Тело угрозы - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 32

– Драться с греками?

– Ну, не только. А вы не любите драк?

– Не люблю по мелочам. А если дело стоит драки – отчего же. Готов. Каков установочный капитал компании?

Вместо ответа Гридень достал из кармана электронный блокнот, нажал несколько клавиш. Показал.

– Думаете, хватит? – спросил собеседник, посоображав немного. – Придется ведь…

– Знаю, знаю. Сейчас больше не выходит – много денег забирает строительство камчатского курортно-туристического комплекса. Кстати, ваш хозяин сейчас там; хотя – кому я это говорю!.. Сообщают, что ему нравится. Но надо только начать. Денег я достану – по ходу действия. Можете заверять всех, с кем будете разговаривать: затруднений с зарплатой не будет.

– Кстати…

– Да-да. Вот ваша ставка.

Гридень нажал еще несколько клавиш.

– Ну и разумеется, некоторое количество акций. Местоположение фирмы – я присмотрел неплохой домик на Охотном ряду, а пока его будут приводить в порядок – будете располагаться здесь, на двадцать седьмом этаже.

Он откинул голову, прищурился:

– Итак, мое предложение высказано. Нужен ваш ответ. Только не просите времени на размышления и консультации с женой.

– И не собираюсь. Я согласен. Когда?

Гридень улыбнулся:

– Как только вернется с Камчатки – а теперь уже, вернее, из Монголии ваш шеф, – если не случится мировой катастрофы…

Человек со Старой площади чуть нахмурился: всего на миг. Он вспомнил. И как ни мимолетно было это движение лицевых мускулов, оно не ускользнуло от Гридня.

– Вы уже в курсе? – спросил он быстро, перегибаясь через стол. – Где, что? Уже – или только ожидается?

– Пока – на уровне слухов, но…

– Рассказывайте.

Информация в передаче заняла немного времени.

– Понятно, – бормотал Гридень. – Понятно, понятно… Совпадает.

Ему и в самом деле было понятно не только то, что информация, уже полученная им совсем недавно, подтверждается, но и другое: когда информация эта станет общедоступной – а она рано или поздно выйдет из-под контроля, – начнется паника. Акции обрушатся. Следовательно? Все, что можно, надо сливать сейчас – ненавязчиво, чтобы не сбить цену. Брать деньги. Потом выбросить информацию – и скупать за гроши все, что можно и нужно покупать. Акции пароходств. Судостроительных заводов. Ну и конечно же – нефть, газ, металлы… Что нужно сейчас, немедленно? Выйти на источник информации. Иметь ее и контролировать. Результаты могут быть баснословными. И ведь не о России речь идет в первую очередь. Паника будет всемирной. И биржи полетят не только и не столько тут…

– Итак, вы приняли мое предложение.

– Несомненно.

– Прекрасно. Вы состоите у меня на должности с этой минуты. Но по названным вами причинам физически останетесь пока на прежнем месте, и наше соглашение до поры пребудет конфиденциальным.

– Вы хотите…

– Я хочу, чтобы вы собрали в своих руках все существующие и возможные каналы информации по поводу предполагаемого события. Постоянно держали меня в курсе. И поступали с этой информацией – а также с ее носителями – так, как буду указывать я. Понадобятся деньги – только скажите. Если надо будет купить обсерваторию – и на такие расходы я пойду. Или нанять, это было бы лучше. Со всеми звездочетами. Здесь или в Австралии – не имеет значения. Для того чтобы успешно проделывать эту работу, вам выгоднее оставаться в нынешнем кабинете. А пост в «Шиповнике» вы уже заняли, но эти дела могут и обождать немного: их мы способны регулировать, а вот полет космического тела нам, к сожалению, неподвластен. Вы меня поняли? Согласны?

– По-моему, это самый правильный путь. Если я верно понимаю, после того, как угроза исчезнет, вы сможете значительно увеличить начальный капитал компании?

– О, в этом не сомневайтесь. У нас будут такие корабли…

– Суда, – не удержался собеседник магната, чтобы не поправить.

– Браво. Вы уже становитесь специалистом. Вот вам мой личный номер. Линия спутниковая, защищена абсолютно. И я буду готов принять вас в любой миг, как только это потребуется.

– Спасибо.

– Да, вот что еще. Президент в курсе?

