Слабое звено (Ключевая фигура) - Нестеров Михаил Петрович - Страница 6

– Кто-то приложился к нему кулаком?

– Возможно, еще кто-то держал его за руки, – подтвердил эксперт.

– Нападавший был левша?

– Не исключено. И еще обрати внимание на их телосложение, – медик указал на тщедушное тело Згибнева, затем на Санникова, – и сравни. Ссора закончилась бы скоро и не в пользу Згибнева. Конечно, ты можешь сказать о предательском ударе сзади… – Эксперт выразительно замолчал. – Кроме этих двух, – он снова указал на трупы, – здесь поработали еще минимум два человека.

– Они и убили обоих, – по инерции закончил хмурый Рашидов, отличительной чертой которого был гнусавый и невнятный голос. К тому же он имел привычку не к месту вставлять излюбленную фразу: «Как говорится». Причем у него выходило: «Кагытся» – больше похожее на «кажется».

– Возможно, патрон обронил убийца, – высказался оперативник, обнаруживший ценную находку.

– Каким образом? – спросил следователь. – Прохудился магазин?

– Заклинило автомат, стрелок передернул затвор, патрон выбросило.

– Я понял, – перебил Рашидов, издеваясь над молодым сыщиком: тому постоянно мерещились дикие перестрелки. – Когда убийца расчухал, что автомат неисправный, он сбегал на кухню за ножом.

Следователь не знал, радоваться ему или огорчаться. Уже сегодня ему предстояло нанести визит по месту прохождения службы капитана, выяснить специфику его работы, имел ли он доступ к боеприпасам и тому подобное.

На кухне Усман присел возле Ирины Санниковой и посочувствовал ей минутным молчанием. Оставив ее в покое, вышел во двор. Там Амдалов вел опрос жильцов из ближайших домов, ибо все они, как мухи на засахаренное варенье, слетелись сюда. Следователь отозвал оперативника в сторонку.

– Не нравится мне жена Санникова.

– В каком смысле? Она вроде бы ничего.

– В том смысле, – Рашидов повысил голос, – что ее муж в комнате мертвый, а она на кухне, и в глазах ни слезинки. Всем было бы легче, если бы она не приезжала. Но она приехала. Зачем? Чтобы на нее, кагытся, обвалился потолок? Единственная ценная вещь в квартире покойника – автоматный патрон.

Неприятности одна за другой валились на голову следователя. Во-первых, автоматный патрон оказался не 5,45-миллиметровым, а специального калибра 5,66 миллиметра, то есть для подводной стрельбы. Такие патроны применяются в специальных унифицированных автоматах Калашникова, состоящих на вооружении в диверсионно-разведывательных отрядах. В сарае нашли стреляные гильзы от высокоскоростного пистолетного патрона того же назначения.

«Вперся!» – восторгался собой удрученный следователь. Поймав свое отражение в зеркале, отметил отличительные черты пессимиста и неудачника – направленные вниз уголки губ и глаз.

Теперь Рашидов прикидывал, дадут ему довести это дело до конца или нет. Если не дадут, то каким способом. Лучший вариант – остановиться на предварительной версии пьяного беспредела. С патронами для подводной стрельбы можно опуститься очень и очень глубоко.

Опрос жильцов близлежащей двухэтажки показал, что последние день-два Юрий Санников стал хорошо одеваться, это подтвердила новая фирменная куртка в квартире покойного капитана; жил на широкую ногу, об этом говорили бутылки из-под виски и местного «Абсолюта». Два раза он пользовался катером соседа. Куда ходил на нем? Исходя из просьбы, за цветметом на Приветливый. Как бы то ни было, но поездки на катере так или иначе изменили жизнь моряка.

Поздно вечером после оперативного совещания Рашидов остался один на один с начальником отдела майором Санжаровым.

– Я предлагаю похерить улики, – заявил Усман, – изъять из дела документы о производстве экспертизы и закрыть его по причине смерти подозреваемого. Зачем нам лишняя головная боль?

Санжаров, коренастый, с угрюмым лицом, молча прошелся по кабинету. Заложив руки в карманы брюк, посмотрел во двор отдела, загаженного строительным мусором.

– У меня есть другое предложение. Давай вызовем начальника УФСБ и поговорим с ним.

