Тайная тюрьма - Нестеров Михаил Петрович - Страница 55

Только теперь Джейсон смог назвать вещи своими именами. Диверсия. И он едва не стал жертвой неизвестных диверсантов. Он дважды избежал смерти, буквально не сходя с места, и подумал, что родился под счастливой звездой.

Веселовский вернулся в коридор и подал знак «Чисто». Миновав туалет, Джеб и Весельчак, держа бесшумные пистолеты на уровне плеч, поравнялись с операционным залом, на крашеной двери которого были слиты воедино два слова – «SpyingObservation»[4]. «Давай», – кивнул Блинков, приподнимая «хеклер» на уровень глаз. Весельчак распахнул дверь и отошел в сторону, давая дорогу командиру.

Джеб сделал один шаг, фиксируя прицел на одном операторе, другой, резко переводя ствол пистолета на другого военнослужащего.

В этом зале находилось три человека. Центральное место занимал широкоплечий «тюлень». Уронив голову на пульт, он не шевелился. Одна его рука покоилась рядом с головой, другая касалась пола. Блинков подошел к нему и приложил пальцы к сонной артерии. Переведя взгляд на Веселовского, он покивал и хрипло выговорил:

– Готов...

Поза Скотта Риборна красноречиво говорила о моментальной смерти. Он не хватался за горло в приступе удушья, не метался по комнате, задыхаясь... Даже пуля не могла убить его быстрее, чем вещество с названием «RCU-21».

Блинков еще в лаборатории добавил к аббревиатуре недостающие буквы и вывел мысленно латинское название самого сильного яда: recinus.

– Джеб, – услышал он в наушниках Кокарева, – чисто у вас?

– Чище не бывает. – Чижику: – Бери караульного. После твоего выстрела выходим к локальной зоне.

56

Мишель тщетно пыталась представить себя со стороны. Подумала, что на бескровном лице начали проступать трупные пятна. Порог этого тюремного блока она перешагнула с нервной шуткой, пытаясь остаться самой собой: «Надеюсь, это женский изолятор». Одна американская женщина и пятеро русских мужчин, объединившихся в едином порыве покончить с ней, запихали ее в темницу.

«Дай нам двенадцать часов». Впечатляет, конечно, покусывала губы журналистка. Она отчего-то вспоминала Николая Кокарева, самого здорового из всей команды, чаще других. Она спросила его: «Вы откуда, ребята?» Он ответил: «Мы только что из кинопроката». Позже он рассказал дурацкую историю про детские анализы...

Мишель вдруг подумала о том, что она сказочно богата. Она мечтала затеряться в какой-нибудь восточной стране и написать книгу, основанную на реальных событиях. «Почему только сейчас пришла эта странная мысль?» – нахмурила она брови. Раньше она представляла будущую работу в ином ключе: излагать лишь реальные факты – сухо, документально. Боясь потерять эту чуточку сумасшедшую мысль, Мишель закрыла глаза и мысленно воссоздала привычную рабочую обстановку – справа на столе чашка черного кофе, дым сигареты выбивает слезу и заставляет морщиться – и написала первые строки своей первой книги:

«...Полчаса непрерывного бега вымотали меня. Казалось, я проделала все двадцать километров, а злосчастного поселка и в помине нет. Я не замечала очевидного – свежих следов, оставленных машиной. Следы моих армейских ботинок перекрывали узоры протекторов, которые могли принадлежать лишь джипу. Когда впереди наконец-то замаячили дома поселка золотоискателей, я услышала за спиной ровный рокот двигателя.

«Вот и все...» – пронеслось у меня в голове. Столько испытаний, и все понапрасну. Я не могла не знать, что меня настигнут в этом краю, что у меня нет шансов на спасение, и все же сопротивлялась до конца. Как и сейчас – когда не осталось сил. Сжимая в руке десантный нож, я молила бога послать мне помощь. И когда американский морской пехотинец прицелился в меня и потянул спусковой крючок пистолета, помощь пришла ко мне в виде пули, выпущенной из винтовки русского снайпера... «Ложись!» – услышала я его голос. Передо мной вырос еще один «тюлень», и я сразу поняла, что закрываю снайперу директрису. Я упала на землю и дала возможность русскому выстрелить еще дважды...»