– Туда ему, насколько я знаю, не сообщалось. Иначе он проявил бы хоть какой-то интерес.

– Я бы не стал его беспокоить. Сначала разберемся сами.

«Ну понятно, – подумал шеф администрации. – Сейчас инициатива у тебя в руках, а узнай об этом первый – неизвестно еще, что он станет делать…»

Вслух же он сказал:

– По сути, нет ведь ничего столь определенного, чтобы докладывать на самый верх.

– Совершенно верно. Итак – успехов.

– Всего наилучшего.

6

В лимузине Гридень продолжал думать над вновь открывшейся перспективой. Тут было, над чем поразмыслить, и помимо главных, совершенно ясных для него ходов.

Нет, сама, возможно, предстоящая катастрофа Гридня, прямо сказать, не очень беспокоила. Он в нее просто не поверил. Почему? Ну не поверил, и все тут. Подсознание не говорило ему о такой опасности. А подсознанию он верил. Так что размышления, которым он сейчас предался, касались вовсе не путей спасения от мирового катаклизма, а действий чисто практических, которые следовало предпринять – или, наоборот, предпринимать не следовало – в самое ближайшее время. Уже сегодня. И вот это «следует – не следует», исполненное противоречий, и заставляло сейчас магната нервно ерзать на мягкой коже сиденья, как если бы он пытался отыскать на нем такое место, которое само и подскажет нужное решение.

Дилемма заключалась в том, что, с одной стороны, новую информацию – и только что полученную им, и ту, которую еще только предстояло получить, – следовало хранить в строжайшей тайне, потому что любая утечка ее привела бы к уменьшению возможной прибыли, величину которой Гридень в первом приближении, округляя, представил себе сразу же, как только биржевая операция по всему фронту – не Москва только, но и Нью-Йорк, Лондон, Страсбург и так далее – возникла в его сознании. Он не только определил порядок величины, но и вчерне уже распределил эти деньги по назначению. Иными словами, суммы эти оказались как бы уже запланированными в бюджет, нарушение которого Гридень считал признаком непрофессиональности. И делиться с кем-нибудь новой информацией означало бы практически не что иное, как делиться прибылью. А этого очень не хотелось. Это было бы противоестественно. Таким образом, вывод напрашивался сам собой: никому ни слова, никаких пояснений, никакой мотивации. Почему продаю? Просто решил вычистить портфель, да и понадобились деньги – шутка ли, три таких парохода покупаются… Убедительно? Убедительно. Поверят или нет – но придраться не к чему.

Но – как отлично понимал Гридень – кто-то придерется и начнет копать.

Может быть, почти для каждого его объяснений хватит. Но только не для Федюни.

Именно так, по старой-старой памяти, Гридень в мыслях называл глубокоуважаемого Федора Петровича Кудлатого, весьма солидного предпринимателя и финансиста, контролирующего значительную часть рынка цветных металлов (не только в России), а также воздушного транспорта и железных дорог, а в далеком уже, но незабвенном прошлом – большого авторитета, Кудряша по кликухе, стоявшего во главе сильной криминальной группировки в Подмосковье.

В этом прошлом, теперь официально как бы и не существовавшем никогда, Федор Петрович тянул (правда, лишь в пору ранней юности и полной неопытности) два немалых срока, числилось за ним несколько крутых разборок с конкурентными организациями, поговаривали даже, что он не погнушался в свое время замочить не одного и не двух своими руками; то ли не полагался на умение братков, то ли не было в ту пору у него таких средств, чтобы заказывать; в последнее, впрочем, Гридень не верил. Хотя, может быть, тогда и в самом деле не хватало бабок; теперь же, по имеющийся информации, был он вторым в России по своей стоимости, уступая лишь Гридню, а намного ли – никак не удавалось уточнить.

Группировки, которой Кудряш некогда заправлял, давно уже не существовало – во всяком случае, так принято было полагать; и напоминать о былых отношениях Кудлатого с нею считалось дурным тоном. Однако Гридень – и не он один – прекрасно знал, что и люди, и организация никуда не девались, они просто приобрели более легитимный, как сейчас выражаются, характер, обзавелись пристойными вывесками и по-прежнему готовы были к любому действию по команде своего несменяемого главаря – все того же Федюни. К серьезному действию.