Находка - Михановский Владимир Наумович - Страница 9

Белковый будто нехотя повернулся и тяжко рухнул в сугроб.

Взбунтовавшийся автомат прекратил свое существование.

– Мы поспешили, – нарушил Грено тяжелое молчание.

– У нас не было выхода, – сказал Румо.

– Пожалуй, ты прав, – удрученно согласился Грено. Оба не отрываясь смотрели на серую глыбу, которую уже успел припорошить снег.

– Что же теперь? – перевел Румо взгляд на старика.

Тот помолчал, обдумывая ответ.

– Спрячем подальше, – наконец сказал Грено.

– Все равно при контрольном пересчете хватятся, – с отчаянием прошептал Румо. Взгляд его блуждал.

– Не болтай глупости, – сказал Грено. – Пересчет будет не раньше дня равнодействия. Мы к этому времени будем уже в мегаполисе, и там нас никто не достанет.

– А теперь куда его? – покосился Румо на сугроб.

– Закопаем в почву поглубже, – решил Грено.

Через полчаса все было кончено.

– Теперь пути к отступлению у нас нет, – сказал Румо.

– Что верно, то верно, – согласился Грено.

Грено был стар. Об этом говорила и седая поросль на лице, и всегда усталый голос, и дрожащие руки. Первое время, когда их участки оказались рядом, он держался замкнуто. Постепенно ледок растаял, они сблизились, но Румо всегда ощущал, что у старика есть некая запретная зона, куда ему вход заказан.

Однако теперь, когда они вместе решились на неслыханно опасное дело, отношение Грено к молодому землецу изменилось. Однажды после очередного урока ходьбы они, усталые, отдыхали в маниках, стоящих рядом.

– Странно, что тебе так трудно дается ходьба, Грено, – сказал Румо.

Старик насторожился.

– Почему странно? – спросил он.

– Ноги у тебя крепкие на вид, – пояснил Румо. – Они не похожи на ноги других землецов.

– Я не всегда был землецом, Румо, – тихо произнес старик. – Раньше я жил в мегаполисе.

– Ты был урбан? – спросил быстро Румо.

– Тише, – прошептал Грено, оглянувшись. – Да, я был когда-то урбаном.

– Давно?

Старик вместо ответа махнул рукой.

– Знал я одного урбана… – сказал Румо.

– Где он? – оживился старик.

– Погиб.

– Погиб… – словно эхо повторил Грено.

Некоторое время они отдавали биокоманды своим белковым, завершающим на своих участках трудовой день.

– Послушай, Грено, а как ты из урбанов попал в землецы? – задал Румо вопрос, вертевшийся у него на языке.

– Долгая история, долгая и невеселая, – сказал Грено. – Мы жили в мегаполисе. Вдвоем. Я и сын. Семьи урбанов не разлучают. Это вы, землецы, не знаете ни отца ни матери. Ну вот. Я по дряхлости не работал, вел нехитрое домашнее хозяйство, а сын работал технологом. На его фабрике из пшеницы приготовляли брикеты, пригодные для транспортировки на другие планеты. Фабрика по Переработке пшеницы была самой большой в мегаполисе. Там трудилось много рабочих. Жилось там худо, и мой сын поднял борьбу за их интересы. По ночам я помогал ему выпускать листовки…

– Листовки?

– Это такие листки, призывающие рабочих к борьбе, Там, в мегаполисе, я покажу тебе листовки, они у меня спрятаны в тайнике… Рабочие пошли за сыном. Однажды они решили организовать забастовку. Не приступать к работе, пока олигархи не удовлетворят их нужды. Они собрались и вышли на улицу… – Старик посмотрел на Румо. – А ты знаешь, что такое улица?

Румо кивнул.

– Нечто вроде горного ущелья, – сказал он. – Только по бокам не горы, а дома.

– Примерно так, – согласился старик. – Впереди толпы шел мой сын. Он нес транспарант, на котором были написаны требования рабочих. Олигархи забеспокоились, что к урбанам с фабрики примкнут остальные, и выслали навстречу стражей порядка.

– Олигархи – это воспитатели урбанов? – спросил Румо, с жадным вниманием слушавший старика.

Грено улыбнулся.

– Олигархи – в некотором роде воспитатели всех, малыш, – сказал он. – Они правят нашей планетой. В их руках все – и сила, и власть…

Румо задумался. Ему представилась гигантская пирамида, на верхушке которой находятся загадочные олигархи, располагающие неограниченной властью. Пониже располагаются урбаны, те, кому судьба определила обитать в мегаполисе. Румо понял уже, что его представления об урбанах как о праздных и могущественных счастливцах были ошибочными, однако от этого тяга его к мегаполису – странное дело! – не только не уменьшилась, но стала еще сильнее. После урбанов, подумал Румо, идут воспитатели, за ними – землецы, и в самому низу, в основании пирамиды, находятся белковые роботы – искусственно выращенные существа, машины, которые обязаны подчиняться командам землецов.

Между тем старик продолжал свой рассказ.

– Стражи порядка перегородили улицу…

– Стражи порядка тоже урбаны? – перебил Румо.

– Нет. Это белковые роботы.

– Такие, как эти? – протянул Румо руку в сторону квадратного участка, на котором маячили плечистые фигуры роботов.

– Такие же точно. Одного выпуска. Только вместо ножниц для срезания колосков стражи порядка снабжены огнеметами, – сказал Грено. – Заняв позицию, они хором выкрикнули, что рабочие нарушают порядок, и велели им разойтись.

– Ты шел с рабочими?

– Да. В первом ряду, – с гордостью ответил старик. – Мы сказали, что от своих требований не откажемся. Тогда стражи порядка с дулами наперевес двинулись нам навстречу. Урбаны заколебались, дрогнули, остановились. Мой сын смело шагнул вперед.

– Один? – с горящими глазами спросил Румо.

– Один, малыш, чтобы ободрить остальных. Когда он сделал несколько шагов, роботы открыли по нему огонь… Такова, вероятно, была биокоманда олигархов. Из трубок роботов изверглось жидкое пламя. Огненная струя полоснула сына по ногам, и он упал. Я подбежал к нему, поднял на руки – ходить он уже не мог… Так нас и взяли вдвоем…

– Ваш сын потерял ноги? – спросил побледневший Румо.

Старик кивнул.

– Сын остался без ног, но на этом наши несчастья не кончились, сказал он. – Совет олигархов решил, что нас следует лишить звания урбанов и изгнать из мегаполиса. Вот так мы с сыном и стали землецами. Но если уж не везет, так до конца. Жребий разбросал нас. Мы попали на разные участки базы, где должны были постичь премудрость работы землеца. С тех пор я не получал вестей от сына. Но я верю: он остался таким, как был, – сказал Грено с гордостью. – У него могли отнять ноги, но не душу. Знаю, мы еще встретимся с ним… Что с тобой, Румо?