Трон императора - Мазин Александр Владимирович - Страница 67

– Забудь! – приказал маг, и сказанное им ушло из памяти слуги раньше, чем ужас овладел Карашшером.– Где ты оставил вещи Фаргала и сокта? – спокойно спросил хозяин.

– В соседнем коридоре,– так же спокойно ответил слуга.

– Принеси. Они мне понадобятся.

Слуга ушел, а маг, приблизившись к спящему Кэру, провел над ним руками, словно гончар, ощупывающий свежую глину.

Появление Карашшера отвлекло чародея.

Слуга ничего не принес. И видно было, что он здорово испуган.

– Что? – строго спросил жрец Аша.

– Там… Там… Она! – с трудом проговорил Карашшер.

Чародей взмахнул рукой, и перед ним появилось магическое окно. В нем – отрезок коридора и огромная сияющая фигура, склонившаяся над одеждой Фаргала.

– Аш Аршахс! – вскрикнул маг. И без того бледное лицо его стало белей алебастра.

Таймат!

Впервые за сотни лет слуга Мудрого испытал настоящий страх. Таймат! Она должна была прийти! Фаргал равно притягателен для обеих богинь. Но почему – так скоро? Почему так…

И тут маг понял ! И многое из того, что казалось ему труднообъяснимым, внезапно стало совсем простым. О недостойный слуга Мудрого! Он понял, что так же, как и Фаргал, постоянно задевал нити чужой паутины – и не видел их! Настоящее приходит незримо – вот истинная суть Яго! Ему не требуются воплощенные стражи и гигантские идолы, потому что его существование очевидно ! Настолько очевидно, что настоящие видящие , такие, как слуга Аша, его попросту не замечают. Так повелитель прошлого и будущего, полагающий себя самым могущественным последователем Аша, не увидел очевидного. Того, что вторая из сестер, бодрствующая, Таймат, нашла свой приз раньше …

И теперь… Теперь…

– О Змей! Господин мой! – взмолился он, вскидывая руки к гигантской трехглазой голове.

Карашшеру показалось, громадная пасть приоткрылась: Змей ухмыльнулся.

Маг закрыл глаза и испустил стонущий крик.

– Хозяин! – не своим голосом завопил Карашшер.

Светящееся видение, вызванное чародеем, вдруг шагнуло из магического окна прямо в храм Аша.

Маг успел взмахнуть рукой – и Карашшер потерял сознание. Но устоять против Таймат жрец был бессилен.

Он обратился к Ирзаи…

Всадница не откликнулась.

Таймат взирала на мага сверху и, казалось, раздумывала, как с ним поступить.

И тут громадное каменное тело Змея пришло в движение.

Изумрудная голова размером с небольшую лодку начала медленно опускаться вниз. Раздался звук, напоминающий грозовой раскат, и в пещере запахло свежестью. Треугольная голова опускалась все ниже и ниже, пока не повисла между жрецом и Богиней. Каменное тело Змея образовало арку в двадцать локтей высотой. Маг увидел золотистое чешуйчатое горло. И застыл в полном оцепенении. Он обессилел, и камень, вправленный в Диадему Власти, впервые за несколько столетий, утратил свой живой огонь.

Жрец Аша не видел, как средний глаз идола – слюдяная тусклая пленка между каменными веками – стал угольно-черным, а из приоткрытой пасти выскользнул такой же черный, длинный язык и коснулся лица Таймат.

Богиня (ее прекрасная голова была вровень с треугольной мордой идола) протянула руку и дотронулась до каменного бугра с отверстиями ноздрей. Словно приласкала.

Черный язык на миг обвился вокруг светящегося запястья Богини – браслет тьмы на сияющей коже – и снова канул в пасти Змея.

Огромная голова Стража Мудрого начала подниматься, а Таймат, забыв о жреце (словно его больше не существовало), повернулась и, шагнув в магическое окно, исчезла. Растаяло и само окно.

Освободившийся от заклинания Карашшер бросился к своему господину. Тот был без чувств.

Прошло не меньше пяти минут, пока в камне на Диадеме Власти снова затеплился огонь, а жрец Аша сумел вернуть себе дар речи.

– Кэр…– еле слышно прошептал он.– Что?

Даже проиграв в главном, слуга Мудрого оставался собой. И не желал потерять все.

