Обитатели миража - Меррит Абрахам Грэйс - Страница 7

За увешанной коврами дверью послышались какие-то звуки, шорох. Три звонких удара, будто молотом о наковальню. Затем тишина. Двенадцать жрецов прошли через эту дверь с барабанами в руках. Верховный жрец поманил меня, и мы вместе с ним прошли следом.

Я увидел огромную пещеру, вырезанную в сердце скалы руками давно умерших людей. Невероятная древность пещеры была видна так же ясно, будто скалы обладали языком. Она не просто древняя – первобытная. Пещера тускло освещена, так тускло, что я с трудом разглядел уйгурских дворян. Они стояли, подняв знамена своих кланов, обратив ко мне лица, стояли на каменном полу в ста ярдах от меня и на десять футов ниже. За ними и вокруг них терялась во тьме огромная пещера. Я заметил перед ними изгибающееся углубление, подобное впадине между двумя волнами; по обе стороны углубления будто две гигантские каменные волны, увенчанные каменными гребнями, устремлялись навстречу мне. На возвышении, образованном одной из волн, стоял я.

Жрец тронул меня за руку. Я повернул голову и посмотрел туда, куда смотрел он.

В ста футах от меня стояла девушка. Она была обнажена. Совсем юная, она, очевидно, вскоре должна была стать матерью.

Глаза у нее голубые, как у старика жреца, волосы коричнево-красноватые, тронутые золотом, кожа смугло-оливковая. Ясно проявлялись в ее внешности признаки древней расы. И хотя она держалась храбро, в глазах ее был ужас, и тот же ужас выдавали быстрые подъемы и падения ее круглых грудей.

Она стояла в небольшом углублении. На талии у нее было золотое кольцо, от которого к полу крепились три золотые цепи. Я понял их назначение. Она не могла ни бежать, ни выползти из углубления. Но бежать от чего? Не от меня же! Я посмотрел на нее и улыбнулся. Ее глаза всматривались в мои. Ужас в них слегка ослаб. Она доверчиво улыбнулась мне в ответ.

Боже, прости меня! Я улыбнулся ей, и она мне поверила!

Я посмотрел дальше и увидел в ста футах за девушкой желтый блеск, как от огромного топаза. Там из скалы выступал огромный желтый прозрачный камень, точно такой, как тот, что в моем кольце. Он был похож на обломок гигантского оконного стекла. Форма у него грубо треугольная.

И в нем черное щупальце Кракена. Щупальце извивалось внутри камня, оторванное от гигантского туловища, когда был разбит камень. Оно достигало не менее пятидесяти футов в длину. Внутренняя сторона его была обращена ко мне, и я ясно видел отвратительные присоски.

Что ж, отвратительно, конечно, подумал я, но чего тут бояться? Я снова улыбнулся прикованной девушке и снова встретил ее доверчивый взгляд.

Старик внимательно следил за мной. Мы прошли вперед, пока не оказались на полпути между краем и девушкой. У края сидели на корточках двенадцать младших жрецов, держа барабаны.

Старик и я стояли перед девушкой и отбитым щупальцем. Жрец поднял жезл с золотыми колокольчиками и потряс им. Из тьмы пещеры донеслось низкое пение, все время повторялись три мелодии, три темы, повторялись и переплетались.

Первобытные, как пещера; голос самой пещеры.

Девушка не отводила от меня взгляда.

Пение кончилось. Я поднял руки и сделал приветственный жест, которому меня обучили. Я начал ритуал Калкру…

При первых же словах странное чувство знакомости охватило меня… и к нему что-то добавилось. Слова, жесты были автоматическими. Мне не нужно было напрягать память; они сами всплывали во мне. Я больше не видел прикованную девушку. Я видел только щупальце в отбитом камне.

Ритуал продолжался… неужели камень вокруг щупальца растворяется… щупальце раскачивается?

Я отчаянно пытался остановить слова, жесты. Не мог!

Что-то сильнее меня овладело мною, двигало моими мышцами, говорило моим голосом. У меня было чувство нечеловеческой мощи. Ритуал двигался к своей злой вершине – о, теперь я знал, что она злая! – а я, казалось, стою в стороне, не в силах вмешаться.

Ритуал кончился.

Щупальце задрожало… начало извиваться… потянулось к прикованной девушке.

Дьявольский гром барабанов, они бьют все быстрее и быстрее, в громовом крещендо…

Девушка по-прежнему смотрела на меня… но в глазах ее не было доверия… только ужас, такой же, как и на моем лице.

