Восточный конвой - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 32

Он вслушался. Он был тут явно не один: тишину нарушали какие-то шорохи, чье-то дыхание. Потом прозвучал голос:

– Нет, ничего… Так вот, это было, значит, как раз перед превенцией, и у него стали уже, как водится, наступать странности. Знаете, как это бывает у неустойчивых: стал воображать себя человеком. Ну и сразу, конечно, выпадать из ритма. А к тому времени познакомился он с одной приятственной технюлей, и вместо нормальной технологии стал вести себя, как человек: ну, вздохи там, туманные разговоры, цветочки…

– Это надо еще ухитриться, найти цветочки, – вставил кто-то другой.

– А меня от таких с души воротит, – это был уже третий голос. – Ты знаешь, что ты – технет, самое совершенное существо в мире, и подражать людям хоть в чем-нибудь – позорно. Я бы за такие цветочки не то что в лес – я бы в горы загонял, без ограничения времени, пусть повкалывает на расплав, тогда поймет, каким должно быть технету.

– Жаль только – гор у нас нет, – сказал второй – не особо, впрочем, грустным голосом.

– Будут, не беспокойся, – проговорил третий. – Будущее за нами. Горы, океаны – все будет.

– Ты что ремонтируешь-то? – спросил второй после паузы. – Вроде бы у тебя все в порядке, а?

– Я уж превенции не пропущу, за это можешь быть спокоен. У меня другое: плохо держат тормоза.

– Въехал кому-нибудь в верхнюю панель, так я понимаю?

– Так получилось. Тоже был такой – ретроход. Я ему долго втолковывал: твои, мол, любимые люди произошли от обезьяны, а мы произошли от людей, значит люди для нас – вроде обезьяны, достойно ли хоть в чем-нибудь им уподобляться? Мало ли что – своей знати у нас не было, королей всяких, да и государства тоже – зато все будет! А он вместо того, чтобы провернуть это через свои шарики, мне кричит: ты, мол, ничего не понимаешь! Будь я в полном порядке, я, возможно, и стерпел бы, да вот – тормоза не сдержали, я ему и поднес, так что он в момент вырубился…

– Вроде вот этого, – сказал первый голос. – Два часа не может включиться.

– Это Куза, его почерк, – сказал второй.

– Пробовал, что ли?

– Может, и пробовал, если знаю. Может, и пробовал.

– Шевелится, – сказал первый.

– Нет, Куза насмерть не бьет, – сказал второй. – Он умеет.

– Ты мне смотри, – предупреждающе предостерег третий голос. – Я ведь сказал: у меня тормоза не держат.

– А что такого?

– Насмерть – это людской оборот. Мы, технеты, так не говорим. Мы не умираем, к твоему сведению. Мы изнашиваемся, и нас отключают. Мы не люди – раз и навсегда!

– А ты с этим не ко мне обращайся, – возразил второй.

– Верно, – сказал и первый. – Разве мы виноваты?

– Кто же еще? – сказал третий.

– Вычислить нетрудно. Сколько циклов назад было провозглашено Совершенство?

– А хрен его знает, – сказал третий. – Никогда не спрашивал. Технет не живет вчерашним днем. Для технета нет понятия «вчера».

– Ну, это каждый знает. Так вот, могу тебе напомнить: двенадцать циклов назад.

– Теперь мне ясно, – сказал третий, – почему ты здесь оказался.

– А я и не скрываю. Ну да, у меня открылось обратное мышление. Мне на экспертизе растолковали: потому, что попал под сильное облучение. Там, где я был, хранятся какие-то такие штуки, точнее не знаю. Разлад, конечно, но устранимый. Исправят, и я снова не буду знать. Но пока еще знаю. Двенадцать орбит назад. И по тогдашнему Провозглашению Совершенство должно было быть уже сегодня. И люди во всем мире признали бы нашу неотвратимость. А что мы сегодня делаем? Чудеса? Да ничего подобного – перетаскиваем через кордон краденую медяшку и продаем тем же людям, только за другую границу. И люди поэтому нас всерьез не принимают. Потому что ничего, кроме контрабанды, от нас не видят.

(«Интересная информация», – подумал Милов, внимательно прислушивавшийся к разговору.)

– Как же не видят? – не согласился третий.

