Приют ветеранов - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 41

Было бы очень интересно вплотную познакомиться со стрелявшим. Но и на это времени уже не было.

Милов встал. Отряхнулся. Подобрал свой разбитый фонарик. И поспешил к выходу – не во двор, а на улицу.

Но и отсюда можно было видеть, что пожар занялся нешуточный. Милов вспомнил газовый баллон в трейлере дрессировщика. И подумал, что кто-то очень активно старался замести все следы.

Дело становилось все горячее. Но вовсе не понятнее.

Милов добрался до своей машины как раз тогда, когда пожарные – они подоспели первыми – въезжали на площадку через широко распахнутые ворота.

Сам же он завел мотор, двинул рычаг и поехал в противоположном направлении, мечтая о ванне и мягкой постели.

Уехать, однако, ему удалось недалеко. Воющая полицейская машина стремительно обогнала его и перегородила дорогу. Не сработай компьютер, Милов, возможно, не успел бы затормозить. В следующее мгновение противоположная дверца распахнулась и полицейский направил на Милова пистолет:

– Руки на руль! Сидеть тихо!

Милов повиновался. Полицейский уселся рядом, продолжая держать его на мушке.

– Поезжайте за нашей машиной. И ведите себя разумно.

– Ничего другого не остается, – пробормотал Милов и перевел рычаг.

Урбс снова, устав ждать, позвонил в Майруби. Долго ждал ответа. Но никто так и не снял трубки.

Глава седьмая

C самого утра Мерцалов позвонил на квартиру, где всю ночь шла работа.

– Как наш клиент? – спросил он без предисловий.

Уже по тому, как на том конце линии помедлили, он понял: результатов пока что никаких. Это подтвердил и ответ:

– Глухо пока что.

– Как ведет себя?

– Спокоен совершенно.

– Грозит, пробует взять горлом?

– Ничего похожего. Поглядывает на нас снисходительно и с некоторой даже жалостью, но разговаривать вообще отказывается. Кажется, однако, что на самом деле изрядно волнуется.

– Но что-то же сказал?

– Можно сказать, мечется из стороны в сторону. То разговаривает, как с урками, требует встречи с авторитетами. То перескакивает на другие рельсы и вот только что потребовал вызвать милицейского начальника. Заявил, что без него отвечать ни на один вопрос не станет.

– Милицейского начальника? Любопытно. А кого именно, не сказал?

– Нет. Сказал только, что ниже, чем с полковником, разговаривать не станет.

– Ну, давайте подробнее. Документы при нем обнаружили?

– Так точно.

– Какие? Российские?

– Да, наши. Документы подлинные. Загорский Петр Стефанович. Живет в Москве постоянно.

– Как же он получил номер в «Империуме»?

– Еще не выяснено. Однако установили, что он был в отъезде и вчера прибыл из Великих Лук. Поездом. Прямо с вокзала приехал в отель.

– А он что говорит по этому поводу? Почему поехал в гостиницу, а не домой?

– Мы его еще не спрашивали. Потому что блатным его документы не нужны, спросить его – значит, засветиться, как милиционерам. А похоже, сейчас он больше боится блатных.

– Ну, пока пусть еще потомится. Работайте. При малейшем сдвиге звони. Да, вот что: мне его фотография нужна немедленно. У вас там аппарат есть? Ну тот, который сразу снимки выдает, как он называется, запамятовал. Ага, «Поляроид». Щелкните его, но аккуратно, чтобы он этого не заметил. И сразу карточку мне сюда. А лучше – две-три. Жду.

Положив трубку, Мерцалов задумался: «С этим типом справиться будет не так-то легко. Во всяком случае, с позиций закона. По сути дела, он с поличным не взят. Нашли вырубленного и связанного в чужом номере – так тут он скорее жертва, чем преступник. Оружия при нем никакого, даже перочинного ножика не было. Я, допустим, могу предположить, что оружия не было потому, что оно у него всегда с собой – ребро ладони, или кулак, или, на худой конец, хотя бы десять пальцев, но только никто, нигде и никогда это оружием не признает… Как оказался в гостинице, если живет тут же, в городе? Ну, тут можно сочинить и наговорить сорок бочек арестантов, и возразить ему будет трудно. То, что нам известно – это не для суда, это пока чисто оперативный материал, который засвечивать нельзя. Так что если он разберется в ситуации и сообразит, что мы не урки, то займет оборону непробиваемую и сможет хоть десять лет защищаться. А интересный это ход: понадобился ему большой милицейский начальник… – Мерцалов покачал головой. – Интересно, не ложится ли это требование в одну обойму с самим фактом, что о приезде Докинга в Москву кому-то стало известно? Ну-ка, прикинем. Кто об этом вообще мог знать? Во-первых, в аэропорту, из пассажирских списков. Это вероятно. Во-вторых, если кто-то его специально ожидал – в это не очень-то верится. И в-третьих, знали, безусловно, здесь, в этой конторе, начиная с бюро пропусков и кончая моим секретарем и мною самим. И Надворовым, конечно. Ну, себя с Надворовым я отметаю сразу. Но насчет остальных надо подумать. Пусть Надворов сам этим и займется…»

Он позвонил заместителю, отдал распоряжение. Полковник принял указание, но без особого воодушевления.

– Не верится мне, Сергей Симонович, что у нас кто-то такой завелся.

– Информация, тем не менее, утекла. Вот и наделай шороху, чтоб хотя бы в будущем поостереглись. Это ведь не обязательно умысел, кто-то мог просто по глупости где-то болтануть: нас, мол, иностранец посетил… Ну, сам понимаешь.

– Сделаю, Сергей Симонович.

После этого разговора Мерцалов снова вернулся к мыслям о задержанном: «Надо, чтобы его опознали в гостинице. Выяснить, в каком номере он размещен, а скорее всего он там все-таки остановился по липовым документам, может быть, иностранным, вряд ли он стал бы рисковать и идти в отель нелегально, возраст уже не тот, да и то, что о нем известно, указывает на вариант с официальным поселением. Если так, то его липа заначена где-то в номере или в его окрестностях. Вот если мы эти корки найдем, тогда можно сделать и неплохой милицейский вариант. А пока не нашли, пусть он, сомневаясь, все же склоняется к мысли, что взяли его конкуренты. Для него это сейчас даже страшнее: потому что тем судебные доказательства не нужны, те могут и просто по подозрению поставить на перья… Ну, что же: тут пока не остается ничего иного, как ждать».

Он снял трубку, вызвал одного из немногих сотрудников, что находились сейчас в Конторе.

– Созвонись с квартирой, договорись, где встретишься поблизости от них, чтобы никому времени зря не терять. Возьмешь снимки. В «Империуме» по ним опознаешь человека, предположительно их постояльца. Осмотришь его номер очень внимательно. В первую очередь мне нужны его документы – иностранного подданного. Ну, и все остальное, что покажется интересным. Но документы обязательно. Если же его никто там не признает, ладно, будем думать дальше…

Мерцалов так ушел в размышления, что когда резко, требовательно зазвонил телефон, он не сразу сообразил, что это международный, хотя рука автоматически и сняла нужную трубку. И обращенные к нему слова тоже уяснил не сразу, вместо ответа рявкнув: