Погоня - Михановский Владимир Наумович - Страница 17

– Несколько дней я буду очень занят, – сказал Арбен и потрогал в кармане вчетверо сложенный блокнотный листок.

– Понимаю. Ничего, уедем позже. Ближе к весне. Машина резко тормознула. Стайка ребятишек выскочила из-под её тупого носа. Опасности, конечно, никакой не было – все скорости и импульсы были рассчитаны, когда машина ещё только свернула на эту улицу.

– Скажи, ты думаешь обо мне? – неожиданно спросил Арбен.

– Иногда, – улыбнулась Линда.

– Часто?

– Часто, наверно, ты не заслуживаешь…

– Прошу тебя, не думай обо мне, – серьёзно сказал Арбен.

– Скромность украшает человека.

– Я не шучу. Не думай обо мне, не вспоминай меня… Хотя бы в течение нескольких дней.

– Но почему? – изумилась Линда необычности просьбы. – Тебе неприятно сознание, что я о тебе думаю?

– Не могу тебе объяснить, в чём дело, но позже, когда мы будем вместе. Чему ты смеёшься?

– Не обижайся. – Она прижалась к нахмурившемуся Арбену. Просто я вспомнила притчу об обезьяне. Волшебник сказал одному человеку: «Хочешь, я верну тебе молодость и красоту?» «Хочу», – отвечал человек, который был стар и согбен. «Для этого ты должен выполнить одно условие», – сказал волшебник. «Я согласен на все». – «О, это простое условие: в течение пяти минут ты не должен думать об обезьяне, вот и все. Пять минут – это как раз время, необходимое для твоего превращения».

– И что же?

– Волшебник исчез. Он с горечью убедился, что его условие невыполнимо.

– А человек?

– Он остался таким же – старым и немощным…

– Да, память не подвластна человеку, – глухо сказал Арбен. – Человека легче убить, чем отнять у него память. Будто спохватившись, он посмотрел на часы.

– Время ушло как мартовский снег, – процитировала Линда.

– Поедем ужинать?

– Не хочется.

– И мне, – признался Арбен. – Куда же тебя доставить? В универсальный «Все для всех»?

– Я хочу домой. Уже поздно.

Арбен набрал на пульте нужные координаты и, включив автоводитель, отодвинулся от штурвала.

Ближе к окраине освещённость падала. Громады домов еле угадывались во мраке. Старые дома, лишённые окон, достались в наследство от того времени, когда люди панически – и не без оснований – боялись радиации, уровень которой неуклонно повышался. Теперь эти дома выглядели как уродливые коробки, но снести их все никак не могли. Реклама на окраине не так буйствовала, как в центре.

– Помнишь, ты привозил меня домой на такси, – сказала Линда, когда машина остановилась. – А теперь у тебя своя машина.

Арбен смотрел сквозь боковое стекло.

– Неплохая лошадка. У меня просьба, Арби: когда мы сядем сюда, и выедем из города, и возьмём курс на побережье включи машину на полную скорость. Ладно?

Арбен кивнул, не отрываясь от окна. Но улица была пустынной. «Этой груше место в музее», – подумал Арбен, глядя на допотопный фонарь. Ветер раскачивал его, отчего жёлтый круг метался по земле. Давным-давно опавшие листья то попадали в освещённый круг, то снова уходили из него в небытие. Было очень холодно, со дня на день ожидался снег, но он все не падал.

– Чудесная машина. Я не видела такой, – сказала Линда.

– Нравится? – отвернулся от окна Арбен.

– Кроме, пожалуй, одного: зачем кабину обклеили пластиком? – Она потрогала поблёскивавшую неровную поверхность. Смотри, как бугрится. Можно подумать, что обклеивали вручную. О чём только конструктор думал?

– Грубая работа, – согласился Арбен.

– Может, снимем? – Линда сделала жест, как будто собиралась сорвать наклейку.

– Погоди. Ты же не видела других машин этого класса. Может, сейчас такая мода?

– Все равно это уродливо. – Линда передёрнула плечами.

Фары машины бросали перед собой широкий сноп света. Арбен уменьшил освещение, и сноп превратился в луч, устало упавший на старый асфальт.

– Я пойду, – сказала Линда после короткой паузы, во время которой она выжидательно поглядывала на Арбена.

Арбен открыл дверцу и уверенно вышел первым.

– Провожу, – сказал он.

– Наконец-то ты решил не делать этого тайком, – весело заметила Линда, опираясь на протянутую руку.

– А, ты об этом… – Арбен рассмеялся.

Каблучки Линды громко стучали, эхом отдаваясь в глухих закоулках. Арбен шёл рядом, стараясь не уходить вперёд. Он и сам не понимал, что заставило его выйти из машины. Желание побыть ещё немного с Линдой? А может, стремление вновь почувствовать себя обычным человеком, который не должен готовиться ни к какому космическому полёту, жить обычной жизнью? «До дверей и обратно», – сказал себе твёрдо Арбен.

Две исполинские тени пересекли дорогу и вскарабкались на стену дома, слившись с тёмной поверхностью. Одна была тонкой, другая – мужественно-широкоплечей.

– Смотри, наши тени не хотят расставаться, – тихо сказала Линда, замедляя шаги. Глаза её блестели. – Вот мы уйдём, уедем отсюда, а они останутся. И всегда будут вместе.

– Доброй ночи, – сказал Арбен, когда они подошли к входу.

– Когда мы увидимся?

– Надеюсь, скоро.

– Буду ждать.

– Я позвоню тебе.

Линда помахала рукой и скрылась за лестничным поворотом.

Арбен не успел сделать и трех шагов, как навстречу ему от стены отделилась фигура. Казалось, она появилась из небытия и двигалась осторожно и бесшумно. Так шагать, не затрагивая опавших листьев, мог только Альва – его вторая половина, его горести и заботы, его трусость и неуверенность, разреженное облако античастиц, как бы вобравшее в себя частицу Арбена.

Фигура шагала медленно и неотвратимо, словно сама судьба. Но Арбен не был ни суеверным, ни фаталистом. Встретив наконец Альву, он обрёл то спокойствие, к которому тщетно стремился, ту уверенность, которую обещал ему Ньюмор, уговаривая согласиться на космический полёт… Мысль работала чётко, словно на выпускном экзамене. Альва не может превысить скорость три мили в час. Это хорошо. Но той же величиной ограничена и скорость Арбена. Это плохо. Однако гораздо хуже то, что Альва находится в более выгодном положении: он движется наперерез Арбену, отрезая ему путь к машине. Способность Альвы к манёвру явилась для Арбена неожиданностью. «Словно кто-то по радио управляет его действиями», – мелькнула и тотчас погасла мысль.