Абсолютное зло - Мазин Александр Владимирович - Страница 48

Даша заметила его слишком поздно, поскольку ствол был толстый, мужик расположился с противоположной стороны, а Даша, после всех своих передряг, стала совсем рассеянной.

Даша сделала попытку спрятаться, но опоздала. Мужик ее заметил. И удивился. Сначала. Потом осознал, что юная обнаженная девушка, прикрывающая грудь ладошкой, а живот – сосновой веточкой,– не мираж, а подарок судьбы. И быстренько скинул плавки.

Даша бросилась бежать.

– Стой, стой! – заорал мужик.– Стой, кому говорю! Погоди!

К сожалению, он бегал лучше, чем Даша в ее теперешнем состоянии. Как только это стало ясно, Даша остановилась и повернулась к преследователю. Тот тоже перешел на шаг и надвигался на девушку, сверкая желтозубой улыбкой. Здоровый мужик, в плечах раза в два шире Даши. И прочие органы тоже хоть куда. И в полной боевой готовности. Алкогольный выхлоп ощущался уже шагах в десяти. Даша как-то сразу поняла, что слова – уже лишние.

– Вот и умничка! – похвалил ее мужик.– Давай по-хорошему. Тебя не убудет, и нам хорошо будет!

На груди у мужика была вытатуирована синяя птичка.

– Правда? – Даша неуверенно улыбнулась и раскрыла объятия.– Ну так иди сюда!

Мужик осклабился еще шире, уронил слюну и тоже распахнул объятья…

Подъем Дашиной ноги пришел в соприкосновение с плотным мешочком у основания узловатого отростка примерно пятнадцати сантиметров длиной. Это прикосновение можно было бы счесть лаской, если бы Дашина ножка не двигалась так быстро, а сосновая ветка у нее в руке не хлестнула кандидата в любовники по физиономии. Вопль, вырвавшийся из украшенной птичкой груди, никто не спутал бы со стоном вожделения.

Даша не стала утешать пылкого кавалера, обогнула его и, оставив на память о себе колючую ветку, бросилась бежать.

На этот раз ее преследовали только нехорошие слова. Зато шагов через сто она обнаружила принадлежащие матерщиннику красные плавки. Даша в обычной жизни была довольно брезглива. Но не в нынешних обстоятельствах. Плавки оказались великоваты, но Даша завязала потуже резинку и сразу почувствовала себя чуточку увереннее. Однако не настолько, чтобы выйти на обнаружившийся слева берег озера. Озерцо было небольшое, и на пляже вполне могли обнаружиться приятели кандидата в любовники.

Рассудив так, Даша свернула в противоположную сторону и вскоре наткнулась на грунтовую дорогу.

Первыми навстречу ей попались мальчишки, которые оглядели ее с большим интересом, но в силу молодости осмотром и ограничились. Следующей оказалась древняя бабка, которая громогласно выразила все, что она думает о современной молодежи. Из бабкиной сумки торчала бутылка с газировкой, и только теперь Даша поняла, как ей хочется пить.

Звук мотора догнал девушку, когда она перебиралась через мостик.

«А это вариант,– подумала Даша.– Подбросили бы до города, вот было бы здорово! Правда, машины бывают разные… И водители тоже…»

Автомобиль показался из-за поворота, и Даша сразу поняла, что из «разных» машин случай послал ей наименее удачную: черный джип с тонированными стеклами.

Даша тут же развернулась и независимым шагом двинулась вдоль обочины. Глядишь, с водителем ей повезет больше…

Джип обогнал ее всего на дюжину метров и затормозил с визгом и скрежетом, подняв тучу пыли. Изнутри высунулась стриженая голова, крепко сидящая на толстой шее.

– Оба-на! – удовлетворенно изрекла голова.– Кого мы видим!

Задняя дверца распахнулась.

– Залезай, короче! – сказала голова.– Дальше с нами поедешь.

Глава шестая

Логутенков позвонил Онищенко сам:

– Здорово, Павел! Ты как?

– Жопа, Генадьич! Просто полная жопа. Боюсь, посадят. Следак молодой, вроде твоего Димки, но шьет, как машинка «зингер».

