Трон императора - Мазин Александр Владимирович - Страница 22

Четверо победителей вразброд двинулись к выходу.

Мимо Кэра.

Юноша, с восторгом следивший за схваткой, больше всего восхищался Медведем. Именно Медведь проявил настоящее мужество. Сын вождя справедливо считал: не будь великан ранен, итог схватки мог быть иным. Удар же Устула, искалечивший гладиатора, юноша счел не достойным воина. А когда сын вождя клана Мечей полагает что-то недостойным, он не станет это скрывать. Он не оскорбился, когда кулак Устула швырнул его наземь,– то было честно. Но действовать сзади в схватке, где существуют правила? Нет!

Кэр еще слишком мало прожил на Гладиаторском Дворе и вообще в Великондаре, чтобы научиться держать язык за зубами.

Он решительно преградил дорогу Устулу.

– Ты не воин! Ты – гиена! – процедил он.

Сокт, вполне довольный собой, был погружен в собственные мысли и даже не расслышал сказанного.

– В чем дело, паренек? – снисходительно бросил он, замедлив шаг.

– Гиена,– медленно, сквозь зубы выговорил Кэр,– нападает сзади! Потому что боится клыков!

Сокт понял не сразу, что имеется в виду. Хотя намек был прозрачен, как фетское стекло. А когда понял, глаза его налились кровью. Сокт сжал кулаки… но, в отличие от юноши, всегда помнил, где и когда можно сводить счеты.

«Много чести для сопляка,– подумал он,– если я, Устул, победитель , расквашу ему физиономию».

И сокт разжал кулаки. Сегодня он – первый. Удар, который Устул полагал доблестным, решил исход схватки!

– Ты, щенок! – рявкнул он.– Заткни пасть и прочь с моей дороги!

Оттолкнув Кэра, он зашагал дальше.

– Вернись, трусливый ублюдок!

Слова сами вырвались из горла юноши. Он буквально трясся от ненависти.

Устул стремительно повернулся:

– Что?! Ублюдок?!

И ринулся на Кэра.

Ордаш, в этот момент оказавшийся рядом, хотел встать между ними, но не успел. Зато Кэр успел выдернуть из ножен Ордаша меч. Так быстро, что гладиатор не успел помешать.

– Ты, должно быть, глух! – выкрикнул он, держа меч в локте от отшатнувшегося сокта.– Трусливый ублюдок! Вот что я сказал!

– Эй, эй! Полегче! – воскликнул Ордаш, отступая на шаг.

Ему показалось, парень сошел с ума.

Устул отпрыгнул назад и выхватил меч.

– Вот сейчас ты сдохнешь! – пообещал он, осклабившись.

– Стоять!!!

Кэр даже не подозревал, что у человека может быть голос такой силы. От рева Хар-Руда у него заложило уши. Он даже присел от неожиданности. Весь гнев вылетел из него в один миг. Такое же ощущение было и у сокта.

– Псы! – Помощник Управителя свирепо оглядел одного и второго.– Потерявший Жизнь убивает только на Арене! Только на Арене, вы, сучья дрисня!

– Он,– пробормотал Устул.– Ему на Арену… Ученик…

– Да? – с холодной яростью спросил Хар-Руд.

Потом, обернувшись к Кэру, выхватил у него меч и швырнул Ордашу:

– Держи, дурак! А ты,– он холодно оглядел Кэра,– получишь свою возможность! Через два дня! Послезавтра! Я объявляю вас третьей парой!

– Ха! – Устул свирепо осклабился.– Ты сдохнешь, сопляк! Как я тебе обещал. Поживи. Два дня.

И зашагал прочь.

– Ну? – буркнул помощник Управителя.– Ты доволен?

– Да,– совершенно спокойно ответил юноша.– Да, наставник. Через два дня я его убью!

Кэр и на миг не усомнился, что сделает это. Второй раз в жизни он держал в руке боевой меч. В первый – когда убил стражника. Сын вождя попросту не понял, что произошло, не прочувствовал. Зато, изготовясь к схватке с Устулом, он исполнился холодной уверенности. Ничего подобного юноша не испытывал, ни охотясь с рогатиной в горах Самери, ни тренируясь с деревянным мечом. Стальной клинок был предназначен для убийства. Брать жизнь – за жизнь своего хозяина. И хотя там, в Самери, Кэр так и не получил собственного меча, всё, чему учили сына вождя, было подготовкой к этому мигу, мигу, когда воину Кэру вручат смертоносный тотем клана.

