Лесные женщины - Меррит Абрахам Грэйс - Страница 4

Маккей стоял, смотрел и дивился, как человек, проснувшийся после странного сна. Неожиданно ветерок пошевелил листву росшей рядом с ним березы. Листва зашумела, вздохнула. Ветер стал сильнее, и листья зашептали.

– Убей! – услышал он шепот – и опять: – Убей! Помоги нам! Убей!

И шепот был голосом женщины с алыми губами!

Гнев, быстрый и беспричинный, вспыхнул в Маккее. Он побежал по роще, туда, где, как он знал, стоит старая хижина, в которой живут Поле и его сыновья. Ветер дул все сильнее, и громче и громче шептала листва деревьев.

– Убей! – шептала она. – Убей их! Спаси нас! Убей!

– Я убью! Я спасу вас! – Маккей задыхался, пульс бился у него в ушах, отвечая на этот все более громкий, все более настойчивый приказ. В сознании его оставалось только одно желание – добраться до горла Поле и его сыновей, сломать им шеи; стоять рядом с ними и смотреть, как они увядают; увядают, как та стройная девушка в объятиях одетого в зеленое мужчины.

С криком выбежал он из рощи на залитое солнцем поле. Пробежал еще сто футов и понял, что шепот прекратился, что больше он не слышит гневного шороха листьев. Казалось, он освободился от какого-то заклинания, разорвал паутину колдовства. Маккей остановился, упал на землю, зарылся лицом в траву.

Он лежал, собираясь с мыслями, приводя их в разумный порядок. Что он собирался сделать? Наброситься, как сумасшедший, на этих троих в хижине, убить их? А за что? Из-за того, что его попросила волшебная женщина с алыми губами, чьи поцелуи он еще ощущал? Из-за того, что шепот листвы маленькой рощи показался ему тем же приказом?

И из-за этого он собрался убить трех человек!

Что такое эта женщина, и ее сестры, и одетые в зеленое мужчины? Иллюзии, фантомы, рожденные гипнотическим действием клубящегося тумана, в котором он греб, когда плыл по озеру. Такие происшествия нередки. Маккей знал людей, которые, глядя широко раскрытыми глазами на движущиеся облака, создавали фантастический мир и жили в нем; знал других, которым нужно было лишь взглянуть на гладкую падающую воду, чтобы оказаться в мире сна наяву; были и такие, кто погружал себя в сон, глядя на сверкающий хрустальный шар, а некоторые находили источник иллюзии в блестящем блюдце с черными чернилами.

Не мог ли движущийся туман протянуть такие же гипнотические пальцы в его сознание – и его любовь к деревьям, ощущение просьбы, которое он так давно чувствует, воспоминание о бессмысленно срубленной березе – все это соединилось в его загипнотизированном сознании в те картины, которые он видел?

А потом в потоке солнечного света очарование растаяло, сознание его проснулось.

Маккей потрясенно встал. Оглянулся на рощу. Ветра не было, листва неподвижна, молчит. И снова ему показалось, что он видит группу девушек, окруженных рыцарями и трубадурами. Он вспомнил слова женщины с алыми губами: веселье ушло, его место занял страх. Кем бы она ни была: привидением, дриадой, – она сказала правду.

Он повернулся, в мозгу его начал формироваться план. Что-то в глубине его души упрямо утверждало, что происшествие было реальным. Во всяком случае, говорил он себе, роща слишком прекрасна, чтобы допустить ее уничтожение. Пусть испытанное им – сон, но он спасет рощу из-за той сущности красоты, которая содержится в ее зеленой чаше.

Старая хижина находилась примерно в полумиле. К ней вела по полю извивающаяся тропа. Маккей прошел по тропе, поднялся по шатким ступеням и остановился, прислушиваясь. Он услышал голоса и постучал. Дверь распахнулась, на пороге стоял старый Поле, глядя на него полузакрытыми подозрительными глазами. За ним стоял один из его сыновей. У обоих лица были мрачные и враждебные.

Маккею показалось, что со стороны отдаленной рощи донесся слабый отчаянный шепот. Двое на пороге как будто тоже его услышали, потому что взгляд их переместился на рощу, и он увидел, как лица их исказило выражение ненависти; потом они снова взглянули на него.

– Что вам нужно? – коротко спросил Поле.

– Я ваш сосед, живу в гостинице… – вежливо начал Маккей.

– Я знаю, кто вы такой, – резко прервал его Поле. – Но что вам нужно?