Черное щупальце вытянулось к ней!

У меня было смутное видение огромного туловища, от которого отходили другие извивающиеся туманные щупальца. Холодное дыхание космоса коснулось меня.

Черное щупальце обернулось вокруг девушки…

Она закричала… нечеловеческим криком… поблекла… растворилась… крик угас… стал отголоском… вздохом…

Я услышал звон металла с того места, где стояла девушка. Пустое кольцо и цепи упали на камень.

Девушка исчезла!

Я стоял, парализованный таким ужасом, какого никогда в жизни не испытывал.

Этот ребенок доверился мне… Я улыбнулся ей, и она мне поверила… а я вызвал Кракена, уничтожившего ее!

Жгучие угрызения совести, белый горячий гнев разорвали удерживавшие меня оковы. Я снова увидел желтый камень и в нем – неподвижное щупальце. У моих ног лежал старший жрец, его высохшее тело дрожало, высохшие руки цеплялись за камень. Рядом с их барабанами лежали младшие жрецы, прижавшись к каменному полу, лежали дворяне, распростертые, неподвижные, слепые и глухие в поклонении тому ужасному Существу, которое я вызвал.

Я побежал к увешанной коврами двери. У меня было лишь одно желание – подальше от храма Калкру. Прочь из его логова. Уйти от него как можно быстрее. Назад… в наш лагерь… домой. Я побежал через маленькую комнатку, через переход, добежал до входа в храм. И остановился на мгновение, ослепленный солнечным светом.

Послышался рев сотен глоток – затем молчание. Зрение мое прояснилось. В пыли передо мной лежали уйгурские воины.

Я поискал черного жеребца. Он стоял рядом. Я прыгнул ему на спину, схватил узду. Он, как молния, пронесся через ряды лежавших воинов и поскакал по дороге к оазису. Мы пронеслись через оазис. Я смутно видел бегущие, кричащие толпы. Никто не пытался остановить меня. Никто не встал на пути лошади.

Теперь я был рядом с внутренними воротами форта, через которые мы проехали накануне. Они были открыты. Охрана стояла, глядя на меня. Из храма донеслось властное звучание барабанов. Я оглянулся. У входа в храм смятение, суматошное движение. Уйгурские всадники устремились по дороге.

Ворота начали закрываться. Я бросил жеребца вперед, раскидал стражников и был внутри форта. Подскакал к наружным воротам. Они были закрыты. Барабаны звучали все громче, все грознее.

Рассудок отчасти вернулся ко мне. Я приказал стражникам открыть ворота. Они стояли, с дрожью глядя на меня. Я соскочил с лошади и побежал к ним. Поднял руку. Блеснуло кольцо Калкру. Они упали наземь передо мной – но ворота не открыли.

Я увидел на стене меха, полные водой. Схватил один из них, прихватил другой с зерном. На земле лежал большой камень. Я поднял его, будто булыжник, и швырнул в ворота, туда, где соединялись створки. Ворота распахнулись. Я кинул мех с водой и мешок с зерном на высокое седло и проехал в ворота.

Большой конь, как ласточка, летел по ущелью. И вот мы уже у разбитого моста и выезжаем на древнюю дорогу.

Мы добрались до конца ущелья. Я узнал груду камней. Оглянулся. Ни следа погони. Но по-прежнему слышались отдаленные звуки барабанов.

День уже склонялся к концу. Мы приблизились к хребту. Жестоко подгонять жеребца, но я не мог позволить себе щадить его. К ночи мы достигли полупустынной местности. Жеребец был покрыт потом, он сильно устал. Но ни разу он не замедлил хода, не проявлял недовольства. У нее великое сердце, у этой лошади. Я решил, что надо дать ей возможность отдохнуть.

Я нашел защищенное место у высокого камня. Неожиданно я понял, что на мне по-прежнему церемониальное желтое платье. Я с отвращением сорвал его. Вытер им коня. Напоил его, дал немного зерна. Сам я был страшно голоден, потому что не ел с самого утра. Пожевал немного зерна и запил его тепловатой водой. По-прежнему никаких признаков преследования, и барабаны смолкли. Я с беспокойством подумал, не знают ли уйгуры более короткой дороги. Может быть, именно сейчас они окружают меня. Набросив свою одежду на жеребца, я растянулся на земле. Я не собирался спать. Но тут же уснул.