Путь императора - Мазин Александр Владимирович - Страница 38

Однако бывшего стражника ожидало разочарование. Наконечник, которым Фаргал заклинил дверь, сидел крепко. Сколько Кучерявый ни пыхтел, добился лишь того, что сломал древко пики.

Фаргал тем временем вскарабкался на самую верхотуру и обнаружил над собой днище подъемника. Между ним и стеной оставалась приличная щель, но в кирасе эгерини протиснуться в нее не мог. Пришлось ему, повиснув на одной руке и опираясь на одну ногу, сдирать кирасу и молиться, чтобы не подвела закаленная сталь клинков. Кое-как ему удалось избавиться от доспехов. Эгерини пожертвовал одним стилетом, чтобы повесить на него свое стальное облачение (не бросать же вниз), выдохнул и втиснулся в щель. На мгновение показалось – застрял, но потом ему удалось зацепиться руками за какой-то выступ, юноша подтянулся, обдирая кожу и разрывая куртку… и высунулся из щели прямо перед носом у стражника. Оба уставились друг на друга, но стражник удивился больше, чем эгерини. Поэтому Фаргал успел первым и воткнул стилет ему в руку – дальше было не дотянуться.

Стражник завопил благим матом. Эгерини, вынырнувший прямо из стены, перемазанный сажей и кровью, выглядел натуральным демоном.

Пока стражник вопил, Фаргал выдрался из щели. Очень вовремя, потому что на него навалились еще двое стражников, а затем и третий. Стилеты, привязанные к подошвам, мешали эгерини твердо стоять на ногах, зато пинки его оказались сокрушительными. Через некоторое время на башне живых стражников стало намного меньше, а мертвых значительно прибавилось.

– Мормад! – позвал эгерини.– Ты тут?

Ответа не последовало.

Фаргал огляделся. Снаружи башня напоминала гриб-дождевик. Эгерини оказался в центре его шляпки, чью середину занимал подъемник. В потолке – дырка, сквозь которую, если погасить светильники, можно увидеть звезды. Полдюжины дверей, три из которых – распахнуты, четыре трупа, недоделанная сандалия и распоротый бурдюк в луже пива. Невелика добыча.

Фаргал отвязал от сандалий клинки, помолился богине и пустился на поиски.

Мормада он нашел. В самой последней комнатушке. Его дружок мирно посапывал, свернувшись калачиком на соломенной циновке. Вот уж действительно крепкий сон! Однако, наклонившись, Фаргал учуял знакомый запах. Скорее всего, это было пиво из погибшего бурдюка.

Фаргал пихнул спящего в бок:

– Доброе утро!

Мормад пробормотал нечленораздельно, перевернулся на спину и, разлепив глаза, уставился на Фаргала.

– Ну ни хрена ж себе! – произнес он задумчиво.– Что за дрянью меня напоили эти…

– Ты уже проснулся,– сказал Фаргал.– Вижу, с тобой неплохо обращаются здесь. Может, останешься?

– Большой Нож! – Мормад расплылся в улыбке.

– У кого ключи от твоих цепей, у стражников?

– Нет, у ихнего сотника.– Парень огорченно посмотрел на стальное кольцо, охватившее щиколотку.

Фаргал примерился, взялся поудобнее и вырвал из стены крюк, к которому крепилась цепь.

– Пока так,– удовлетворенно проговорил он.– А там посмотрим.

Они вышли в центральную комнату.

– Как заставить эту штуку двигаться? – спросил Фаргал.

– Нужно встать.– Мормад проковылял, придерживая цепь, на помост, крытый грязным протершимся ковром.– Кладешь руку на этот шиш,– он опустил ладонь на столбик из светлого металла, торчавший посередине подъемника,– и говоришь… Нет, ты становись сюда, Большой Нож! И говоришь: поехали!

Подъемник ухнул вниз, и Фаргал, вздрогнув от неожиданности, ухватился за поручень.

– Магия,– важно сказал Мормад.– А ты как думал?

Подъемник остановился, не достигнув земли, часть пола сдвинулась.

– Вон там лесенка,– сказал Мормад.

Внизу их встретил слегка опечаленный Кучерявый. Опечаленный потому, что так и не удалось сбежать, а слегка – оттого, что вместо Фаргала с Мормадом вполне могли спуститься и стражники.

Мормад плюхнулся на скамью.

– Ба! – воскликнул он.– Кого я вижу! А где твое брюхо, Кучерявый? – и, пошевелив носом: – Ну и смердит же от тебя!

– Сам ты еще похлеще вонял! – буркнул бывший стражник.

