Черный Стрелок - Мазин Александр Владимирович - Страница 34

– Какая эскадра? – удивился Алеша, который слушал вполуха, не сводя глаз с монитора и, одновременно, быстренько загружаясь пищей.

– Болтает он, – брезгливо проговорил Уж. – Когда уходим?

– Бессон сказал: через час.

– Об Алене что-нибудь еще узнали? – спросил Алеша.

– Была, – ответил Монах. – При ней неотлучно гоблины толклись. Хотя, говорят, очень уж сильно не обижали. Но и за ушком ей тоже не чесали. Соска местная слышала, как они промеж собой толковали: лепила по психам им целую программу сочинил. Как девушке нервы портить.

Алеша повернулся на стуле, уставился на Монаха.

– А что за программа? – спросил Уж.

– Неизвестно. Но другая шалава слышала, как девушка ругалась на гоблинов. Крыла их, говорит, по-всякому, а те реготали.

– Я хочу с ней поговорить, – Алеша поднялся.

– Не трать времени, – посоветовал Уж, не отрывая глаз от экрана, где вспыхивали и гасли зеленые строчки. – Бессон у нас специалист по мягким опросам.

– А Салават – по жестким, – добавил Монах. – Слышь, Ужик, а может, не пойдем никуда? Тут хорошо, хавка, девочки… а это у тебя чего, ракетная установка? С-200?

– Монах, ты хоть «Шилку» когда-нибудь видел? – осведомился Уж.

– Видел, – ответил Монах. – Но не стрелял. Я по другой части.

– Тогда и не мешай. Алексей, ты сворачиваешься?

– Угу, – Шелехов барабанил по клавиатуре со скоростью авиационной пушки. – Я им тут один сюрприз готовлю.

– Рвануть все к тишкиной матери? – заинтересовался Монах.

– Лучше, – Алеша улыбнулся. – Только надо сказать Евгению, чтобы дедушку здешнего с собой прихватили.

– Прихватим, – обещал Монах. – А мы, Ужик, здешний сейф рванули.

– И что нашли?

– Бабки, штук тридцать в зелени, «герасима» грамм полста и много всяких бумажек. Леха, у тебя как с экономикой?

– С вашей – никак, – Шелехов закончил тест и, откинувшись в кресле, повертел головой. – А с европейской – нормально. Расширенный курс.

– Европейская нам без надобности.

– Монах, кончай языком чесать. Организуй-ка здесь беспорядок.

– Только технику не ломай, – добавил Алеша.

– А мебель можно?

– Мебель можно.

Через десять минут технический центр стал напоминать бивак вандалов в римском храме.

Напоследок Уж собственноручно перерубил топориком несколько проводов и раздолбал распределительный щит.

Уходили двумя группами. Ленечка, Уж и Сивый – вверх по реке на «погранце», прихватив с собой дедушку-электрика, которого, утешив пачечкой баксов, намеревались высадить по дороге. Монах, правда, предлагал отдать баксы ему, а дедушку грохнуть, но Бессонов идею отверг.

– Ты не в Африке, – сказал он. – Скажи спасибо, что я тебе морду не начистил за девчонку.

– Какую девчонку? – заинтересовался Шелехов.

– Монах девку трахнул, – жизнерадостно сообщил Салават. – Монах – би-ля-дун! У него мозги – в яйцах!

– Да она сама! – возмущенно завопил Монах. – Что ж я, дурной – отказываться?

– Дурной! Точно! – Салават загоготал.

– Заткнитесь оба, – скомандовал Бессонов. – Ленечка, ждем вас в Ширгороде вечером. Позвонишь мне на трубу. Если будут проблемы… В общем, сам сообразишь. По коням!

Оба кораблика отвалили от пирса. «Погранец» – эффектно, в пене и реве, «Веселый» скромно – чух-чух-чух – вниз по речке. Прежний экипаж «погранца» провожал его грустными взглядами. Экипаж «Веселого» маялся в тесной каютке, а Бессонова, когда тот спустился вниз, встретил ненавидящими взглядами.

– Значит, так, мужики, плачу, как договорились. И еще штука сверху – за причиненные неудобства. Без обид?

Колбасников думал недолго. Собственно, он понимал: выбор невелик. Или согласиться – или отправиться к ракообразным.

