Время перемен - Мазин Александр Владимирович - Страница 9

Первые дни положенной релаксационной недели Артём провел абсолютно бездеятельно. Читал, бегал по горам, надев «гидру» (апрель все-таки), часами плавал в холодном море. Эскулапы его особо не донимали, а служебные проблемы он, как и положено по уставу, оставил за воротами релакс-комплекса. Пользуясь своими привилегиями «лица, чей ранг приравнен к рангу младшего камергера Императорского Двора», Артём оформил пропуск в Царский парк, где и бродил в полном одиночестве, размышляя о возвышенном и сочиняя хокку. Хокку выходили отвратительные. Восьмушке самурайской крови, наличествовавшей в жилах Гривы, было не по силам победить полное отсутствие поэтического таланта.

На четвертый день Артём, по согласованию с комендантом (считалось, что Грива – на службе), взял вертушку и слетал в Ялту, где аккурат в этот день проходил финал чемпионата стеночников.

Лет десять назад, как раз когда Грива заканчивал математико-информационное отделение Военной Императорской школы и готовился поступить на службу во Второй департамент (так тогда называли Департамент внешней разведки), стеночная борьба вдруг приобрела в России невероятную популярность. Лучших бойцов почитали не меньше, чем сумоистов в Японии. Позже энтузиазм несколько угас. Тем не менее в рейтингах гало соревнования стеночников уверенно вписывались в первую десятку, уступая, конечно, таким видам, как футбол и хоккей, но далеко опережая все прочие единоборства.

Ялта – один из самых дорогих черноморских курортов. Тем не менее на крыше местного отеля «Хайат», чья свеча торчала как раз рядом со стадионом, посадочных мест не было.

Грива поставил машину на желтый прямоугольник служебной стоянки, махнул перед носом служащего радужным пропуском в Ливадийский дворцовый комплекс (служащий почтительно козырнул), соскользнул в прозрачной капле лифта вниз, в журчащий фонтанами холл – и снова окунулся в весеннюю многолюдную Ялту.

На площади перед стадионом бурлила толпа. Билетов, разумеется, не было, но Артём полагал, что привилегии для того и существуют, чтобы ими пользоваться, поэтому через общий терминал связался с администрацией, сунул в щель личную карточку и, естественно, тут же получил допуск в «дворцовую» ложу.

Хотя десятитысячный стадион был забит до отказа, ложа, в которой с комфортом разместился Грива, была практически пуста. Только в углу притулилась довольно симпатичная девушка в сарафане, красный цвет которого демонстрировал ее симпатии к красноярской сборной.

– Привет,– настороженно сказала она.

На вид ей было лет семнадцать-восемнадцать, и сомнительно, чтобы у нее было право на место в «дворцовой» ложе. Но Артём – не инспектор и не какой-нибудь штатский сноб из министерства.

– Привет! – дружелюбно ответил он, положил на барьер полученный от контролера бинокль и активировал экран инфо. Сведения о командах-финалистах, для того, кто понимает, намного интереснее, чем рекламное представление спонсоров чемпионата. Грива понимал.

Рекламное шоу длилось минут десять, потом завыли трубы и на арену двумя компактными группами выбежали стеночники. Сборная Красноярска против московского «Святогора». По девять троек с каждой стороны. И те и другие в стандартных костюмах: порты-пояс-рубаха. Некоторые – босиком. Это не возбранялось. Так же, как и вышивка по вороту. Но в остальном – строго. Вообще-то правила в «стенке» очень жесткие. Особенно с тех пор, как отказались от применения протекторов. Раньше, до того как «стенка» окончательно оформилась, вольностей было больше. Некоторое время даже разрешалось использовать дубинки. По две-три на команду. Большие дискуссии велись на эту тему: дескать, по русским традициям «стеночники» дубинками сплошь и рядом дрались. Но в основе современной «стенки» стояли люди серьезные, понимавшие, чем отличается «фольклорная» музыка от музыки «на основе фольклора». Дубинки отменили. И протекторы, кстати, тоже. Та самая традиция однозначно требовала от участников «держать» удар.

Реклама на тридцатиметровом галоэкране сменилась «картинкой» арены, стадион взвыл и тут же стих.

Артём на экран не смотрел. Если бы он хотел увидеть чемпионат по гало, не полетел бы в Ялту.

Команды построились.

– Извините…– вдруг тоненьким голоском проговорила девушка.– Если вам не нужен бинокль…

Артём не глядя протянул ей бинокуляр. Офицер-полевик со зрением ниже тройки – это гарантированное увольнение для курирующего окулиста.

Стадион снова взвыл. Стеночники с ревом, даже без помощи динамиков перекрывшим ор зрителей, ринулись в бой. Казалось, уровень шума достиг предела, но тут врубились направленные микрофоны, и от боевого клича троек завибрировал барьер ложи.

Когда-то Грива потратил немало времени, чтобы освоить голосовую технику «стенки», но по-настоящему так ею и не овладел, хотя эффективность ее была потрясающей. От воинственного клича даже одного умелого бойца у противника опускаются руки и слабеют колени. А если пронзительный вопль разом испускает сыгранная тройка – супротивник может и сознание потерять. Рассказывали историю о том, как из Токсовского зубрятника вырвался бык и отправился прогуляться по курортной зоне. Санкт-петербургская команда стеночников успела раньше звероловов. Когда те наконец прибыли, зубр в глубокой печали лежал на травке. При этом его никто и пальцем не тронул. И правильно, что не тронул. Зубр – это не домашний бычок. Солидная зверушка. А вот против боевого клича не устоял…

Командная техника стеночного боя с виду кажется достаточно простой: куча на кучу. Но это – только с виду. Овладеть ею весьма нелегко. По сути, каждая тройка – это единый боевой организм. Двое – на прикрытии, один – на атаке. Это не значит, что защитники не могут атаковать, а атакующий – защищаться. Футбольный нападающий тоже может играть в защите, а защитник – в нападении. Но в идеале каждый делает то, что умеет лучше. С учетом групповой тактики. Иными словами, любая пуля может убить, но малокалиберная гарантированно выводит из строя при точном попадании, а крупнокалиберная – при любом. То есть, если «биток» попал, тот, в кого он попал, из игры вычеркивается. На стеночном жаргоне это называлось «сделать мясо». А «сделать мясо» из крепыша, ломающего головой доску в пять сантиметров толщиной,– серьезная задача.