Через полчаса в кабинет вошел недовольный, с запахом спиртного майор ФСБ Петрунин и долго соображал, чего хотят от него менты.

– Я должен выбрать между долгом и совестью, – наконец сказал он.

Милиционеры переглянулись.

– Красиво сказано, – похвалил Санжаров. – Мы дарим тебе патрон, а ты вешаешь его на цепочку в качестве украшения.

– На шею, – заметил Петрунин, демонстративно расстегивая ворот рубашки и оголяя волосатую грудь. – Я повешу его себе на шею – будет ли цепочка золотой или оловянной. Да еще буду носить в кармане справку-экспертизу о его подлинности. Вы что, просто не могли его выбросить?.. Хорошо, я возьму патрон… и буду чесать задницу – а вдруг кто-то из вас сболтнет? Нет, вы действительно повесили мне это дело на шею.

– С нас литр, – Санжаров спрятал улыбку. Интуиция подсказывала ему, что через пару дней его отдел избавится от этого дела.

– Дело может оказаться серьезным, – дополнил Рашидов. – Кроме целого патрона, есть еще стреляные гильзы, пули, которые извлекли из стены сарая.

– А еще одного трупа нет? – Комитетчик поочередно оглядел милиционеров. – Ну, договаривайте.

– Черт его знает… Может, еще появится.

Петрунин не стал дожидаться очередного трупа, не стал он и докладывать начальству. Он наведался к своему знакомому, капитану военно-морской разведки.

Глава 2

Застарелые язвы

Поздоровавшись с капитаном первого ранга Шестаковым за руку, генерал-майор Прохоренко не спешил сесть за рабочий стол. Высокий, грузный, пятидесятилетний начальник управления оперативной разведки ГРУ, две недели назад назначенный на эту должность, немного постоял у раскрытой шторы кабинета.

Шестаков тоже остался на ногах. Усмехнувшись своим мыслям, что впервые видит шефа со спины, разглядывал его поредевшую шевелюру на затылке, сцепленные за спиной руки.

Капитан первого ранга имел представительный вид: высокой лоб, седоватые виски, тонкие эгоистичные губы, маленькие проницательные глаза. Одевался, как правило, в серый костюм и нейтрального цвета галстук.

– Чем занимается ваш отдел, Владимир Дмитриевич? – Генерал наконец вернулся на свое место и жестом усадил подчиненного за стол.

Шестаков слегка нахмурился, не зная, как ответить. Вопрос если не коварный, то двусмысленный. При сурово сдвинутых бровях шефа его можно было расценить как недовольство. Сейчас лицо генерала выглядело «неудобочитаемым» – все эмоции как бы сбалансированы. Взгляд сероватых глаз, выражающих упрямство, направлен мимо собеседника, тонкие губы плотно сжаты.

– Работаю по Дагестану, – осторожно напомнил Шестаков, поскольку не далее как вчера получил от Прохоренко распоряжение действовать по первому приоритету. – По факту хищения с законсервированной базы вооружения боевых пловцов, – добавил Шестаков.

– Давайте подробней, – потребовал генерал. – Что нового удалось узнать?

– Хищение совершено предположительно капитаном Юрием Санниковым. Судя по донесениям – неудачник, уволился со службы, перебивался случайными заработками. Его труп нашли в его же квартире. Там же обнаружили патроны и гильзы от унифицированного оружия.

Генерал жестом потребовал материалы дела и раскрыл перед собой пожелтевшую папку. Пока Шестаков рассказывал, Борис Викторович успел прочесть несколько страниц, остановившись на акте, едва ли не основном документе, испещренном подписями и скрепленном печатями. Из него следовало, что в комиссию по консервации входило восемнадцать человек – многовато для консервации даже секретной базы. Однако чуть позже выяснилось, что шесть подписей принадлежат бойцам из диверсионно-разведывательного отряда «Гранит». Они-то зачем подписались, удивился Прохоренко. Хватило бы одного росчерка командира группы боевых пловцов: он сдает, комиссия принимает.

– Вас не удивляет скорость? – спросил генерал. – Я вижу здесь ссылки на приказы командования ВМФ, но не обнаружил копий этих распоряжений. – Прохоренко перевернул несколько листов: лишь номера, даты и громкие фамилии. – Объяви войну, и то так быстро не смогут мобилизовать или перебросить секретное подразделение.