Приют ветеранов - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 70

Подманивает? Хитрит, вражий сын?

Докинг наконец-то закончил прослушивание эфира. Снял наушники, вылез, сладко потягиваясь. Милов негромко окликнул его. Не для того, чтобы высказать претензии по поводу задержки:

– Посмотрите внимательно… Он что – чудит?

Докинг приблизился к Гурону. Склонился. Помедлив, протянул руку, нащупывая пульс на горле. Слушал пульс чуть ли не минуту. Потом разогнулся.

– Нет, думаю – не чудит. Он медитирует.

– Вы уверены?

– Сужу по пульсу. Очень трудно по желанию вызвать такое замедление.

– Зачем же это ему?

– О, это и прекрасный отдых, накопление сил, но главное – уход из неприятной действительности…

– И долго он может так?

– Боюсь, что не могу этого сказать. Может быть – секунды, но, может, и часы…

– Что же с ним делать? Оставить скованным – нельзя, все-таки дикие места, сожрет кто-нибудь. Тащить с собой – зачем он нам в таком состоянии? Да еще воспрянет в самый неподходящий миг, поднимет тревогу…

– Действительно, – согласился Докинг. – Придется к его медитации добавить еще нашу химию: усыпить. И в таком виде везти с собой.

– Друг мой, опомнитесь: куда везти? На чем? Отсюда мы – только пешком, и притом никак не по дороге.

– Да, верно. Значит, усыпим и оставим в машине. Вернемся живыми – тогда решим окончательно.

– Если не вернемся – кому-то придется помучиться, извлекая его из заблокированной машины, – усмехнулся Милов.

– Тем не менее, ему в таком случае повезет больше, чем нам.

– Будь по-вашему. Кстати: что это вы там с таким увлечением слушали? Трансляцию концерта?

– Если бы… Выслушал очередной плод усилий моего шефа.

– Как это вы с ним связались?

– Да нет, циркуляр – всем, всем. Задержался потому, что надо было еще расшифровать.

– Что-то интересное?

Докинг пожал плечами:

– И да, и нет. Оказывается, в поисках пресловутого углерода весь мир находится на той же позиции, что и неделю назад: нет ни малейших представлений о том, где он в самом деле находится.

– Но ведь, судя по сообщениям прессы…

– В этом-то весь юмор. Это была сплошная деза. И все оказались в таком джеме, что отныне к поискам пропажи подключена даже наша контора.

Он махнул рукой:

– Нас с вами, дорогой друг, это вряд ли касается. Пока мы не разберемся с этим Приютом, с ролью Берфитта в этих делах – ничто другое нас интересовать не будет, не так ли?

– Допустим.

– Рад нашему единодушию. Ну что же – за дело? У вас есть усыпляющие патроны? У меня, к сожалению, только боевые.

– У меня тоже нет. Но вот у этого парня могут и найтись…

Милов взял сумку Гурона с рожками, открыл.

– Целый рожок… Видите? Вот они.

– Прекрасно.

Докинг взял автомат Гурона, заменил рожок.

– Вы или я?

Милов мотнул головой:

– Я уже пострелял в этих краях в свое удовольствие; ваша очередь.

– Ну что же…

– Только не в упор: обожжете.

Но это Докинг и сам отлично знал; отошел на несколько шагов.

– Осветите его.

Милов включил фонарь. Докинг прицелился. Хлопнуло. Гурон дрогнул, мягко завалился набок.

– Теперь его в машину…

Кое-как затащили: охранник был не из легковесов, мог бы наверняка выступать в полутяжелом. Пристроили на полу, ноги ему пришлось подогнуть.

– Ничего, это не смертельно. У вас все снаряжение в порядке, Докинг?

– Полагаю, что да. Вы помните то, что удалось из него выжать?

– Днем и ночью.

– Прекрасно. Тогда – вперед?

– Ну-ка попрыгаем…

Они попрыгали. Ничто не звучало, подгонка была хорошей.

– Теперь – вперед.

– Еще одну минуту. Милф, вы рассказывали, что нашли человека, бежавшего из Приюта и подстреленного ими. Это далеко?

– Не так уж близко. А зачем вам?..

– Хотелось бы убедиться, что это… Видите ли, в этих местах был наш работник. И он погиб приблизительно в то же время. Может быть, вы его и обнаружили? Я хотел бы… Может быть, при нем имелось что-то интересное.

