Приют ветеранов - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 81

– А… Ну впустите.

– Едва нашел вас, – сказал Надворов хмуро. – Думал, вы в конторе… Что это у вас тут за представление?

Он всмотрелся в экран, потом в другой.

– А, ничего интересного. Так что, пожалуй, мешать вам не стану – у меня своих дел прорва…

– А почему ты здесь? – спросил Мерцалов. – А не в Элисте?

Надворов слегка покраснел.

– У меня невезуха, Сергей Симонович.

– В чем дело?

– Да Загорский этот… Я сделал глупость: взял его с собой, думал по дороге разговорю. А он, как только приземлились там, решил судьбу испытать – пустился в бега. Пришлось стрелять. И, к сожалению – наповал…

– Оставайся, раз пришел, – сказал Мерцалов. – Раз такая твоя судьба. Руки!

– Что?

– Руки! Перед собой! Лейтенант, наручники!

Будь в автобусе просторнее, Надворов, возможно, стал бы сопротивляться. Но тут он был втиснут между двумя электронными шкафами.

– Генерал, да что вы в самом деле…

– Потом поговорим, Банкир, – сказал Мерцалов. – Сейчас недосуг. Милов обещает интересное представление. Скажу только: с Роялистом ты опоздал – мы его успели выпотрошить. Так что зря взял ты на себя лишний грех.

– Банкир? – спросил Милов недоуменно. – Почему банкир?

– Потому что в его распоряжении был весь наш банк данных, – пояснил Мерцалов, даже не глядя в сторону Надворова. – Большой капитал. А он на него получал и немалые проценты. – Только теперь он повернулся в сторону полковника. – Вы перепугались, Надворов, и оттого бросились убивать Роялиста. Зря, все равно, мы на вас уже вышли – с другого боку. Через клинику в Лере. Так что будьте уверены, придется вам спеть от первой ноты до последней. Роялист показал, что вы с ним одновременно лежали в «Гортензии», и оперировал вас обоих доктор Юровиц; вон он – узнаете? А вы о Роялисте знали, видимо, по старым делам. Я еще не установил, кто платил за вас обоих, но не сомневайтесь – узнаю.

Надворов не ответил ничего.

– За этот пропавший килограмм вы тяжело ответите, Урбс! – сказал Берфитт. – Я тоже, но вы – больше всего. И не только деньгами…

– Могли потерять и больше.

– Не только в этом дело. Вы же след оставили!

– Кому? Бахуту? В таких следах они не разбираются.

Они заканчивали мыться. Слышно было, как по соседней операционной прошагал первый ветеран.

– Хорошо, – буркнул Берфитт, – договорим потом. Скажу лишь: просто чудо – что вы не притащили с собой целую ораву сыщиков.

– Не притащил же, – сказал Урбс, стараясь держаться независимо.

– Ну, идемте.

Вошли в операционную. Пациент лежал, медленно дыша, закрыв глаза, без реакций – растение, не человек.

Берфитт глянул на операционное поле.

– А быстро у них все заживает…

– Видимо, потому, – сказала мисс Кальдер, – что психика не препятствует выздоровлению. Работает одна физиология. Мы сами, к сожалению, без психики никак обойтись не можем.

– Очень хорошо, – сказал Берфитт. – А где эта… эта девушка? Мисс Кальдер, кажется?

Урбс огляделся. Ее не было.

– Отдыхает, наверное. Только что была – привела этого. Конечно, она устала за дорогу – женщина все же.

– Надо найти. Отдохнет потом. Кто же без нее приведет второго и прочих?

– Найдем. – Урбс снова огляделся. – Операционная сестра на месте. Из этой клиники. Вы забыли, сэр, что мы уже не в Приюте…

Берфитт усмехнулся. Кивнул.

– Начали, – сказал он и сделал разрез. Отогнул кожу.

– Электрофорез…

Подошел санитар.

– Доктор Юровиц спрашивает – когда он сможет начинать. Его больной готов.

– Нужные ткани он получит… минут через двадцать.

Берфитт проговорил это, не прерывая работы.

– И ребра, глядите, почти срослись. А много ли времени прошло?..

– Видите, – сказал Милов, – где они перевозили груз?..

На экране Берфитт только что извлек из грудной полости оперируемого пластиковый пакет. Передал Урбсу. Велел:

– Отмойте. Только осторожно, иначе… Да, что нам тут нужно? Левая почка, а еще что?

