковника Терехина. Что испытал при этом Близнец, словами объяснить невозможно. В голове и груди вихрь эмоций: Николай знает, что снайпер на огневой позиции, и он уводил детей по нескольким причинам. И обе были понятны Близнецу. Одних он спасал, а другого освобождал. Он резал путы на руках стрелка, который слышал мысленное послание Николая Терехина: «Стреляй, стреляй, Витя!» И если один принял решение на выстрел, то второй выписал на него санкцию.

Напряжение было настолько велико, что Близнец буквально видел цель боковым зрением. Он полностью контролировал себя. Он не смел даже прикоснуться к защитной скобе, не говоря уже о касании пальцем спускового крючка – при том что все пять патронов пока что покоились в магазине. Давление на спусковой крючок было настолько несопоставимым с устрашающей энергией пули, что это было сравнимо разве что со взмахом крылышек бабочки и центром смерчевой воронки.

– Стреляй, в бога мать! – сквозь зубы бросал Терехин. Он находился не на одной из центральных улиц города, а словно на поле боя, где свистят пули, рвутся снаряды; там, где ты веришь товарищу, а он верит тебе. «Литер»-спецназовец, соскочивший с покосившейся фотографии, которому вот сейчас было плевать на трупы оперативников в клюевской квартире, подвел к автобусу мальчика лет восьми и помог подняться в салон. На вопросы воспитателя и гаишников коротко и тяжело хрипел: «Вопрос безопасности». Он имел кабинет на Лубянке, а не на улице Соколова, чем снял иные вопросы – о правомочии.

Воспитанники «Ручейка» заняли места в автобусе, и Терехин поторопил водителя:

– Давай, поехал, быстро! – Глядя вслед удаляющемуся автобусу, бросил гаишнику через плечо: – А я здесь останусь. Интересно.

И пошел на откровенную дерзость, бросая в лицо Свердлина перчатку и мысленно комментируя: «Выбор оружия за мной». Он набрал его номер и отрапортовал в присутствии гаишников:

– Товарищ генерал, ваше задание выполнено. Мне помогали два работника самарской автоинспекции – они рядом со мной. Прошу отметить их в приказе. – Николай вопрошающе округлил глаза: – Как ваши фамилии, ребята?..

Двадцать минут. Казалось, Близнец все еще слышал резкий звонок телефона, который оглашал стены огневого рубежа набатом: «Не спрашивай, по ком звонит колокол». Он мог звонить по кому угодно, но предназначался лишь одному человеку. Он был настойчивым и нес в себе что-то жуткое и в то же время торжественное. Близнец снял трубку и услышал голос Николая:

– У тебя примерно двадцать минут.

И все. Дальше – короткие гудки-секунды.

Целых двадцать минут. Подарок полковника Терехина был настолько очевиден, что Близнец оставил на время свое оружие. Он пил чай, затягивался горьким дымом сигареты, смотрел то через балконный проем на улицу, то на винтовку. Она манила к себе даже подушкой для щеки, на которой он скоро «прикорнет» и затаит дыхание.

«Ты не должен проиграть. Ты нормальный пацан, Витька».Слова Марии, прозвучавшие в голове голосом Цыганка.

«Что со мной, Витя?»– «Все будет нормально, Серега. Ногу осколками посекло».

За все сразу. Пакетом.

Его съедала острая вина за двух человек. Он свято верил, что встреча с ними не за горами и также горько усмехался: «Да, совсем скоро...»

Потерять. И всегда рядом с этим словом настырно пристраивается другое: найти. И он был близок к тому, чтобы узнать: найдет ли то, о чем мечтал. Пусть не найдет, но спасет – это точно. Отпустит на волю.

Он занял место на огневой позиции. Положил щеку на подушку и с этого момента смотрел только в оптический прицел. Весь мир, все чувства остались позади...

Сколько прошло времени, он не понял. Но вот показался президентский эскорт, головная генеральская машина. Сто двадцать в час. Сброс до двадцати. Поворот. Короткий и ровный участок на постоянной скорости. За бронированным джипом неотрывно следовал ствол снайперской винтовки дальнего боя. С упреждением четыре метра по фронту. В критической точке палец снайпера потянул спусковой крючок, и 64-граммовая бронебойная пуля с невероятной скоростью понеслась навстречу машине, навстречу человеку, который сидел за слегка тонированным стеклом на заднем сиденье.

