Тело угрозы - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 76

2

Федор Петрович Кудлатый по обстановке должен был прознать о наступивших в оценке ситуации изменениях в последнюю очередь: из главных персонажей этого повествования он был, пожалуй, единственным, кто до сих пор не располагал собственной (или почти) обсерваторией, откуда мог бы черпать данные по мере их возникновения, не теряя времени. Будь на его месте другой, оно так бы и получилось; но не таков был Кудлатый.

Чутье у него было в определенных отношениях прямо-таки сверхъестественным; будь он охотничьей собакой, по боровой, по болотной ли дичи, ему цены бы не было – а впрочем, сейчас на своем месте он стоил куда больше.

И вот, позвонив тому самому военному человеку, через которого он уладил вопрос долгосрочной аренды командного подземелья, Кудряш уловил в его голосе какой-то крохотный намек на то, что в мире что-то изменилось. И, похоже, не к лучшему.

Причина звонка была пустяковой, касалась каких-то частностей там, на арендованном объекте. Однако, уловив, как уже сказано, в манере разговора своего собеседника нечто новое, Кудлатый мгновенно понял: тема разговора круто меняется. Надо сразу же обрушиться на генерала и выбить из него информацию, пока он еще не пришел в себя настолько, чтобы занять прочную оборону. Так Кудлатый и поступил.

– Ну, как тебе это? Что скажешь?

Была сделана слабая попытка отбить атаку:

– Не пойму, Федор Петрович, – ты о чем?

– Ну-ну, – проговорил Кудлатый тоном, каким разговаривают родители с нашкодившими детьми, а милиционеры – с проспавшимися нарушителями порядка. – Не надо. Я только что со Старой… (То была прямая ссылка на высокое предложение; о том, что оно имело место, знали уже многие, а вот об отказе Кудлатого – пока еще практически никто.) Так что их мнением располагаю. А вот ваше хотел бы услышать сейчас.

Последовал отвлекающий маневр:

– Ну, раз тебе их мнение известно, то, значит, и наше: сам знаешь – мы всегда «за».

Тоже нашел время играть в игрушки!..

– Слушай! – Кудлатый прибегнул к тону не то чтобы угрожающему, но невольно наводившему на мысль о возможности такого тона в ближайшем будущем. – Мне ведь твои военные и гостайны до фени, храни их у себя под подушкой или где хочешь. Я человек деловой, ты знаешь, и если чем интересуюсь, то только своими делами. В том числе (на этот раз любимое выражение российских политиков двадцать первого века было употреблено, как ни странно, к месту) и, так сказать, нашим общим. Не возникло там каких-то мыслей по этому поводу? Не придется трубить отбой?

Эта тема для собеседника вовсе не была маловажной, поскольку лаж-то был уже получен, и…

– А-а, вот что… Насчет этого не турбуйся, Федор Петрович, так далеко вряд ли зайдет. Пока речь о том, чтобы поднять голубя мира – пусть слетает туда и обратно, только после этого будем серьезно обсуждать. А сейчас пока дым идет только от звездочетов, в разрезе – почему голой задницей не смогли ежа убить.

Теперь все становилось более или менее ясным.

– Слушай, твое высокопревосходительство, я через часок поеду через Арбатскую – предлагаю пообедать вместе. Тихо, скромно – у меня в клубе.

Генералу очень не хотелось светиться с Кудлатым. Однако увяз коготок.

– Боюсь, не получится…

– Отказа не принимаю. Понимаешь, я снова к немцам еду – похоже, надолго. Так что когда еще встретимся. А надо кое-что обозначить на будущее.

– Ты не человек, а березка какая-то, – сказал генерал. – Банный лист: пристал так, что не отдерешь.

– Не знаю, – ответил Кудлатый, – я дубовые веники употребляю. Так что скорее дуб, а не березка. Только не военный дуб, понял? Буду ждать тебя. Отказы не принимаются даже в письменном виде.

– Считай, что уговорил…

– Ну наконец-то! – сердито буркнул Федор Петрович, когда человек, которого он ждал со вчерашнего вечера – вызвал сразу после генеральского обеда, за которым окончательно овладел информацией, – когда человек этот предстал наконец пред его пронзительными очами. – Ты что – отсыпаться туда ехал или дело делать?

– Так послушай, Федор Петрович!..

– Захлопни варежку. Дыши носом – глубоко, три вдоха, три выдоха… Три. Все. Теперь базар – спокойно и по порядку. Отправка есть? Верхом, низом?

Прибывший ответил – теперь уже почти вовсе спокойно:

– Полный порядок. Отправка – завтра, в четырнадцать по тамошним ходикам. Верхом.

– Вот холера! – Так отреагировал на сказанное Кудлатый. – А мы планировали, исходя из автодорожного. Придется срочно переигрывать. Может, там кто-то прокололся? Из наших?

– Не. Там я один только и был. Заторопились, видно.

Федор Петрович и сам сообразил: конечно, новая информация, серьезная угроза заставила Гридня поспешить – да разве одного его?

– Ладно. Излагай детали.

– Машина заказная, чартерная то есть, пришла туда три часа назад – я все сделал и сразу вылетел к вам.

– Ты вылетел! Счастье-то какое! Тьфу. Почему они не сразу обратно, а только завтра?

– Потому что не муку везут. Груз тонкий, хрупкий, и они всю ночь провозятся, чтобы все как надо укрепить, расчалить там, в общем – довести до ума. И отдых нужен – не железные. В общем, завтра в два часа по-ихнему.

– Так. Дальше?

– Дальше – полетят.

– Дурак. Где посадка будет? По их раскладу?

Прозвучало название небольшого аэродрома в Подмосковье – не из тех, куда прилетают «Дельты» и всякие «Эр-Франсы», а на каких базируется сельхозавиация – когда она есть, конечно, – и приземляются также поршневые транспортники с небольшим взлетным и посадочным пробегом. Площадка эта оказывалась самой близкой к уже известной нам обсерватории, где директорствовал астроном Нахимовский.

– Стоп, стоп. Не вошел. В Колокольске же армия властвует – почему же туда, а не сразу на Кавказ? Хотя – постой… Ага: просек…

И в самом деле все оказалось яснее ясного: Гридень хочет сэкономить время не только на доставке-установке инструмента, но и на прохождении информации: Гридень – в Москве, значит, и результаты с инструмента будет получать за минуты, без пауз.

– Значит, вот куда привезут…

– Только – я потолковал с пилотом – их там надежно прикроют. Встретят.

– Да уж надо полагать. Значит, потолковал? И что?

– Тридцать штук.

– Когда у тебя связь с ним?

– Да в любое время. Мобильником.

– А куда – ты сказал?

– А как же.

– И?..

– Без проблем.

– Скажи – все концы там же, как только сядет. И успокой: там тоже крыша будет – еще лучше даже.

– Сейчас сделаю.

Федор Петрович немного расслабился в кресле. Усмехнулся слегка.

Вот такие пироги будешь кушать, Александр Анатольевич. А смотреть в твою трубу – или в зеркало, что у тебя там, – будут наши люди. Съешь? Ну а куда же ты, умник великий, денешься? Это тебе не девчонок красть!

3

Насчет своего гостя Столбовиц теперь на какое-то время успокоился. Лу не надо учить, как укладывать мужиков в кровать, а уложив – окутывать паутиной своего обаяния и умения; сразу от нее вырваться просто невозможно, это Столбовиц хорошо помнил, – разве что через времечко, когда что-то начнет уже приедаться. Но этого времени должно хватить. Помешать может только какая-то необоримая и неожиданная сила, однако ей вроде бы и неоткуда было взяться. Нет, эту проблему, кажется, удалось решить. И если бы она оказалась единственной…

Однако черта с два.

Настоящая проблема заключалась в том, что Столбовиц работал одновременно на двух – нет, «хозяев» – это грубо, да и не вполне соответствует действительности; на двух заказчиков, скажем так. При этом один из них был (для тех, кто имел право знать это, разумеется) как бы официальным, второй же, хотя был, по сути дела, главнейшим, сильнейшим и перспективнейшим, – второй не желал и не должен был светиться нигде и никогда. Интересы заказчиков часто совпадали – тогда все было просто. Еще чаще они вообще лежали в разных плоскостях; то была просто благодать. Но – пусть и изредка – возникали такие ситуации, когда оба нанимателя концентрировали свой интерес на одной и той же точке или фигуре – но при этом с противоположными намерениями. Вот когда приходилось крутиться волчком, чтобы не вызвать не то чтобы огня на себя, но даже и тени подозрений чтобы не возникло.