– А потому, что, кроме этого, видеть и нечего. Мы десять орбит назад перестали работать на вывоз, для людей. Говорят, что перестали потому, что товары наши никому не нужны были – даже на востоке, не касаясь всех прочих. Но я считаю, это не так, а просто мы решили, что сперва сделаем все, что нужно, для нас самих, для высшей технетской расы, получившей наконец возможность свободного развития. И за это же время, поскольку мы технеты и мыслим продуктивнее людей, подготовим такую производственную программу, что люди только рты разинут – и сдадутся: поймут, что им осталось только доживать на правах подчиненного вида. Вымирать, попросту говоря. Вот как оно было задумано, собрат.

– Вот тот самый хнет, про которого я начал рассказывать, – снова заговорил первый, – он каждый день повторял: «Люди работают очень плохо, а мы – и того лучше».

– Когда подремонтируемся, – сказал третий, – ты меня с ним сведи. Я ему объясню, что к чему. А ты, собрат, тоже фрукт. Что значит – «задумано»? Совсем даже неплохо задумано.

– Это верно, – сказал второй. – Задумано, да. Только получилось не так. Пока мы готовились с этой своей программой, оказалось, что люди убежали вперед. И программа наша – это вчерашний день, хотя и говорится, что мы вчерашнего дня не знаем.

– Ну, и что же, – сказал третий. – Просто нас пока еще мало. А их много. Но скоро нас тоже будет много. И еще больше. И мы этот их бег притормозим.

– Мне что-то от этой мысли беспокойно, – сказал первый собеседник. – Нам же не их притормаживать надо. Нам самим надо скорость набирать.

– Согласно Провозглашению, – сказал второй, – у нас через пять орбит должен будет уже возникнуть собрат новой конструкции – технет космо. Который сможет жить в мировом пространстве без всяких там приспособлений. Не так, как люди. А вот так же свободно, как мы тут, на поверхности. И почти одновременно с ним – еще другой технет, марин. Он будет жить в воде, как рыба. И поговаривали даже, что разрабатывается еще конструкция технета-аэро. Летающего.

– Вот уж тогда люди скиснут окончательно, – сказал третий с торжеством в голосе.

– Верно, – согласился второй. – Только пока непохоже, что все они в срок появятся. Потому что по Провозглашению у нас сегодня уже должно быть Совершенство. Но его нет. И всего, что нужно для нас самих, мы не сделали. И тащим из-за границы медную стружку…

– Ты, что ли, тащил? – спросил третий.

– А хотя бы и тащил. Я, если хочешь знать, в конвое был, водил трейлер, не где-нибудь, а в Восточном конвое, чтобы ты знал. Так что знаю, что – туда, что – оттуда. Туда чаще всего – стволы, но тоже, понятно, не у нас произведенные…

– Мне в это не верится, – сказал первый голос. – Граница у нас закрыта наглухо. Особенно на востоке.

– Закрыта, верно, – согласился второй. – Только не для всех. И с той стороны закрыта. И тоже не для всех. Кому надо – для тех открыта. Ко всякому замку есть отмычка.

– Ну, это не наше дело, – сказал первый. – А вот почему же, по-твоему, мы не сделали всего, что нужно для нас самих?

– Может, потому, – сказал второй, – что производим собратьев больше, чем успеваем обеспечить. Сырья пока что хватает… А может, и еще какие-то причины есть. Только люди пока что остаются впереди. Не наши, понятно. А там, в людском мире.

– Это временно, – сказал третий. – И это никак не значит, что кто-то должен подражать людям. В этом ты меня не убедишь.

– А я и не собираюсь, – сказал второй. – А ты, собрат, где возвеличиваешь Технецию? Какой смысл реализуешь?

– Зонт Страны.

– Ну, тогда понятно. До вас новости доходят через фильтр тонкой очистки.

– Что нам надо, до нас доходит.

– Может, это вам и впрямь не нужно, – сказал первый. – Только вот нам – там, где я сейчас – по программе надо давно уже работать на вывоз. Подавлять людей и замыслом, и качеством. А не выходит. Ну просто никак не получается.

– Плохо работаете. Если бы мы так же халтурили, как вы, то те, не хочу называть, своего добились бы, и что сейчас здесь творилось бы – никто не знает.

– Работаем, как можем. Дело технета – выполнять. Технет должен, это в науке сказано, находиться в состоянии равновесия с окружающим миром, тогда он проявляет себя с наибольшей полнотой. Значит, что-то с равновесием не так. Но мы себя не жалеем. Мы честные собратья. Делаем, что способны. И выходит плохо. У людей лучше.