– Кэр…

Карашшер посмотрел на алтарь.

Кэра на нем не было.

Двое мужчин лежали у берега огромного подземного озера. Воздух над ними пронизывал слабый желтоватый свет, отчего полоска пены вдоль края воды казалась желтой.

Сама пещера была столь громадна, что два человеческих тела на дне ее – не больше чем пара муравьев на полу царской опочивальни.

Оба человека, распростершихся на каменном основании пещеры, были в беспамятстве. И совершенно обнажены. Но на пальце одного теперь вновь блестел перстень с путеводным камнем, а на запястье другого – золотой браслет с атакующим соколом.

10

Войска простояли в Ремийской крепости три дня. О судьбе тех, кого поглотило нутро Злого замка, не было никаких известий. Дарзар приказал своим людям непрерывно дежурить у ворот замка, но оттуда никто не выходил. И войти внутрь тоже никто не пытался.

Дарзар, Шотар и Кайр совместными усилиями навели порядок в крепости и прилегающих к ней областях Земли Реми.

Ладар погиб. Погиб и мятежный племянник Шарама Сарнала. По следам Андасана был послан отряд из трех сотен всадников-райносцев, горящих желанием искупить свою вину (часть объединенного войска мятежников, после разгрома рассеявшегося по окрестным лесам, спустя сутки снова собралась у крепости и предала себя на милость Императора). Три сотни райносцев достигли предгорий Яго и вернулись ни с чем. Бывший командир Черных опять ускользнул.

Благородный из благородных Хонт-Хурзак, Владыка Шорисдара, был подвергнут допросу. Бескровно, однако и без почтения к титулу. О чародействе он не знал ничего. Подняться против Императора его уговорил Андасан.

Теперь, после разгрома, Хонт-Хурзак искренне поносил Андасана и клялся приложить все силы для его поимки, а также возместить ущерб, причиненный бунтом. Владыка Шорисдара был готов на все, лишь бы сохранить жизнь. Правда, узнай он об исчезновении Фаргала, быть может, обрел бы прежнюю спесь. Как-никак, по праву крови, он – первый кандидат на трон.

Впрочем, знай военачальники Фаргала наверняка, что царь погиб, вряд ли Хонт-Хурзак надолго бы его пережил. Мстительность Владыки Шорисдара знали все, а три военачальника, в чьи руки он попал, были не настолько глупы, чтобы рисковать.

Дни шли. В окрестные селения стали возвращаться жители, ушедшие в леса, едва запахло войной. Это принесло новые проблемы. Наемники, которые посчитали себя обойденными (им не позволили полностью ободрать захваченную крепость), роптали. Только железная рука Кайра и обещание дополнительного вознаграждения из средств Хонт-Хурзака держали их в повиновении. Однако к исходу третьего дня в крепость явились жалобщики, и Кайру пришлось выпороть пятерых солдат за грабеж и повесить двоих за насилие и убийства.

Пора было возвращаться в столицу. Но как возвращаться без Императора? Приняли решение подождать еще три дня.

К исходу второго к Шотару прискакал вестник.

Фаргал вернулся!

– Я знал, что он выкарабкается! – воскликнул Дарзар, бывший в это время в гостях у Шотара.– Веди нас к нему! – приказал он вестнику, поспешно пристегивая меч.

Воин покачал головой.

– Он направляется сюда,– сказал он не слишком радостно.

Воодушевление Дарзара угасло. Приглядевшись к унылому лицу вестника, он тут же заподозрил неладное.

– Верное решение! – одобрил Шотар, менее пылкий, чем тысяцкий Алых.– Здесь ему будет удобнее, чем в любом другом доме!

Под «домом» капитан имел в виду дворец Владыки Реми, который занял в первый же день после падения крепости.

– Позови сюда Косогубого! – приказал капитан одному из своих охранников. И, повернувшись к вестнику:– Что с царем?

Тот мялся, не зная что ответить. И тут внизу, на первом этаже, раздался шум, и несколько голосов одновременно выкрикнули императорское приветствие.

– Он здесь! – воскликнул Дарзар, побледнев.

– Идем! – сказал ему капитан.– Встретим…

Сбежав вниз по широкой лестнице, военачальники сразу же увидели отряд Алых, пересекающий обширный зал. Оба поспешили навстречу. Воины расступились, давая им дорогу.