– Имелось. Ваш или нет, но это был человек Службы.

– Откуда вы знаете?

– Зуб, Докинг. Искусственный зуб, дающий опознавательный сигнал…

– Вы нашли? И оставили?

– Нет, конечно. Вот он.

– Посветите… Да, это он. Значит, именно в этом приюте он нашел нечто – или решил, что нашел.

– Будем иметь это в виду, Докинг. А сейчас – в путь. У нас больше не остается времени.

Берфитт с трудом приходил в себя после приступа гнева, вызванного совершенно для него неожиданным сообщением Урбса, записанным на ответчик. И угораздило же его самого в это время уйти из отеля; хотя визит этот, несомненно, был очень нужен, но лучше было бы ему все-таки самому выслушать и ответить: нарушение графика – ни в коем случае! Сюда должны прибыть точно по расписанию, иначе вас просто некуда будет девать! И переадресовать их было некуда: как назло, именно сейчас все Приюты загружены полностью. Или, может быть, все-таки куда-нибудь удастся их воткнуть, ну хотя бы на неделю? Нужно обзвонить полсвета. Отсюда? Немыслимо. Это все равно что выйти на эту улицу в центре России и кричать во весь голос: будет такой же уровень конфиденциальности… Но что-то же нужно сделать!

«Да в конце концов, – подумал он, – разве я главный в этом деле? Я взял на себя определенные обязательства – и, черт бы взял, я их исправно выполняю! Но не для себя! Есть заказчики – и пусть они немного пошевелят если не конечностями, то хотя бы мозгами. Они в этом не менее моего заинтересованы! И всего один звонок…»

И он набрал давно заученный номер в Тирийском посольстве.

Нужный человек откликнулся не сразу. Поняв, кто звонит, обменявшись условными словами, проговорил неласково:

– Вы нарушаете условия. В чем дело?

– В исходной точке вынуждены сломать график. Товар прибудет в ближайшие дни.

– Число, время… Впрочем, не нужно. Это – лично. В чем проблемы?

– Склад может быть не готов. Не могли бы вы разместить груз у себя?

Собеседник помолчал.

– Не исключено. Однако – чистый вес. Без тары.

– Понятно. Когда мы можем увидеться?

– Когда вам станет известно, насколько местные власти в курсе всего, касающегося операции с грузом.

– Завтра. Собственно, я уже сегодня… Но для верности – завтра.

– Детали меня не интересуют. Завтра; программа третья.

– Третья программа, понял. Благодарю. До встречи.

Собеседник повесил трубку, даже не попрощавшись.

«Так, – подумал Берфитт, – еще одна забота. Впрочем, Банкиру пришлось бы позвонить так или иначе: нельзя забывать, что и предполагаемый противник не сидит сложа руки».

Но Банкиру можно было звонить лишь в строго оговоренном промежутке времени, когда он находился не в офисе, но и не дома, а в каком-то третьем месте, откуда – считал он – можно разговаривать более или менее безопасно. До этого времени оставалось еще более трех часов. Это время, однако, уйдет не зря: надо же придумать, где освободиться от тары, чтобы потом переправить чистый вес тирийцам. Как славно было бы, если бы на этом и закончилась вся операция. Но они, сукины дети, боятся подставиться – хотя к ним здесь относятся, по старой традиции, весьма доброжелательно.

Раздумывать было некогда и не о чем: лишь одно место здесь было, в котором можно было все проделать с удобством и практически без риска. Если только у них тоже не возникло каких-то внеплановых затруднений…

Он позвонил в клинику.

– Доктор Юровиц? Берфитт. Добрый день. Как продвигаются ваши дела?

– Все по плану.

– Так что вы открываетесь…

– Двадцать восьмого числа. То есть, почти через две недели.

– Значит, через две недели начнете принимать пациентов?

– Совершенно верно.

– Доктор, есть маленькое изменение: первые пациенты возникнут у вас через четыре дня. Собственно, в предвидении такой ситуации я и вызвал вас сюда.

– Невозможно. Мы…

– Не надо возражать, доктор: ваши аргументы я знаю заранее, но они в этом случае не играют никакой роли. Это будут особые пациенты. Мои. С минимальными требованиями. И, по сути, со своим персоналом. Вы должны лишь разместить сорок пациентов на несколько дней и предоставить нам ваши операционные.