– Воздух этого места хорош для меня. – Маккей подавил растущий гнев.

– Я хочу прожить здесь с год или больше, пока здоровье не поправится. Я хотел бы купить часть вашей земли и построить себе дом.

– Да, мсье? – в мощном голосе старика теперь звучала ядовитая вежливость. – Но позволительно ли спросить, почему бы вам не остаться в гостинице? Там хорошие условия, и вы там понравились.

– Я хочу быть один, – ответил Маккей. – Мне не хочется жить рядом с людьми. Мне нужна своя земля, я хочу спать под собственной крышей.

– Но почему вы пришли ко мне? – спросил Поле. – На той стороне озера много места, можете выбирать. Там хорошо, а эта сторона несчастливая, мсье. Но скажите, какая часть моей земли вам приглянулась?

– Вон та маленькая роща, – ответил Маккей и указал на рощу.

– Ага! Я так и думал! – прошептал Поле и понимающе переглянулся с сыном. Потом мрачно посмотрел на Маккея.

– Роща не продается, мсье, – сказал он наконец.

– Я могу дорого заплатить, – сказал Маккей. – Назовите цену.

– Она не продается, – повторил Поле, – ни за какую цену.

– Послушайте, – рассмеялся Маккей, хотя сердце у него упало от такого бесповоротного отказа. – У вас много акров, что вам до тех нескольких деревьев? Я могу позволить себе исполнение своих прихотей. Я дам вам столько, сколько стоит вся остальная ваша земля.

– Я спросил вас, какое место вам нужно, и вы ответили, что всего несколько деревьев, – медленно сказал Поле, и высокий сын за ним неожиданно резко и злобно рассмеялся. – Но в этом больше, мсье. Гораздо больше. И вы это знаете, иначе зачем бы вам платить? Да, вы знаете. Вы знаете, что мы должны уничтожить эту рощу, и хотите спасти ее. И кто вам сказал об этом, мсье? – рявкнул он.

В его лице, придвинувшемся к Маккею, в оскаленных зубах была такая злоба, что Маккей невольно отступил.

– Несколько деревьев! – насмехался старый Поле. – Тогда кто ему сказал, что мы собираемся делать, а, Пьер?

Сын его снова рассмеялся. И, слушая его смех, Маккей почувствовал, как в его крови снова вспыхивает та же слепая ненависть, что и во время его бега по шепчущему лесу. Он справился с собой, отвернулся. Он ничего не может сделать – сейчас. Поле остановил его.

– Мсье, – сказал он. – Подождите. Войдите. Я хочу кое-что сказать вам. И показать тоже. Кое о чем, возможно. попросить.

Он отступил в сторону, поклонился с грубой вежливостью. Маккей прошел в дверь. Поле и его сын шли за ним. Он оказался в большой, тускло освещенной комнате, с высоким потолком, по которому шли почерневшие от дыма балки. С балок свисали связки лука. травы и копченые окорока. С одной стороны широкий очаг. Возле него сидел второй сын Поле. Когда они вошли, он поднял голову, и Маккей увидел повязку на левой части головы, скрывавшую глаз. Маккей узнал в нем того, кто срубил стройную березу. Он с явным удовлетворением увидел, что удар пихты оказался нелегким.

Старый Поле подошел к сыну.

– Смотрите, мсье, – сказал он и снял повязку.

Маккей со слабой дрожью ужаса увидел почерневшую пустую глазницу, безглазую, окруженную красным.

– Милостивый Боже, Поле! – воскликнул он. – Ему нужна медицинская помощь! Я разбираюсь в ранах. Я сейчас поплыву на тот берег озера и принесу свою медицинскую сумку. Я позабочусь о нем.

Старый Поле покачал головой, хотя его угрюмое лицо на время смягчилось. Он вернул повязку на место.

– Заживет, – сказал он. – Мы тоже в этом разбираемся. Вы видели, как это было. Смотрели со своей лодки, когда проклятое дерево ударило его. Выбило глаз, и он повис на щеке. Я отрезал его. Теперь заживет. Нам не нужна ваша помощь, мсье.

– Не нужно было рубить березу, – сказал Маккей, скорее про себя.

– Почему? – яростно спросил Поле. – Она его ненавидела.

Маккей смотрел на него. Что знает этот старый крестьянин? Его слова укрепили упрямое убеждение, что то, что он видел и слышал в роще, было реальностью – не сном. И следующие слова Поле еще более укрепили эту уверенность.