Близнеца откатило назад вместе с винтовкой. Он не стал дожидаться, когда восстановится панорама в оптическом прицеле, – получится намного быстрее схватить со стола бинокль и приникнуть к окулярам.

Руки подрагивали, картинка получалась смазанной. Но даже в таком виде она устраивала Близнеца. Водитель джипа после выстрела растерялся и не сумел вырулить из последней шиканы: бампер машины ткнулся в бетонный блок. Витька видел небольшой узор на стекле задней дверцы, в центре которого зияло отверстие. Но он не видел голову, лишь чьи-то плечи и что-то похожее на шляпку гигантского гриба над ними. И затемненный – в ярко-красных тонах – узор на противоположном стекле.

Кожа Близнеца горела и снаружи, и изнутри и чуть ли не вздымалась.

– Есть! Есть! – прокричал он.

«Точно, Витька?»

– Да, да! Попадание!

Близнец едва не задохнулся от этих слов. Он готов был до бесконечности упиваться ими, не отрывать взгляда от красной «драпировки» на противоположной дверце лимузина. И подумал, что вот только сейчас началась настоящая охота на него. Когда на волка выпустили настоящих волкодавов, а не гончих псов, преследующих его по пятам. Он как должное принял вооруженную группу спецназовцев, оперативно покинувших черный «Мерседес». Синхронно открылись все четыре дверцы, выпуская «волкодавов» из Центра спецназа Службы безопасности. «Вот и они, – хмельно констатировал Близнец, крепко сжимая бинокль. – Вот и они». В воспаленном мозгу снайпера они виделись черными ангелами смерти, для них не существует преград, вот сейчас они взмоют подобно громадным летучим мышам и понесутся навстречу.

Этот «Мерседес» стал единственным, оставшимся на месте автомобилем. Он встал так, что не мешал водителю джипа сдать назад, объехать железобетонный блок и рвануть вперед. За ним устремились остальные автомобили эскорта. Витька положил бинокль на стол и уже не видел, как резко тронулась с места машина со спецназовцами, снова занявшими свои места. Она быстро следовала за патрульными «Жигулями» в сторону ближайшего переезда.

Крапивин сунул «макаров» за пояс, передернул затвор «глока» и шагнул к двери. Третий пистолет, принадлежащий убитому оперативнику, в данном случае не представлял никакой ценности.

Впритык. Близнец последние двадцать минут не думал о смене оперативников в этой квартире. Сейчас же предположил, что смена наверняка опоздает. Зачем торопиться, когда теоретические, по сути, шансы снайпера на выстрел иссякли, утекли вместе с последними мгновениями.

Однако он ошибся. Два оперативника входили в подъезд в тот момент, когда на восьмом этаже оглушительно рявкнул «гепард».

Обнажив оружие, они медленно поднимались по лестнице и докладывали: один по рации, второй по мобильному телефону. На четвертом этаже, вызвав лифт, они заблокировали двери. Они ждали снайпера, и у них было небольшое преимущество. Они услышали щелчок дверного замка, находясь на седьмом этаже. И тут же по всем этажам прокатились предупреждающие выкрики и выстрелы. Подъездное эхо размножило их, и Близнец едва не утонул в этом звуковом хаосе. Ему казалось, разом выдохнули десятки пистолетов и столько же луженых командных глоток. Он ответил двумя формированными очередями... и отступил.

Он упал с высоты своего решающего выстрела, и руки его налились тяжестью.

Он повиновался наработанному автоматизму – снайпер не мог идти навстречу жужжащим пулям. Единственный путь к спасению, к отсрочке ответного, ключевого для Близнеца выстрела, лежал за тяжелым чердачным люком.

Он остановил оперативников еще парой коротких очередей и, спотыкаясь, взбежал на девятый этаж. Как и ночью, поочередно глянул на двери. Показалось, на него не покосились даже черные дверные глазки. Поднявшись по металлической лестнице, он толкнул крышку люка и снова закрыл ее, оказавшись на пыльном чердаке.