Костер для инквизитора - Мазин Александр Владимирович - Страница 4

Ожил, наконец!

– Есть и поновее.

И воткнул то, что недавно принесла Наташа.

– О! – Данилов оживился.– Это кто?

– Александр Видякин. «Легион». Группа «Царьград». Или, наоборот, «Царьград», группа «Легион».

– Никогда не слышал. И не видел.

– Только для своих,– усмехнулся Ласковин.

Перемахнул через мост и повернул вправо, в объезд Марсова поля.

– А хорошо,– вдруг сказал Данилов.– И не похоже, что домашняя запись.

– Почему домашняя? – удивился Андрей.– Нормальная. Могу, кстати, переписать.

– А можно?

– Кто сказал, нельзя?

– Андрей Александрович, я могу полюбопытствовать, где вы работаете?

«Нигде»,– был бы честный ответ. Но не следовало огорчать хорошего человека.

– Фирма «Шлем». Охрана, сопровождение и прочее.

Даже не совсем вранье. Трудовая по сей день лежит в столе у лапушки Фаридушечки, Сипякинской, вернее, теперь уже Абрековой секретарши, ибо слабо верится, что Конь прискачет из своих заграниц.

– И хорошо платят?

– Сдельно,– сказал Ласковин.– Сергей Евгеньевич, давайте немного помолчим, мне надо подумать.

– Простите.

Да, подумать надо. Итак, что мы знаем? Есть некий господин по имени Дмитрий, но охотно отзывающийся на кличку Мастер. Обитает сей господин на славной улице Чапаева. Именно оттуда «выставили» уважаемого Сергея Евгеньевича. Есть определенная вероятность, что там же обретается и блудная дочка Вика. С точки зрения самого Ласковина, ее можно было бы там и оставить.

В Питере тысячи писюшек-малолеток, завязших в сомнительных компаниях. Причем половина рада бы выбраться, да не может. А дочка Вика мало того, что совершеннолетняя, так еще и домой не желает. Но точка зрения Андрея в данном случае значения не имеет. Смушко редко обращается к нему с просьбами, и не уважить – просто свинство. Однако вопрос остается открытым. Даже если Ласковин и передаст чадо в объятья папы, кто поручится, что завтра дочурка не удерет снова? «Ладно,– подумал Ласковин.– Значит, об этом позаботится Дима-оккультист».

Данилова он оставил в машине. Поднялся. Постоял под дверью, прислушиваясь, а заодно приводя себя в надлежащее настроение. Позвонил. Ждать пришлось долго, минуты три. Затем дверь приоткрылась, выглянула женская мордочка. Довольно потасканная. И сразу потянуло конопелькой.

– А вам кого?

Ласковин вальяжно улыбнулся.

– Может, и тебя, киска. Хозяин дома?

– Нету,– ответила «киска», по-прежнему придерживая дверь.– Болеет Мастер.

– Нету? Или болеет? – Ласковин улыбнулся еще шире, в полный оскал.– Разве мастера болеют, лапка?

– Угу,– робко растянула губки.

– На-ка, на лекарства,– протянул свернутую трубочкой двадцатибаксовую бумажку.

«Киска» бумажку взяла. Рефлекс. А дверь отпустила, и Ласковин этим воспользовался.

Ага! Росписью коридор мог бы соперничать с тантрическим храмом. Если бы у расписывавшего присутствовал художественный талант. Зато эрудиция у «художника» безусловно была.

Пока «киска» обдумывала его вторжение, Ласковин повернулся спиной и элегантно скинул ей на руки потрясающий голландский плащ. «Киска» машинально приняла одежку и пристроила на вешалку, легко бы вписавшуюся в интерьер любого секс-шопа. Тем временем в коридоре возникла еще одна персона. Нечто тощее и лохматое, неопределенного пола. Ласковин смерил «нечто» взглядом, прикидывая: не Данилова ли младшая? Предусмотрительный отец даже не потрудился захватить с собой фотографию. Нет, решил, старовата для доцентовой дочки. Но…

Наклонясь к маленькому ушку «киски», прошептал:

– Ежели мой клифт какая сука попортит или, хуже того, скиздит, я эту вешалку тебе в жопку запихну, сладкая. Поняла? – и нежно погладил встрепанные волосенки.

«Киска» уставилась на него, как домовой на призрак Терминатора.

– Ну-ну, я же не злой,– успокоил ее Ласковин.– Я добрый и богатый. Давай, веди к хозяину.

– Но он болеет! – пискнула «киска».– Сима, скажи Мастеру, к нему пришли.