– Больше ничего, – сказал Урбс.

– Хорошо. Шьем торакс и переходим к почке. Как он там?

– Давление, пульс – нормальны. В остальном…

– Какое же у него может быть остальное? – усмехнулся Берфитт.

Мисс Кальдер спокойно вышла из подъезда клиники. Никто не следил за ней, никто не удерживал: у всех и без того хватало забот.

Выйдя на улицу, она остановила первую же проезжавшую машину. Села. И сказала водителю:

– На Большую Ордынку.

Водитель знал, что на этой улице помещаются посольства и Бахрейна, и Гвинеи-Бисау, и Ксении, и Мавритании, и Киргизстана, и Раинды… Но на всякий случай уточнил:

– Посольство Израиля?

Она кивнула.

– Уезжаете?

– Уезжаю.

– Туда, в Израиль?

– Не знаю, – ответила мисс Кальдер задумчиво. – Скажут.

– Теперь вы поняли, Докинг? – сказал Милов. – Ветеран у них – это и контейнер для постороннего груза, и живое хранилище тканей для трансплантаций. Вот вам, Докинг, и решение вашей проблемы с контрабандой тканей. Допустим, транспортируют какие-нибудь, ананасы в деревянных ящичках для фруктов, а поскольку ели или осины там не растут, ящички сколачивают из дощечек красного дерева. Все законно. И никто не виноват, если досочки эти потом тоже идут в работу – попадают к мастерам… Хорошо придумано, а? Так они уже не раз проводили вас за нос, пока вы думали, что контрабанду удалось пресечь, потому что не находили привычных контейнеров. Но ткани-то продолжали поступать в клиники, не так ли?

Докинг кивнул.

– Это и ставило нас в тупик. Мы понимали, что они что-то придумали. Но сообразить, что именно, не могли. Я вам очень благодарен, Милф. Но скажите: а вы сами – что вы искали и что нашли?

– Мы? – сказал Милов удивленно. – Разве я что-то искал? Вы просто попросили помочь вам – мы и помогли.

– Да перестаньте, Милф. Мы же только что видели, как они достали из этого пациента что-то… какой-то пакет. Что там, по-вашему, было?

– Я полагаю, – сказал Милов задумчиво, – что это было какое-то средство от моли. Вы не согласны?

– Секреты, секреты, – сказал Докинг. – У вас, русских вечно секреты.

– Да ну, – сказал Милов. – Какие секреты? Завтра вы прочтете об этом во всех газетах. И тем самым для них закроется одна тема, которую они обсасывали целую неделю. Да нет, больше! Да о чем мы. Поговорим лучше о ваших успехах: вы все-таки раскрыли их уловку.

– Теперь понятно, – сказал англичанин мрачно, – почему ветераны живут в этих приютах так мало. – Он покачал головой. – Но мне обидно, Милф, откровенно скажу вам. Это ведь была моя проблема, и мне не хватило, может быть, какого-нибудь дня, чтобы догадаться. А вам повезло.

– Ну, – сказал в ответ Милов, – не только. Хотя мне вообще-то часто везет – в том смысле, что я попадаю в какие-то происшествия без малейшего желания с моей стороны. Я ведь ехал в Африку, чтобы отдохнуть вдалеке от всяких дел. Но мне, как вы говорите, повезло.

– Я должен был сразу догадаться, – пробормотал Докинг, – когда увидел то, что написал там, на стене, Томсон Одинга: внутри – значит, в людях, а не на них…

– Он и мне помог, – кивнул Милов. – Я нашел на нем этот якобы сердечный стимулятор, на самом же деле – приемник команд. Не понимаю только, как ему самому удалось не подчиниться этому влиянию.

Докинг усмехнулся:

– Это я, пожалуй, мог бы объяснить. Наши люди проходят не только физическую и психическую подготовку, но и… Впрочем, боюсь, что не вправе информировать об этом кого бы то ни было. Очень сожалею.

– И не надо, коли так, – сказал Мерцалов хмуро. Взял Милова за плечо, отвел в сторонку, насколько позволяла теснота, и грозным шепотом спросил:

– Так это что же ты выследил – неужели бета-углерод?

Милов пожал плечами:

– Не исключено.

– Ты… ты! На кого же ты работал? Постой, постой… Готов поспорить – на Географа! На его чертову контору! Да или нет?