Семь шагов к Сатане - Меррит Абрахам Грэйс - Страница 4

Сержант подошел ко мне и, отведя пальто, пощупал под левой рукой. По его лицу, когда он нащупал кобуру, я понял, что этот раунд выиграл Консардайн.

– У меня есть разрешение на оружие, – резко сказал я.

– Где оно? – спросил он.

– В бумажнике, который этот человек отобрал вместе с пистолетом, – ответил я. – Если вы его обыщете, найдете.

– О, бедный мальчик! Бедный мальчик! – пробормотал Консардайн. И таким искренним было его огорчение, что я сам чуть не почувствовал жалость к себе. Он снова заговорил с сержантом.

– Возможно, мы решим вопрос без риска поездки в отделение. Как вам уже сказал Муни, расстройство сознания моего пациента заключается в том, что он считает себя неким Джеймсом Киркхемом, живущим в клубе Первооткрывателей. Может быть, подлинный мистер Киркхем в данный момент как раз там. Позвоните в клуб Первооткрывателей и попросите его. Если мистер Киркхем там, я думаю, это закончит дело. Если нет, поедем в отделение.

Сержант посмотрел на меня, а я, пораженный, на Консардайна. – Если вы сможете поговорить с Джеймсом Киркхемом в клубе Первооткрывателей, – сказал я наконец, – то я Генри Уолтон.

Мы подошли к телефонной будке. Я дал сержанту номер клуба.

– Спросите Роберта, – добавил я. – Он сегодня портье.

За несколько минут до ухода я говорил с Робертом. Он и сейчас должен дежурить.

– Это Роберт? Портье? – спросил сержант, когда сняли трубку. – Мистер Киркхем в клубе? Говорит сержант полиции Доуни.

Последовала пауза. Сержант взглянул на меня.

– Послали за Киркхемом… – пробормотал он, потом в трубку: – …Кто это? Вы мистер Киркхем? Минутку, пожалуйста… дайте мне снова портье. Роберт? Я говорил с Киркхемом? Исследователем Киркхемом? Вы уверены? Хорошо, хорошо! Не горячитесь. Я понимаю, что вы его знаете. Дайте мне его снова. Алло, мистер Киркхем? Нет, все в порядке. Просто… чокнутый. Тут один думает, что он – это вы…

Я выхватил трубку у него из руки, прижал к уху и услышал голос:

– Не в первый раз, бедняга…

Голос был мой собственный!

3

Трубку у меня отобрали, впрочем достаточно мягко. Сержант снова слушал. Муни держал меня за руку, человек в плаще-накидке – за другую. Я слышал, как сержант говорит:

– Да, Уолтон, Генри Уолтон, так его зовут. Простите за беспокойство, мистер Киркхем. До свиданья.

Он повесил трубку и сочувственно посмотрел на меня.

– Какая жалость! – сказал он. – Вызвать скорую, доктор?

– Нет, спасибо, – ответил Консардайн. – Это особый случай. Мания похищения очень сильна. Он будет спокойнее в окружении людей. Мы поедем подземкой. Даже если его нормальная сущность бездействует, подсознание подскажет ему, что невозможно похищение в самой середине толпы в метро. Ну, Генри, – он похлопал меня по руке, – согласитесь с этим. Вы ведь начинаете осознавать реальность, не так ли?

Я вышел из оцепенения. Человек, прошедший мимо меня на Пятой авеню. Человек, который так странно напоминал меня! Как глупо, что я не подумал об этом раньше.

– Подождите! – отчаянно воскликнул я. – В клубе самозванец. Он очень похож на меня. Я его видел…

– Ну, ну, парень, – сержант положил руку мне на плечо. – Ты ведь дал слово. И сдержишь его, я уверен. Спокойно иди с доктором.

Впервые я почувствовал безнадежность. Сеть, захватившая меня, сплетена с адской изобретательностью. Очевидно, ни одна возможность не была упущена. Я ощутил беспощадное давление. Если кто-то так заинтересован в моем… устранении, уничтожить меня будет легко. Если этот двойник может обмануть портье, знающего меня многие годы, если он без боязни разоблачения общается с моими друзьями в клубе – если он способен на все это, чего же он не сделает в моем обличье и моим именем? Кровь моя заледенела. Что это за заговор? Я должен быть устранен, чтобы двойник занял мое место в моем мире на время и совершил злодейство, которое навсегда очернит мою память? Ситуация больше не казалась забавной. Можно было ожидать самого дурного.

