Спецназ не сдается - Нестеров Михаил Петрович - Страница 17

«Держать, держать удар!» – мысленно семафорил ему Бобров. «Я беременна – это временно». Умчится эта тройка, и все рассосется.

Кап-три встал и слегка наклонился вперед. «Зря я про удар просемафорил, – покачал головой Олег. – Как бы начбазы паралич не хватил. Шея у него короткая. Предрасположен», – отрывисто закончил Бобров.

А на лицо Тритоныча вернулись жизненные краски. Он снова улыбался, как пять минут назад, часто помаргивая редкими белесыми ресницами. И голос его не изменился:

– Сейчас позову. Я вам больше не нужен? – кап-три надел фуражку, аккуратно поставил стулья на место, вровень с пустующими, придвинутыми к столу. Что-что, а порядок он любил.

Выйдя на палубу, Кашинский рванул с надстройки первое, что попалось под руку, – спасательный круг, вырвав из крашеной доски два крюка, – и зашвырнул его в воду. В ответ на выпученные глаза вахтенного Тритоныч рявкнул на весь Каспий:

– Человек за бортом!!!

Олег Бобров удивленно поднял бровь. От его внимательного взгляда не ускользнули две едва приметные улыбки. Одну из них – «горизонтальную» – едва ли можно считать улыбкой, казалось, Виталий Козырин больше гримасничает, как обезьяна; если бы каперанг попробовал сотворить нечто подобное на своем лице, у него бы задергались щеки, шейные мышцы.

Вторая улыбка принадлежала вошедшему в кают-компанию командиру группы спецназа капитан-лейтенанту Якову Моравецу, потомственному чекисту. Синхронно у них это вышло, подметил начальник разведотдела, словно тайно обменялись приветствиями два хорошо знакомых человека.

Капитан Моравец, одетый в синий комбинезон подводника (хотя таковым и не являлся), тельник и пилотку, обратился к единственному в кают-компании человеку, на ком была военная форма:

– Здравствуйте, Олег Васильевич. Разрешите?

– Здравствуй, Яков Николаевич. Заходи, – кивнул 28-летнему офицеру Бобров.

Для себя он уже принял решение. В какой-то степени Козырин на примере начальника базы и ему преподнес урок. Неизвестно еще, какая домашняя заготовка имеется у госчиновника на разведчика. Олег перелистал в уме свою безупречную репутацию. Все в ней черным по белому, ни одной кляксы. Как по служебной линии, так и в личной жизни. Отличный семьянин, имеет семилетнюю дочь. В связях, порочащих его, замечен не был. В общем, все как в кино, включая нордический характер и преданность делу.

Он хорошо знал и понимал значение термина «работа на правительство». Сегодня познакомился с аналогом: работа на федеральный орган государственной власти. Собственно, разница лишь в названии структур; а о могуществе людей, стоящих за ними, лучше не думать – спать будешь крепче. Начнешь играть с ними, будешь спать с открытыми глазами.

Бобров не хотел заглядывать ни в какие бумаги; знакомиться с ними было равносильно получению письменного приказа. Ему за глаза хватало устного, полученного от начальника штаба Попова: «Следуй в их кильватерной струе». И все это в рамках уже упомянутого сотрудничества. «Этакая авральная система раннего предупреждения о неожиданном ударе», – подобрал удачное сравнение Олег.

Поджидая капитана Якова Моравеца, Бобров сделал телефонный звонок.

– Катенька? Здравствуй. Это дядя Олег. Почему не в школе? А, понятно. Папа дома? А мама? Жаль… Слушай, ты же в музыкальной школе учишься, на пианино, да? Ах, на фортепиано, извини, пожалуйста. Скажи-ка мне, как называется отрывистая игра? Да, правильно, чтобы пальцы отскакивали. – Не обращая внимания на вытянутые лица «федералов», каперанг продолжил разговор, черкая что-то на бумаге: – Стаккато? Ага, записал. Еще пиццикато? Есть, понял. А трактет – это что за зверь? Не «дед», а «тет». Не проходили еще? Ну что ж, спасибо. Удачи тебе. Что-что? Трактат? Нет, это не из той оперы.

