Убить генерала - Нестеров Михаил Петрович - Страница 18

– Время экономлю. Один раз заварил – и на целый день хватает. Советую взять на вооружение.

Близнец отхлебнул чаю и прикурил.

– Поговорим про полковника? – предложил он в вопросительной форме.

– Давай поговорим про Хворостенко, – сразу согласился Андрей. – Заодно коснемся генерала Дронова. Мне кажется, он еще до начала военных действий в Чечне был предателем. Он не взял на себя ответственность за гибель хоть одного солдата не потому, что он не дурак, а потому, что он – генерал. Сейчас он курирует комитет Госдумы по обороне.

Инструктор прошел в комнату, открыл секретер и вернулся на кухню с пухлой папкой. Пошелестев страницами досье на генерала Дронова, Андрей вынул вырезанную из газеты заметку.

– На, почитай, что тут написано.

Виктор прочел:

«Комитет Госдумы по обороне, который курирует лично генерал-полковник Дронов, выступил с инициативой по ужесточению ответственности российских военнослужащих на поле боя. Разработан ряд поправок в Уголовный кодекс РФ. Прежде всего речь идет о „неисполнении приказа“, „сдаче в плен“, „неисполнении обязанностей“ и других тяжких воинских преступлениях. За „добровольную сдачу в плен по трусости“ полагается отсидеть от 2 до 10 лет. А те военнослужащие, что попали в плен не по трусости, а, скажем, по ранению, но „добровольно участвовали в работах, имеющих военное значение, или в других мероприятиях, заведомо могущих причинить ущерб интересам РФ или союзным с ней государствам, при отсутствии признаков государственной измены будут наказываться лишением свободы на срок до 7 лет...“.

– Как тебе это нравится? – спросил Андрей. – Слышал про сталинский приказ № 227?

– Да, что-то знакомое.

– Я объясню. Очередная дроновская инициатива равносильна приказу Сталина «Ни шагу назад!». Приказ вождь подписал 28 июля 1942 года после летнего разгрома Советской армии под Харьковом. Знаешь, что такое преамбула?

– Главная тема? – попробовал угадать Виктор. Он до сих пор не мог приспособиться к необычной манере разговора Андрея Проскурина. Порой ему казалось, что капитан читает по бумажке. Что это, сила привычки? Он помнил его лекции на курсах. И еще тогда пришел к выводу, что инструктор и дома, и в кругу родных, приятелей режет так же, как на занятиях. Не мог представить его расслабленным, с улыбкой на лице. Что вот сейчас подтвердилось на сто процентов. Тяжело разговаривать с такими людьми.

– Вроде того, – ответил Проскурин, – вводная часть. Так вот, в ней объяснялось, что причиной поражения стали не бездарность командования, а трусость бойцов. Тогда заградительные отряды в случае паники и отхода расстреливали отступающих. И сейчас все идет к этому, но переориентировано на Чечню. Статьи, о которых ты прочитал, не были включены в 1996 году в Уголовный кодекс, поскольку при Ельцине законодатели исходили из принципа высшей ценности человеческой жизни и необходимости ее сохранения при любых обстоятельствах. Теперь от защитников Родины в законодательном порядке фактически потребуют совершать самоубийство. Нет человека – нет дела. Тоже сталинские слова.

В руках Виктора еще один документ, он касался все той же темы об ответственности российских военнослужащих на поле боя.

«На вопрос о соответствии предполагаемого закона нормам международного права генерал Дронов ответил, что данная норма относится к гражданам России и не рассматривалась с точки зрения международных правовых координат.

Одобренный комитетом по обороне законопроект разослан для ознакомления в правительственные учреждения. Его рассмотрение Думой может состояться в ходе осенней сессии[5].

Близнец вернул документы капитану, допил чай и прикурил новую сигарету. Он понял, что с Андреем ему легче разговаривать на эту трудную тему. Объяснения капитана-инструктора были жесткими, четкими, после них в душе не оставалось место сомнениям. Наверное, потому, что он был почти ровесником, а перед полковником Хворостенко Витька терялся. Вспомнил, как не мог погасить торшер, дергая проклятый шнурок...

Пора задать главный вопрос, сделать то, за чем он и появился в это утро перед бывшим инструктором. Однако вот сейчас это желание потеряло остроту. И все же Близнец решил идти до конца. Он не понял, почему перефразировал домашнюю заготовку, свой вопрос, четко сформулированный по пути к Андрею. Может, понял, что мотивы у инструктора лежат намного глубже. Он не спросил, а сказал в утвердительной форме, полагая, что не ошибается:

– У тебя личные счеты с Дроновым.

– Да, – не колеблясь ответил Проскурин. – В 2000 году Дронов бросил умирать под Мескер-Юртом расчет десантников из 74-й бригады, а оставшихся в живых добил артиллерийским огнем – когда командир группы Николай Проскурин – мой старший брат – вышел последний раз в эфир и фактически вызвал огонь артиллерии на себя... Это был выход для обделавшегося генерала, и он им воспользовался. Ты же знаешь, что значит вызвать огонь на себя.

– Слышал про меня и моего наблюдателя?

– Больше того: интересовался.

– Почему сразу не сказал?

– Потому что это не только наше дело. Ты смотрел фильм «Матрица»?

– И не раз.

– Значит, должен помнить: «Я покажу тебе, насколько глубока кроличья нора». Юрий Александрович и показал мне, насколько она глубока и сколько дерьма в ней. Он открыл мне глаза, если проще. От негоя ни разу не слышал слов о чести, долге, честности. Он всегда говорит об искренности. Главная черта его характера – искренность. Можно легко осудить честного человека, но почти невозможно вынести справедливый приговор человеку открытому. В его команде только такие люди. И ты тоже человек искренний. Поэтому ты получил предложение влиться в нашу команду. Тебе придется поверить в это, потому что ты среди нас. Легко идти по стрелке компаса, которая всегда указывает на север, но мы идем в другую сторону. Нас мало, – продолжал Андрей, – поэтому дорожим каждым человеком. Но не все готовы рискнуть головой – у кого-то семьи, дети.

– И ты начал искать человека, который рискнул бы своей головой.

– И нашел его, – слабо улыбнулся в ответ Андрей. – Пока дело не сделано, так и будем в тени. Но потом все изменится – в лучшую сторону. Будь уверен. Сразу после этого откровенного разговора Крапивин окончательно достиг переломного момента, когда идти можно было либо вперед, либо назад. Внутренний компас, ориентированный на север, сломался и в его душе тоже. Теперь он указывал в прямо противоположном направлении.

А в ушах стояли прощальные слова капитана Андрея Проскурина:

– Витька, хочу еще раз напомнить: человек, представляющий угрозу «кабинету», уничтожается. Теперь это касается и тебя тоже.

Но в них Виктор Крапивин не расслышал угрозы, потому что не был человеком из той единственной категории, названной капитаном. И оба понимали это.

Очередная, третья по счету ночь дурманит голову, заполняет ее бродящим хмелем... Не ко времени она задает вопросы: «Ты убьешь человека?»

Ночь выплетает на окнах черные круги и пристрелочные квадраты мишеней, шепчет до боли знакомым голосом: «Кто тут хотел стать снайпером?..»