Но следующий этап моего подневольного путешествия – подземка. Как сказал Консардайн, ни один человек в здравом рассудке не поверит, что здесь возможно похищение. Тут легче сбежать, найти в толпе человека, который выслушает меня, создать при необходимости такие условия, чтобы мой похититель не смог удержать меня, перехитрить его каким-нибудь образом.

Во всяком случае ничего не остается, как только идти с ним. Дальнейшие обращения к полицейским бессмысленны.

– Идемте… доктор, – спокойно сказал я. Мы спустились в подземку, он продолжал держать меня за руку.

Мы миновали вход на станцию. Поезд уже ждал. Я зашел в последний вагон, Консардайн – следом за мной. Вагон был пуст. Я пошел дальше. Во втором – один или два неприметных пассажира. Но зайдя в третий вагон, я увидел в его противоположном конце с полдюжины морских пехотинцев во главе с лейтенантом. Пульс мой убыстрился. Вот возможность, которую я ищу. Я пошел прямо к ним.

Заходя в вагон, я краем глаза заметил пару, сидящую в углу у двери. Устремившись к морякам, я не обратил на нее внимания.

Но не сделал я и пяти шагов, как услышал вскрик:

– Гарри! О, доктор Консардайн! Вы нашли его!

Я невольно остановился и обернулся. Ко мне бежала девушка. Обняв меня руками за шею, она снова воскликнула:

– Гарри! Гарри, дорогой! Слава Богу, он нашел тебя!

Карие глаза – красивее я в жизни не видел – смотрели на меня. Глубокие, нежные, в них жалость, а на краях длинных ресниц повисли слезы. Даже охваченный оцепенением, я заметил тонкую кожу, не тронутую румянами, кудрявые шелковые коротко подстриженные волосы под изящной маленькой шляпкой – волосы теплого бронзового оттенка, слегка вздернутый нос, изысканный рот и миниатюрный заостренный подбородок. Именно такая девушка, которую в других обстоятельствах я предпочел бы встретить; в нынешней же ситуации она подействовала… смущающе.

– Ну, ну, мисс Уолтон! – голос доктора Консардайна звучал успокаивающе. – С вашим братом теперь все в порядке!

– Довольно, Ева, не суетись. Доктор нашел его; я ведь тебе говорил, что так и будет.

Голос второго человека, сидевшего с девушкой. Примерно моего возраста, исключительно хорошо одет, лицо худое и загорелое, рот и глаза, возможно, говорят о разгульном образе жизни.

– Как вы себя чувствуете, Гарри? – спросил он меня и грубовато добавил: – Ну и задали вы нам сегодня жару!

– Что за беда, Уолтер, – упрекнула его девушка, – если он в безопасности?

Я развел руки девушки и посмотрел на всех троих. Внешне абсолютно то, что они и должны представлять: известный специалист, дорогой и многоопытный, беспокоящийся о непокорном пациенте с помутившимся сознанием; привлекательная обеспокоенная сестра, поглощенная радостью от того, что ее свихнувшийся и сбежавший братец найден; верный друг, возможно, поклонник, слегка выведенный из равновесия, не все же неизменно верный и преданный, довольный тем, что беспокойства его милой кончились, и готовый ударить меня, если я снова поведу себя нехорошо. Так убедительны они были, что на мгновение я усомнился в собственной личности. На самом ли деле я Джим Киркхем? Может, я только читал о нем! Рассудок мой дрогнул от возможности, что я действительно Генри Уолтон, свихнувшийся в катастрофе во Франции.

Со значительным усилием я отверг эту идею. Пара, несомненно, ждала на станции моего появления. Но во имя всех дальновидных дьяволов, как они могли знать, что я появлюсь именно на этой станции и именно в это время?

И тут я вдруг вспомнил одну из странных фраз доктора Консардайна: «Разум, планирующий за них, воля, более сильная, чем их воля, способная заставить их выполнить эти планы точно так, как их составил грандиозный мозг».

Вокруг меня сомкнулась паутина, чьи многочисленные нити держала одна хозяйская рука, и эта рука тащила меня, тащила… непреодолимо… куда… и зачем?

Я повернулся к морякам. Они смотрели на нас с интересом. Лейтенант встал, вот он направился к нам.