Положив трубку на рычаг, Бобров сделал попытку объясниться:

– Кроссворд в «Зятьке» разгадывал. Одно слово не угадал. Приз – японский телевизор.

Козырин перевел красноречивый взгляд на Михаила Никитина с белесыми глазами: «С прибабахом мужик».

Представив гостям командира группы флотского спецназа и продолжая краем глаза наблюдать за ним, занявшим место Тритоныча, Бобров коротко развел руками и вопросительно округлил глаза: «Продолжим?»

Виталий Козырин настраивался недолго. Он с минуту молчал, оставив зажигалку в покое, и покручивал на столе пустую чашку.

– Все, что я скажу дальше, является государственной тайной и не может выйти дальше этих стен. Надеюсь, предупреждать вас и давать какие-либо инструкции не имеет смысла. Полагаю, это понятно каждому.

«Сейчас он скажет: «Итак, господа присяжные заседатели…» – предположил Бобров, – и его понесет, как Остапа Бендера».

Однако Козырина «понесло» без лишнего словоблудия:

– На Комитете мы обсуждали проблему, – продолжил Виталий, увидев согласные кивки собеседников, – связанную с полученной по каналам военно-морской разведки информацией. Обработка данных идет полным ходом. Однако, чтобы не терять времени на этом этапе, было принято решение приступить к подготовке третьей фазы: реализации уже имеющихся разведданных.

Бобров машинально покивал: все верно. Это три составляющих деятельности разведслужб: получение информации, ее обработка и реализация. Сейчас речь шла о реализации разведданных группой боевых пловцов «Гранит». Разумеется, работа носит диверсионно-подрывной характер. Как говорится, работа по специальности. Может, она и ко времени, незаметно вздохнул Бобров. Засиделись ребята, уже несколько месяцев ничего конкретного, полный штиль.

– Несколько слов о том, как мы будем взаимодействовать, – продолжил Виталий. – Штаб флота отвечает за подготовку боевых пловцов и обеспечение, а управление пойдет из Москвы.

Олег понял, о чем говорит Козырин. Под обеспечением госчиновник подразумевал использование баз и обеспечивающих судов флотилии, использование надводных и погружающих средств высадки морского десанта, индивидуальные и групповые ПСД (подводные средства движения) и многое другое, что уместилось в одном «снабженческом» слове.

Что касается управления, Бобров попытался это выяснить.

– То есть управление лежит именно на вас? – акцентировал он.

– К чему лишние люди? – вопросом на вопрос ответил Козырин. – Я являюсь помощником главы сенатского комитета.

«Лишние люди», – повторил вслед за ним Олег и взглянул на Якова Моравеца. С одной стороны, капитан группы здесь лишний. Обычно командир вскрывает секретный пакет с боевым распоряжением в день начала операции или получает распоряжение от ответственного за операцию. С другой стороны, группа «Гранит» – уникальное подразделение, его бойцы ведут агентурную работу в приморских городах вероятного противника, на месте знакомятся с объектами, которые им в час «Х» надлежит уничтожить или вывести из строя. Порой задолго до начала операции им дают ознакомиться с информативной частью будущего приказа; если и возникнут расхождения, то несущественные.

Олег Козырин словно читал мысли собеседника. Он перевел взгляд на командира «Гранита».

– Иранский порт Энзели. Слышали это название?

– Да, – кивнул Моравец.

– Вы работаете с агентурой в этом порту?

«Можешь отвечать», – жестом разрешил начальник разведотдела, перенявший привычку гостя, покручивая на столе пепельницу.

– Да, – снова коротко ответил капитан.

Дальше Виталий обращался непосредственно к Боброву, словно успокаивал его:

– Не волнуйтесь, нам не нужен выход на вашу агентуру. Нам необходима подстраховка. Вы дадите своим агентам определенное задание. Данные, полученные от них, мы сравним с информацией агентов внешней разведки. Предстоящая акция крайне – повторяю: крайне серьезная, трудоемкая, и любая неточность может привести к срыву задолго до ее начала.

«Много тумана», – поморщился Бобров. Заодно от сигаретного дыма, который пластами висел в кают-компании. Курили трое, включая капитана Моравеца.

– Можете конкретизировать суть задания? – спросил Олег. – Эдак мы проговорим до вечера и толку не добьемся.