Убить генерала - Нестеров Михаил Петрович - Страница 4

Его не интересовало содержание письма. Главный момент в нем – возвращение ученика.

Инструктор глянул на дверь и вытянул руки. Пальцы заметно дрожали. Напряг мышцы – дрожь прошла. Но осталась где-то внутри мышц, как напряжение во взведенной пружине.

Проскурин тряхнул руками и невольно столкнул на пол методическое пособие. Порядком потрепанная книжица раскрылась на странице, где был выделен курсивом следующий текст, относящийся к теме «необходимости отстрела маньяков»:

«Обычно снайперы-преступники кончают жизнь самоубийством. Поэтому очень важно убивать их в самом начале стрельбы».

Вообще эта фраза, с одной стороны, была бестолковой. Зачем убивать преступника, если тот сам готов застрелиться? С другой стороны, его необходимо убить именно потому, чтобы он сам не застрелился. Для снайпера очень важно не допустить самоликвидации противника. Он – как выстрел из РПГ-17, который самоликвидируется после 800 метров полета.

Точно такой же механизм был заложен и в инструктора.

Он подошел к окну с видом на необъятный полигон для практических стрельб, распахнул высокие створки и прикурил. «Это серьезное дело, поэтому мы создали структуру...»Так или почти так к нему обратился один человек... И ничего странного в том, что их мысли совпали, не было.

Проскурин выбросил окурок через окно в тот момент, когда в коридоре прозвучал короткий звонок. Андрей загадал: если совпадет, то мероприятие выгорит. Загадал, давая себе фору – пока летит дымящийся, как отработанная гильза, окурок. И – услышал звонок.

– ...Снайперу иногда приходится стрелять сквозь оконные стекла. Порой стекло выдерживает давление пули, и на нем остается ровный след. Но чаще всего крошится и ломается – на осколки в форме конуса. Самые маленькие из них находятся ближе всего к точке контакта, самые крупные – дальше. Что интересно: осколки располагаются под прямым углом, независимо от того, под каким углом попала пуля. К тому же стекло может менять траекторию полета пули и она теряет часть своей энергии даже в том случае, если попадет в стекло под прямым углом.

Он еще ученик. Все еще ученик. С ним придется много работать. Не как со стрелком, но как с человеком. Мы должны стать единомышленниками. Стать одной парой, одним неделимым. Должны пройти до конца....

– Поговорим о калибре и возьмем для примера нашу мелкокалиберную снайперскую винтовку «СВ-99» калибра 5,6 миллиметра под патрон кольцевого воспламенения. Она создана для выполнения специальных заданий по уничтожению живой силы противника на коротких дистанциях. Пуля такого калибра после попадания в стекло распадается на несколько частей. Курсант Новиков! Что я только что сказал?

С места вскочил долговязый парень и захлопал глазами:

– Пуля распадается на несколько частей.

– Какая пуля?

– Я...

– Садись, Новиков, и слушай внимательно. Пуля калибра 7,62 хоть и обладает меньшей начальной скоростью, но сохраняет большую скорость во время полета. А на расстоянии пятисот метров от дульного среза она летит уже быстрее, чем мелкокалиберная пуля, и полностью сохраняет свое убойное действие на расстоянии до километра. Армейские патроны, снаряженные пулями с цельнометаллической оболочкой, являются оптимальным вариантом для стрельбы через стекло: медная оболочка срывается во время удара, но свинцовый стержень сохраняет свою форму и траекторию полета.

Сам он, с дрожащими руками и ненавистным трепетом в груди, мог действовать только как наблюдатель. В крайнем случае – мог подстраховать первого номера. Хотя бы следующим образом:

– Обычно при необходимости выстрелить сквозь стекло привлекают двух снайперов. Оба целятся в один и тот же объект одновременно.

Инструктор бегло оглядел курсантов: не проник ли кто в его мысли?

Бред. Однако взял со стола пособие и зачитал отрывок, который знал наизусть:

– Микроскопическая разница в траектории полета обеих пуль приводит к тому, что одна пуля ударяет в стекло первой...

Это моя работа. Я... справлюсь с ней?

– ...и открывает путь для другой...