– Очень хорошо! – сказал Хар-Руд.– Ты его убьешь! А теперь пойдем обратно!

– Куда?

– К Арене.

– Но ведь все ушли! – удивился юноша.

– Далеко не все! Ты увидишь!

Помощник Управителя двинулся по коридору, свернул в одну из дверей, и через минуту они снова оказались у выхода на Арену. Но выход был закрыт, а у соседней с ним арки маячил стражник.

Хар-Руд молча поднял руку с золотым браслетом. Стражник убрал копье.

Еще один переход, и они оказались на открытом воздухе: между решеткой и зрительскими рядами.

Один из шести солдат, что прохаживались здесь, поспешил к ним. Хар-Руд вторично продемонстрировал браслет.

Они находились на выложенной мозаичными плитами полосе шириной в шесть-семь шагов. Арена была пуста. Кэр повернулся к скамьям.

– Чего они ждут? – спросил он, оглядывая возбужденные лица.

– Увидишь!

Кэр увидел.

Два стражника выволокли на Арену голого связанного человека. Один из них мечом перерубил веревки и толкнул пленника в спину. Тот упал на песок.

Стражники бегом покинули Арену.

– Слушайте! – закричал глашатай.– Вот Крол! Крол, прозванный Кровососом! Разбойник, пойманный воинами справедливого царя Фаргала! Крол-Кровосос, убивший шестерых солдат – и множество мирных поселян! Крол, злобный и коварный убийца.

Человек с трудом, неловко, поднялся на ноги. На его изможденном лице застыла гримаса отчаяния.

– Трудно поверить, что такой доходяга убил шестерых вроде этих волков! – Кэр кивнул в сторону расхаживающих туда-сюда стражников.– Может, отравил?

– Ну, этот не убьет и шакала! – отозвался Хар-Руд.– Ты взгляни, какой он худой и сутулый! А загар? Черен до пояса и от колен! Будь уверен: у него на руках во-от такие мозоли от мотыги! Разбойник? Как же! Бедолага-арендатор, проданный за долги!

– Зачем же болтать? – спросил сын вождя.

– Что разбойник? Подумай сам: какой интерес ублюдкам глядеть, как подохнет землепашец, задолжавший казне? Да такие сплошь валяются на улицах Великондара! И дохнут, заметь, совершенно бесплатно, к радости собак и крыс! Иное дело, если разбойник!

– Но ему же придется драться! А смелости в нем не больше, чем у сурка!

– Вот драться от него никто не требует! – жестко сказал эгерини.– Смотри, сынок, смотри! Это поможет тебе получше узнать Великондар и прекрасную Карнагрию!

Тем временем к большим железным воротам с противоположной стороны подтащили клетки, в которых метались желтые тени.

Ворота распахнулись, клетки вытолкнули на Арену, сбив запоры. Большие ворота поспешно затворили.

Из клеток, нервно порыкивая, выбрались два льва.

Вернее, лев и львица. Были они худые и какие-то облезлые: шкура висела, как пустые меха, все ребра – напоказ.

– У них неважный вид! – заметил юноша.

Голый человек увидел зверей и жалобно закричал.

– У тебя тоже будет неважный вид, подержи тебя взаперти и впроголодь,– сказал Хар-Руд.

Львица, обогнав льва, припала к земле и, дергая толстым хвостом, стала подбираться к жертве.

«Разбойник», закрыв лицо руками, тихо скулил.

Но лев, который далеко не первый раз оказывался на Арене, отлично знал, что это не та добыча, которая убегает или сопротивляется.

В два огромных прыжка он оказался рядом с человеком и сшиб его на песок.

– Говорили мне,– сказал Хар-Руд,– что если лев схватит свою жертву, а та не сопротивляется, то схваченный даже не чувствует боли!

– Как знать,– пробормотал Кэр.– Нам с тобой на это надеяться нечего!

Лев поддел человека когтями и ухватил за шею. Слышно было, как хрустнули позвонки. Голова человека почти целиком скрылась в пасти хищника. Лев зарычал, протащил жертву шага четыре, а потом, перехватив, понес, как пес – крысу. Ноги и руки убитого волочились по песку.

– Всяко лучше, чем котел или колесо! – пробурчал Хар-Руд.– Да ты не на Арену смотри! Звери, они звери и есть! Ты на ублюдков полюбуйся!

Лев ударом лапы вспорол живот добычи и до глаз погрузил морду в дымящиеся внутренности.

Львица топталась поодаль и рычала.