Прозрение - Михановский Владимир Наумович - Страница 17

– Во всяком случае, попытка с тюльпаном выглядит ужасно наивной. В чем-то напоминает детскую игру.

– Детскую игру! – взорвался Арно Камп. – Что же, и Гуго Ленца убили играючи?

– Факт убийства доктора Ленца с целью террора не доказан, – возразила Ора Дерви. – Наоборот, я как медик убеждена, что он умер своей смертью.

– Точно в назначенный срок! Да это же м… мистика, черт возьми!

– Не знаю.

– Вам, между прочим, тоже грозят смертью. Вас это не смущает?

– Я фаталистка. И потом, я верю в ваших агентов и в агентов ЦРУ, – улыбнулась Ора.

– Я жду в… вас завтра. С членами комиссии. Нужно выработать единую точку з… зрения, – сказал Арно Камп, прощаясь.

После ухода Оры Дерви он долго ходил по кабинету, стараясь успокоиться. Плюнуть, что ли, на все дела и лечь в клинику святого Варфоломея? Ора Дерви давно предлагала. Пора избавиться от нервного заикания…

Размышления Арно Кампа прервало появление Джона Варвара; он теперь ведал наблюдением за коттеджем покойного доктора Ленца.

– Есть новости? – спросил Камп.

– Вот пленка, шеф.

– Целая бобина? – удивился Камп. – Она что же, сама с собой разговаривает, эта Рина Ленц?

Воспроизводитель захрипел, из него послышались голоса Рины и неизвестный мужской.

“Где ты был?” – строго спросила Рина.

“В городе”, – пророкотал мужчина.

“Зачем?”

“Тайна”.

– Это еще что за идиот? – быстро спросил Камп.

– Робин. Робот, – пояснил Варвар.

Услышав, что тайна Робина принадлежит не кому иному, как доктору Ленцу, Камп изменился в лице. Варвар окаменел.

– Сколько ты летел сюда? – спросил Камп, когда отзвучала последняя реплика Робина: “Именем, доктора Ленца – не делайте этого!”, обращенная к Рине, и воспроизводитель автоматически выключился.

– Десять минут.

– Бери оперативный отряд – и в коттедж Ленца. Доставь сюда этого Робина. Бегом! Только не повреди его, – крикнул Камп вдогонку.

Настроение шефа полиции несколько поднялось. Кажется, нащупывается наконец ниточка. Так и должно быть. Любое действие оставляет след. Птица – в воздухе, лодка – на воде, и (что там еще?) змея – на камне.

Оставшись один, шеф полиции посмотрел на часы. Ровно в полдень, по мудрым законам Востока, у него было “пять минут расслабления”. Однако заняться гимнастикой по системе йогов ему не пришлось.

На пульте пискнул зуммер радиосвязи.

– Д… докладывает Джон Варвар, – прохрипело в наушниках.

С каких пор Варвар заикается?

– П-п-приказ не выполнен. Робин исчез, – доложил Джон Варвар.

– Куда исчез?

– Выяснить пока не удалось.

– Все обыскать!

– Уже обыскали, шеф.

– Допросить Рину Ленц.

– Допросили. Она ничего не знает. Говорит, Робин перестал ей подчиняться. Разладился, и потому по закону она за него не отвечает.

– Перекрыть все дороги! Оцепить район! – не сдержавшись, закричал Арно Камп, понимая, что все эти меры едва ли принесут нужный эффект. Разладившийся робот – сущее бедствие, поймать его практически невозможно. Достаточно человекоподобной фигуре сорвать порядковый номер – и она затеряется в многомиллионном городе, как капля в море.

Камп швырнул наушники. Итак, Робин исчез, унеся с собой какую-то тайну, связанную с Гуго Ленцем.

– Подобьем баланс, – обратился Арно Камп к скакуну.

Гуго Ленц умер точно в назначенный срок, хотя смерть его, как утверждает Ора Дерви, была естественной.

Робин, который мог пролить какой-то свет на тайну Гуго Ленца, пропал бесследно.

Слежка за всеми лицами, подозреваемыми в причастности к “тюльпанной” эпопее, продолжает вестись, но до сих пор не принесла никаких результатов, хотя влетает в копеечку.

Поведение Иманта Ардониса безупречно.

Так же, как и поведение Рины Ленц.

– Ох уж эти мне добродетельные вдовушки! – вслух произнес Арно Камп.

Железный Ив, как называли его геологи, предпочитал вопросы, связанные с проходкой, решать единолично, собственной властью. Это требовало крайнего напряжения сил и нервов.

Соич знал, что среди акватаунцев есть несколько человек из ведомства Арно Кампа, которые негласно охраняют его от возможных покушений неведомого террориста – автора письма-угрозы. Но сама угроза и боязнь покушения как-то потускнели, отошли на второй план перед лицом каждодневных проблем, больших и малых, всплывающих ежечасно и ежеминутно.

С погружением в глубь Земли давление и температура возрастали и все труднее становилось обуздывать грозный напор расплавленной магмы, омывающей ствол шахты.

Чем глубже погружались проходчики, тем больше удлинялись коммуникации, что также вносило дополнительные трудности.

Любые контакты с побережьем Соич запретил, и акватаунцы роптали: они привыкли к свежей рыбе, покупаемой у рыбаков прибрежного поселка. Правда, кое-какая рыба водилась и на дне впадины, но это были в основном глубоководные скаты, на вкус жесткие и отдающие ворванью.

Приходилось довольствоваться пищей, доставляемой в Акватаун сверху в контейнерах.

Три тысячи акватаунцев трудились денно и нощно, сцементированные волей Железного Ива. Связываться по радио сквозь толщу воды с внешним миром было невозможно. Письма туда и обратно доставлялись все в тех же контейнерах.

По-прежнему масса бедняков предлагала Соичу свои услуги, прельщенная не столько романтикой глубинной проходки, сколько системой оплаты, предусматривающей премию за каждый новый шаг в глубь Земли.

С последней почтой Ив Соич получил, как обычно, несколько десятков писем. Пренебрежительно отодвинув их в сторону, он вскрыл пакет от Арно Кампа. Шеф полиции настоятельно требовал, чтобы Ив Соич покинул Акватаун и поднялся на поверхность.

“Подходит критический срок, – писал Арно Камп. – Если забыли, то могу напомнить, что скоро будет полтора года, как на ваше имя пришло письмо с тюльпаном”.

– “Забыли”… Шутник этот Камп, – пробормотал Соич, покачав головой.

“Вы должны переждать критическое время под надежной охраной. Мы поместим вас в башню из слоновой кости, а точнее из бронированного стекла. Знаю, как вы преданы работе и как нелегко вам сейчас покинуть Акватаун. Но проходка ствола рассчитана на два года, так что, побыв на поверхности недели две, вы сможете вернуться к своим обязанностям…”