Это работа ученика. Пока еще ученика. Он справится с ней. Но с ним придется много работать.

– ...которая попадает в цель спустя доли секунды. Одновременный выстрел двух снайперов не позволяет объекту среагировать на звук разбитого стекла, поскольку практически одновременно в него попадает вторая пуля.

Он словно давал присягу своему ученику, на которого сделал ставку:

Я обязуюсь переносить и готовить к работе специальное оборудование; определять маршрут и темп движения, передвигаться по ТВОИМ следам, маскировать и ликвидировать их; помогать в подготовке укрытия и огневой позиции; оценивать скорость и направление ветра; выявлять и указывать цели; оценивать точность ТВОЕГО выстрела...

Четырехчасовое занятие с одним пятнадцатиминутным перерывом закончено. Инструктор отпустил курсантов, собрал со стола пособия, журнал, указку и вышел из класса в середине толпы будущих снайперов.

Они были одеты в черные робы с наглухо застегнутыми отворотами, армейские ботинки. Самому младшему из них – девятнадцать, самому старшему – двадцать четыре. Как и его бывшему ученику. Ровно через неделю у него день рождения.

Андрей Проскурин спустился в тир. Взял в руки снайперскую винтовку, подошел к огневому рубежу и прицелился в мишень. Глубокий вдох, выдох, задержка дыхания – чтобы оружие осталось неподвижным... Но руки тут же начали подрагивать, словно из крови выкачали кислород, дуло начало выписывать спирали... Выстрел сорван.

Все. Это уже на глубинном уровне, на нервах. Он ничего не мог поделать с собой.

«Там, на месте, на огневой позиции будет еще хуже. Но там не скажешь: „Выстрел сорван“.

Следующее занятие.

– Город для снайпера – особая местность. Снайпер должен помнить о непредсказуемом поведении ветра на городских улицах. Не будет только проблем с определением расстояния...

Глава 3

За личное мужество

20 июня, воскресенье

В это утро Олег Лосев проснулся с жуткого похмелья. Вчера он так надрался в казино, что не мог отличить фишки... от монет. Странно, подумал Олег. Последний раз он держал мелочь года три или четыре назад, когда его сверстники редкой толпой уходили в армию, более плотной – косили от службы. Лосев закосил оригинально – сначала позвонил, а потом наведался в контору под названием «Sex-Визит» и с «подзаголовком»: «Быстро, недорого, 24 часа». Потом были усиленные занятия в фитнес-клубе, работа в престижной «Красной Шапочке»; дамы меняли мужчин, мужчины – дам. Когда он выходил на подиум, многие клиенты уже узнавали его; вряд ли они аплодировали псевдотарзану, просто хлопали в ладоши. Ровно через год он перешел в «частную» категорию и порвал с двуликой бисексуальной ориентацией. Пару месяцев прожил с одной известной телеведущей, потом переехал ненадолго к пятидесятилетней бизнес-вумен. Когда намекнул ей, что страстно, как в постели, желает стать ее компаньоном в бизнесе, она вышвырнула мускулистого альфонса из своей жизни.

В основном Олег расплачивался по кредитным карточкам. Отоваривался в престижных магазинах и бутиках. Где, по его мнению, тоже не знали, что такое мелочь.

К такому выводу он пришел только сегодня утром, сравнив разноцветные фишки с монетами. И сейчас они, слившись в воображении, еще больше закружили голову. Он тут же решил поделиться оригинальным впечатлением со своей новой подругой Машей.

– Мари, – прокартавил-прокаркал он на французский манер, – представляешь, мелочь вскружила мне голову!

Мария, в отличие от Олега, никогда не напивалась. В основном она пила шампанское, которое, как известно, быстро накрывает и отпускает. Музицирует, словом, как воздушные пузырьки в игристом хмельном напитке.

Марии Дьячковой было двадцать девять лет. В ее салоне M&D одевались звезды от искусства и политики.

У нее не было учителей. Как Рэй Кавабуко, она отвечала: «Я сама по себе». Как и основательница марки Comme des Garsons («Как у мальчиков»), она всегда начинала с того, что забывала все, что делала раньше, игнорировала все, что уже существует.