Услышав «да», Бессонов тут же развязал капитана и помощника, и оба рысью устремились в гальюн. Спустя полчаса Колбасников водворился на мостике «Веселого», и еще через час прогулочный катер благополучно пришел в Ширгородский речпорт.

Не повстречайся Рябой с СОБРом, или будь дежурный, которому собровцы скинули речного «коллегу», полюбознательней, такое беспечное возвращение домой дорого встало бы компании братьев-разбойников. Но Рябой провел ночь в «обезьяннике». Связаться с начальством ему удалось только утром. К этому времени «Веселый» благополучно пришвартовался, а Хлебалову уже стало известно о происшедшем ЧП.

Глава двадцать третья

Из заточения Рябого выдернули со свистом, и тут же сунули под замок, но уже в подвальчике хлебаловского дома. Из Никитска вызвали оперативную бригаду: разбирать учиненное налетчиками безобразие. «Речников» Хлебалов на базу не отпустил. Он был уверен, что цель налета: ослабить хлебаловскую охрану. Иного смысла в том, чтобы захватить стратегически важный пункт – и тут же его оставить, Хлебалов не видел. В показания собственных людей о том, что нападавших было – всего ничего, никитский «князек» верил не больше, чем в возможность сбить боевой вертолет из рогатки. Одно было приятно. Пролезть в компьютер налетчикам не удалось. Безопасность сработала и потерла все секретные базы. Налетчики с горя попортили часть оборудования, но это было поправимо, а что касается архивов и финансов, то у Хлебалова имелись полные копии.

Веня Застенов, допросивший Рябого и немного знавший покойного Карика, допускал, что нападавших было не так уж много. Зато он был уверен (и его мнение полностью разделял Юматов), что время налета было выбрано не наобум. Кто-то из окружения Хлебалова слил информацию. Поэтому главная задача, которую Веня поставил перед своими людьми: найти и обезвредить стукача.

Самой жирной зацепкой было упоминание некоего пароходика, появившегося у острова незадолго до атаки. Если бы на следующее утро этот пароходик исчез, Веня бы точно знал, что исчез он не просто так. Но когда Застенову доложили, что кораблик болтается на своем обычном месте, Веня не без разочарования вычеркнул «Веселый» из «горячего» списка, но решил, что допросить экипаж катера все равно стоит. И дал соответствующую команду «речникам».

Начальник Ширгородской «рыбной инспекции» отбыл на Песчаный восстанавливать базу. Его заместитель, Митя, а вернее, Дмитрий Павлович Хожняк, оставшийся руководить группой силовиков, охранявших Хлебалова, когда-то командовал Никитским ОМОНом и был человеком, безусловно, преданным. Хотя несколько прямолинейным. Получив приказ, он запросто позвонил Колбасникову домой, выяснил, что тот «отдыхает» после рейса в речпортовском кабаке и тут же отрядил пару бойцов, чтобы прихватили капитана «Веселого» под микитки и волокли к Застенову.

Бойцы, не мудрствуя, нацепили броники и отправились на задержание.

Колбасников и впрямь расслаблялся водочкой в указанном месте. Вместе с верным помощником. Когда бойцы ввалились в кабачок, капитан уже был в той приятной кондиции, когда былые невзгоды покрываются розовой дымкой, а остается лишь чувство глубокого удовлетворения от набитого баксами бумажника.

Колбасников пил хорошую водку, закусывал хорошей пищей и если бы посланцы Мити Хожняка сели рядом, по-людски выпили с капитаном и задали интересующие Застенова вопросы, то, скорее всего, получили бы полные и исчерпывающие ответы. Несмотря на смягчающее влияние алкоголя, обида еще не до конца утихла в сердце Колбасникова, и он не стал бы покрывать «отморозков».

Но бойцы не умели задавать правильные вопросы. Они умели поливать из автоматов, прыгать в окна, не обращая внимания на рамы и стекла, и мощно бить по уязвимым местам десантными бутсами.

– Колбасников? – спросили они.

– Колбасников, – не стал спорить разомлевший капитан.

– Встал, сука и шагом марш на выход!

– Ну ни хрена себе! – выразил удивление старпом «Веселого».

– А вы кто такие, мать вашу так и еще три раза через фальшборт, под корму причальным кнехтом – во все интересные места? – сдержанно поинтересовался Колбасников.