Прозрение - Михановский Владимир Наумович - Страница 6

В кабинете было пусто.

Она обошла весь дом. Заглянула даже в оранжерею. Потом в мастерскую, где любил иногда послесарить Гуго, но его нигде не было.

Остаток ночи Рина не спала.

С рассветом вышла на веранду. Окрестные дома тонули в весеннем тумане, поглотившем окраину.

И вдруг каким-то шестым чувством скорее угадала, чем почувствовала: к дому приближается машина Гуго. Она узнала бы его орнитоптер с завязанными глазами среди тысячи машин. Сколько миль налетали они вместе на старенькой машине, которую Рина ни за что не хотела обменять на новую.

Рина поспешно вбежала в спальню и легла в постель, натянув одеяло до подбородка.

– Спишь? – тихо спросил Гуго, осторожно прикрывая за собой дверь комнаты.

Рина открыла глаза.

В тот день Гуго улетел в Ядерный центр, так ничего и не сказав.

А потом почта принесла письмо с тюльпаном…

Гордость не позволила Рине вступать в расспросы. Молодая женщина всегда считала, что она выше ревности. И разве двенадцать лет разницы в возрасте ничего не значат?

Теперь она мучилась, но внешне старалась ничем себя не выдать.

Быть может, у Гуго другая?

Что ж. Навязываться она не станет. И мешать не будет. И если не нужна больше – найдет в себе силы навсегда уйти из его жизни.

Та ночь легла в их жизни невидимым водоразделом.

Рина совсем собралась уйти и ушла бы, если б но злополучное письмо. Она не могла оставить Гуго в беде.

Свое чувство к нему, глубокое, как любовь к единственному ребенку, Рина таила, скрывала под маской насмешливости, порой переходящей в язвительность.

Рина медленно поднесла к глазам камею, еле светящуюся в темноте. Нефертити улыбалась загадочно, словно говорила: “Ты храбришься только на словах, попробуй на деле!”

Она отвинтила крышку перстня. На дне тайничка скорее угадывались, чем видны были, два маленьких зернышка. Достаточно одного – и душа улетит туда, где нет ни печали, ни воздыхания.

Все радовало глаз ранним апрельским утром: и чистое небо, просвечивавшее сквозь ажурные переплетения верхних горизонтов, и новорожденная листва проплывавших внизу деревьев, и послушная машина.

Но жизнь шефа полиции полна сюрпризов. Едва Арно Камп вошел в свой кабинет и углубился в донесения, поступившие в течение ночи, как в двери появился Жюль. Он протянул визитную карточку посетителя.

– “Ив Соич. Директор национального центра геологических и археологических исследований”, – вслух прочел Арно Камп.

В кабинет вошел тучный, но тем не менее подвижный человек. Он представился и грузно опустился в кресло, указанное Кампом. Затем вытер клетчатым платком обильный пот и подождал, пока за Жюлем закроется дверь.

– Чем могу служить? – спросил Арно Камп.

– Вот, – сказал толстяк и протянул шефу полиции вскрытое письмо.

Уже беря конверт, Камп догадался, в чем дело. Соич следил за выражением лица Кампа. Дочитав письмо, Камп аккуратно сложил блокнотные листки, затем встряхнул конверт. На стол выпал свежий тюльпан.

– К… когда вы получили письмо? – спросил Камп, слегка заикаясь, что иногда с ним случалось в минуты сильного волнения.

– Сегодня с утренней почтой.

– Дома?

– На службе.

Сомнений не было: знакомый стиль! Анонимщик не утруждал себя разнообразием.

Текст угрожающего письма отпечатан на машинке.

Вместо подписи приложен тюльпан.

Время жизни, оставшееся адресату, в случае если он не выполнит требований автора письма, вписано от руки. Правда, различие все-таки было. Единственное, оно состояло в том, что таинственный автор письма почему-то отмерил Иву Соичу не три месяца, как его предшественнику, а целых полтора года.

– Что вы думаете по поводу письма? – спросил Арно Камп.

– Если письмо – шутка, то она в высшей степени глупа! – с негодованием произнес толстяк.

– Боюсь, что не шутка, – покачал головой Арно Камп.

– Тогда это дело террориста!

Помолчали.

– Я гибели не боюсь! – неожиданно сказал Ив Соич. – Но вы только подумайте, какие глупые требования выдвигает автор письма. Прекратить глубинное бурение! Закрыть проходку скважин на морском дне! Да я разорюсь! Занимаясь бурением земной коры, мы, видите ли, тем самым разрушаем земную кору нашей страны! – От возмущения толстяк задохнулся. – Из глубинных скважин может излиться магма, уничтожая все живое!

– Разве это не так?

– Детские сказки, – махнул рукой Соич. – Я, знаете, кажется, начинаю догадываться, кто написал письмо.

– Ну-ну, – подбодрил его шеф.

– Конкуренты, кто же еще?! Я, видите ли, властью, данной мне президентом, должен добиться того, чтобы все глубинные разработки в стране были прекращены. Естественный вопрос: кому это выгодно? Тем компаниям, которые занимаются лишь поверхностными разработками… А вы представляете, что такое прекратить глубинное бурение? Это значит – заморозить миллионные ассигнования, пустить на слом уникальное оборудование, которое выполнялось специально для глубинного бурения. И на всю программу мне щедро отводится в письме полтора года, – закончил Ив Соич.

Камп откинулся на спинку стула.

– А меня не пришьют где-нибудь ненароком? – спросил Соич, поднявшись.

– Выделим для вас охрану. Впрочем, думаю, что пока вам особенно беспокоиться не следует, – сказал Камп.

– У меня хорошая личная охрана, – буркнул Соич.

Разговор с Соичем по времени длился недолго. Однако богач произвел впечатление на Кампа. Интересная личность. Как, впрочем, и доктор Ленц.

Итак, дело осложнилось. Кто получит тюльпан завтра?

И снова, в который раз за два дня, Арно Камп подумал: “Не блеф ли история с тюльпаном?”

Быть может, и блеф, но ему, шефу полиции, от этого не легче. Когда угрожают таким людям, как Ленц и Соич, дело получает неизбежную огласку. И вообще угрозы людям, занимающим высокие посты в государстве, вносят смятение в умы. В итоге такая хрупкая штука, как общественный порядок, может прийти в сотрясение.

Блеф или не блеф, а человек, рассылающий письма с тюльпанами, должен быть пойман.

Морское дно всерьез заинтересовало ученых, когда возникла мысль пробурить сверхглубокую скважину, чтобы исследовать по вертикали строение земной коры и глубинных слоев нашей планеты, а также освоить новый источник полезных ископаемых.