Мормад поднял бровь:

– Да неужели? Хвала тебе, Ашшур! Никак гроза полуночников хлебнул нашего дерьмеца! В воровской ямке отдыхал, а, Кучерявый?

Бывший стражник сердито засопел.

– Как твои ноги? – спросил Фаргал.

Мормад показал. Эгерини увидел, что подошвы сплошь покрыты красными грубыми рубцами, а пальцы на ногах срослись.

– Ходить сможешь?

– Как конь поскачу! Люблю Фетис! Таких там лекарей делают! Если бы еще они магов не плодили – век бы молился ихнему божественному Императору!

– Переодевайся,– сказал эгерини, кивнув на мертвого стражника.– И я, кстати, доспехи возьму: мои наверху остались.

Когда они вышли из башни (заклинивший дверь наконечник Фаргал выдернул одной рукой, так и не заметив, что древко пики сломано), снаружи шел дождь. Скорее всего, придворный маг постарался. Суеты во дворе поубавилось, и пожар, судя по отсутствию дыма, удалось погасить.

Фаргал повел их известной ему дорогой: через хозяйственный двор, пустое поле, парк – к высокой стене.

– А дальше? – спросил Мормад.

Мокрые волосы облепили его лицо, он дрожал, но весело скалился: белые зубы блестели в темноте.

Фаргал отобрал у него пику, упер наконечник в стену и загнул его крючком.

– Вот дерьмовое железо! – удивился молодой нурташец.

Он был не прав. Железо было хорошее.

Фаргал привязал к древку веревку, с силой метнул пику вверх, в темноту, а через мгновение поймал бегущую веревку и рванул ее к себе. Раздался треск, веревка подалась, но затем натянулась туго, и Фаргал, быстро перебирая руками, взбежал по стене вверх. Копьецо намертво запуталось в ветвях платана.

– Мормад! – позвал он. И его друг полез наверх.

Эгерини помогал, вытягивая веревку.

– Кучерявый!

Бывший стражник вскарабкался вверх. И вот они уже за пределами дворца.

Фаргал взобрался на платан и освободил пику. Чем меньше следов, тем лучше.

– А где твое оружие? – спросил он Кучерявого.

– Там,– бывший стражник показал на стену.

– Тухляк,– презрительно бросил Мормад.

Кучерявый виновато потупился, но тут же встрепенулся.

– Ну, я пойду, ладно? – проговорил он. И удрал бы, если б Мормад не поймал его за рукав.

– Нет, постой! А что у тебя в кармашках, Кучерявый?

Бывший солдат дернулся, словно ошпаренный, замахнулся кулаком… очутился в объятиях Фаргала и замер, как схваченная совой мышь.

– Смотри, Большой Нож, какие ягодки, оказывается, растут в нашей яме! – воскликнул Мормад.

Среди украденных драгоценностей было несколько магических, светящихся камней, и в их сиянии горка самоцветов и золотых украшений так и переливалась.

– Это он в покоях управителя спер,– сказал Фаргал равнодушно.– Отдай ему и пускай проваливает.

– Ну нет! – возразил Мормад.– Он и так Кучерявый, а нам, бедным ворам, счастья не было и нет. Стекляшки и рыжье мы оставим. А сам – пускай. Беги, Кучерявый!

Фаргал отпустил бывшего стражника, но тот уйти не торопился.

– Теперь ты от него не отделаешься, Большой Нож! – засмеялся Мормад.

И оказался прав.

Вечером следующего дня Фаргал и его спутники пили забродивший мед в доме Бархака. Эгерини уже вернул лесничему его нефритовое кольцо, лук и прочие знаки должности. Предлагал он и золото, но Бархак отказался.

– Я помогаю другу, а не злоумышленнику,– сказал агр.

Теперь он сидел поодаль. Не желая отказывать Фаргалу в гостеприимстве, Бархак как бы подчеркивал, что не имеет ничего общего с его спутниками.

– Как же ты в яму угодил, Кучерявый? – допытывался Мормад, заедая мед ячменной лепешкой.

Бывший стражник сердито сопел. Мормад в двадцатый раз задавал ему этот вопрос, и ясно было – не отстанет. Кучерявый знал: у воров о таком спрашивать не принято, и если Мормад спрашивает – значит, своим не считает, а это скверно.

Вымывшийся, причесанный и сбривший бороду, бывший стражник внушал еще меньше доверия, чем раньше. Лицо у него было хитрое, глазки – бегающие, в придачу – раздвоенный подбородок, а это, как всем известно, признак двуличности.