«Нечто» молча повернулось и ухромало по коридору.

Десять секунд тишины, а потом мужской голос очень громко и очень лаконично послал всех на три буквы.

– Вот видите,– прошептала «киска».– Придется…

– Придется! – кивнул Ласковин и пошел на звук.

Пинком открыв дверь – «нечто» в ужасе шарахнулось в сторону,– Андрей узрел просторную полутемную комнату, богатырских размеров кровать и возлежавшее на ней тело. Мрачная обитель. Черные и красные свечи. Африканские маски. Цепи. Набор кнутов. Даже натуральный, старинной работы кистень. Для особо искушенных, видимо.

– Что за еш твою мать? – взревело, приподнимаясь, тело Димы-Мастера.– Какого…

Андрей пересек комнату, взялся за тяжелые плотные шторы и хорошенько дернул. Дождем посыпались кольца и крючки. Вырванная с мясом гардина с грохотом обрушилась вниз. Дневной свет проник в комнату, озарив бледную костлявую физиономию оккультиста.

Ласковин, прищурившись, оглядел Диму-Мастера.

– Ты это кому вякаешь, козел? – осведомился он.

– Тебе! – бесстрашно заявил оккультист.– Знаешь, кто я? У-йу!

Это Ласковин с подобающей черному поясу быстротой оказался рядом, взял оккультиста за шевелюру и выдернул из постельки.

– Ты мудак,– проникновенно сообщил он Диме-Мастеру.– Я ж тебя за поганый язык по частям в унитаз спущу.

Уронил оккультиста на кровать и тут увидел нечто, вызвавшее у него неудержимый хохот.

Дима-Мастер от пояса и ниже был гол. Но не совсем. Мужское достоинство его представляло из себя внушительный куколь из бинтов и белых пластмассовых пластинок.

Андрей ржал до слез. Не мог остановиться. А бледный оккультист постепенно превращался в бордового оккультиста.

– Ты что, экстрасекс, член наращиваешь? – сквозь смех проговорил Ласковин.

– Нет,– мрачно сказал Дима-Мастер, превратившийся из господина инфернальных сфер в обычного обиженного мужика.– Нормальный у меня член. Просто укусили.

– Кто? – спросил Ласковин, опускаясь на великанью кровать и переводя дух.– Бультерьер?

– Послушница,– буркнул оккультист.

– Ни хрена себе! – искренне произнес Андрей.– Познакомь. Круто! Волчица!

– Крокодил! – сердито изрек Дима-Мастер.– Чуть кровью не истек.

– Ну извини, мужик,– изобразив раскаянье, сказал Ласковин.– Я ж не знал, что у тебя такая беда. Стоять-то будет?

– Хрен знает,– грустно сказал оккультист.– Должен.

– Беда,– с сочувствием произнес Ласковин. И, работая на имидж:– Вот у моего кореша похожий случай был…

И сымпровизировал историю про братка на зоне и собаку Жучку.

Конец у истории вышел печальный. Отвалившийся.

– Ты зачем пришел? – угрюмо спросил оккультист.– Сказали же, болею, не работаю.

– Да на хрен мне твоя работа? – удивился Ласковин.– Я за бабой пришел. Отдашь?

– Да забери хоть всех! – с тоской сказал Дима-Мастер.– Затрахали. Травой весь дом провоняли. Ползают… как клопы.

– Ее Викой зовут. Здесь она?

– Да, наверное. Поищи сам.

Андрей поднялся.

– Может тебе мужика прислать, повесить? – кивнул в сторону развороченного карниза.

– Не надо. Послушник сделает. Да уйди ты наконец! – закричал он.– Достал, честное слово!

– Ладно. Поправляйся.

Ласковин вышел в коридор. Представив, каково Диме-Мастеру в его нынешнем положении созерцать весь этот хренисаж на стенках, Андрей улыбнулся.

«Нечто» околачивалось под дверью.

– Девушка Вика. Где? – спросил Ласковин.

«Нечто» молча похиляло по коридору (апартаменты у Димы-Мастера – дай Бог всякому), пихнуло соответствующую дверь. В комнатке, примерно в десятую часть спальни Димы-Мастера, обнаружились две девчушки. Одна, высунув язык, старательно вырезала на толстой черной коже будущего бумажника. Вторая, в наушниках, подергивая головой в такт неслышной музыке, читала некую машинописную рукопись.

«Нечто» молча указало на меломанку.

Ласковин подошел. Сдвинул наушники.

– Данилова?

Девушка кивнула.

– Бери вещички и пошли.