«Боже, я схожу с ума», – подвела итог Мишель. И содрогнулась, окунувшись в реальность: бетонный мешок, металлическая мебель, холод в теле и горячий бред в голове. Она начала понимать себя только в тюремной камере и вывела стандартное клише: «Когда я возбуждена, мне нужно успокаивающее, когда спокойна – возбуждающее».

Она не представляла, насколько точны могут оказаться слова Евгения Блинкова: «Ты будешь молиться на нас». Ей ничего другого не оставалось, как надеяться на помощь русских спецназовцев.

Где-то здесь, может быть, в этом самом блоке находился их капитан. Мишель снова окунулась в сумасшедшую волну, когда подошла к двери и прислушалась: «Не пропустить бы топот русских, спешащих на выручку».

57

– ...Они сами себе вырыли могилу. У них все держится на компьютерах. В каждом унитазе микрочип, в каждом матрасе материнская плата. В системах безопасности заблудились так, что за лесом не увидели деревьев. Может, брешь в системе кондиционирования была единственным слабым местом на этой базе... – Джеб махнул рукой. Он отказывался понимать себя, потому что искал оправданий за свои действия, относящиеся к категории ответного удара.

Минуту назад он получил от снайпера группы сообщение: караульный снят, путь к локальной зоне открыт.

Блинков и его команда подтвердили образное выражение адмирала «На самолет рицин можно пронести, закапав его в глаза» и наглядно продемонстрировали это, примерив на себя маски террористов.

Веселовский занял место Скотта Риборна, с минуту изучал панель и работающие приложения. Всего их было восемь плюс тридцать процессов, выполняемых компьютером. Одно приложение, исполняемое в графическом формате, представляло собой схематический план всех зданий и помещений базы, включая центральные ворота и внешний КПП. Главными элементами в нем были двери и ворота, обозначенные в виде скругленных прямоугольников. Почти все они были закрашены в желтый цвет и несли стандартное обозначение «Lock» – «на замке». Четыре объекта были открыты, что подтверждалось красными прямоугольниками с надписью «Unlock».

Весельчак обернулся и попросил Джеба закрыть дверь в операторскую. Автоматический замок сработал, что тут же отразилось на дисплее: в левом верхнем углу объемной фигуры зеленоватого цвета, обозначенной как «SpyingObservation», обозначение двери сменило приоритеты: с красного цвета на желтый.

Веселовский быстро освоился в этой программе. Он щелкнул по желтому обозначению двери, выделив его. В меню, расположенном на панели инструментов, открыл вкладку «Action» и нашел там четыре пункта: «закрыть», «открыть», «блокировать», «разблокировать». Акция «закрыть» была недоступна, поскольку дверь была закрыта, и отражалась в меню блеклым нерабочим цветом.

Весельчак пошел по более короткому пути. Закрыв меню, он, полагая, что не ошибается, нажал на клавишу «U» в верхнем регистре. Позади него щелкнул замок, приоритеты двери на экране снова поменялись.

– Проще простого, – доложил он Блинкову. – С этого поста можно управлять всеми выходами. Прежде всего надо заблокировать центральные ворота. На всякий случай. Будем уходить, я сниму блокировку.

На экране они находились справа, на западе, и ровно посередине. Выделив их, Весельчак нажал на клавишу «B», прямоугольник залило черным цветом, надпись «block» высветилась белым.

– Где у нас блок номер один? – спросил Джеб, заглядывая через плечо Веселовского.

– Вот он, на юго-востоке. – Весельчак увеличил масштаб до двухсот процентов, и в глазах зарябило от обилия дверей. – Похоже, программа фиксирует даже запоры на тюремных камерах. – В его голове промелькнула догадка. Он выделил дверь одной из камер и вызвал меню. В нем отразилась всего две акции: «блокировать» и «разблокировать». Это означало, что отсюда нельзя было открыть ни одной камеры. Эта функция лежала на охранниках тюремного бокса.