– Я с ним говорил,– с неохотой произнес Логутенков.– Он против тебя ничего не имеет, сверху «заказик» пришел.

– Что, опять кампания за чистоту рядов?

– Хуже, Паша. Установка пришла персонально на тебя. Кому-то ты очень и очень насолил, Паша.

– Блин! Самое гнилое, что у меня в работе – это твой Суржин. Но ведь и он уже не у меня, а в «убойном». Гасили бы Филькина, а меня-то зачем?

Логутенков молчал.

– Эй, Генадьич, ты там живой? – спросил Онищенко после минутной паузы.

– Пока живой,– без всякой иронии буркнул Логутенков.– Вот что, Паша, давай-ка встретимся.

– Приехать к тебе?

– Да. Только не на службу.

– Куда?

– Помнишь, ты ключи мне давал? Туда и приезжай.

– Понял. Еду.

В квартире Суржина ничего не изменилось, разве что пыли стало побольше.

Онищенко молча выставил бутылку.

Логутенков так же молча ее отодвинул.

– Ты с Филькиным общался? – спросил он.

– Еще не успел. Не до того, сам понимаешь. Надо – пусть приходит. Солью все наработки – мне теперь без надобности.

– Не сольешь,– мрачно сказал Логутенков.

– Почему? – насторожился опер.– С ним что-то не то? Я же с ним не работал…

– И не поработаешь. Филькин в реанимации. Ему голову проломили.

– Кто? – вскинулся Онищенко.

– По официальной версии – обычный разбой. Ударили по голове железным прутом, забрали бумажник, удостоверение и оружие. Никаких зацепок. «Глухарь». Ваши ухари даже пытались списать на несчастный случай: мол, был пьян, упал и ударился головой о ступеньку. А пистолет и удостоверение потерял по пути домой.

– А он был пьян?

– Экспертиза говорит: да. Причем кровь брали дважды. И интересная деталь: содержание алкоголя в крови ко второму разу существенно возросло.

– Это бывает?

– Бывает. Если выпить бутылку на сытый желудок, и первый анализ взять минут через пятнадцать.

– Не понял. Что, его нашли через пять минут?

– Может, и раньше. «Скорая» приехала практически мгновенно. Врач говорит: выскочил какой-то мужик, тормознул их, мол, человек, пьяный, голова в крови!

– И они вот так сразу бросились на помощь? – с сомнением проговорил Онищенко.

– Выходит так.

– А сознательный мужик?

– Ушел.

Онищенко достал сигареты.

– Угощайся, Генадьич!

– Я бросил,– мрачно проговорил «важняк».

– И давно?

– Позавчера.

– А-а-а…

Онищенко закурил.

– Может, правы мои коллеги? – предположил он.– Пьяный, упал, ударился головой… А сердобольный мужик скоммуниздил ствол и прочее. И свалил по-тихому.

– Версия о падении имеет существенный недостаток,– заметил Логутенков.– В подъезде обнаружен молоток. Обычный бытовой молоток, но со следами крови потерпевшего.

– Ну, это для нас не проблема! – Онищенко нехорошо усмехнулся.– Сунуть в пакет и выбросить на следующей помойке. А лучше – помыть и домой отнести. Полезная вещь.

– К сожалению, дежурный опер появился одним из последних. К этому времени Филькина уже увезли, зато на месте происшествия обнаружились человек пять любопытных, и один из них лично знал Филькина и знал, где тот работает, поскольку является его родным братом. Второй, энергичный молодой человек, ухитрился позвонить по мобильнику на «Радио-модерн». И свеженькую информацию о нападении на милиционера огласили в эфире. Включая молоток. Ну, опер, твои выводы?

– Глухарь,– не задумываясь, ответил Онищенко.

– Я не об этом.

– Инсценировка. При этом кто-то очень хотел, чтобы, с одной стороны, травма была достаточно серьезной, а с другой – терпила остался жив.

– Значит, работа профи?

– Угу. Заказ высшей пробы.

Онищенко взял бутылку и свернул пробку. На этот раз Логутенков не возражал. Выпили, закусили сомнительной «краковской».

– И что теперь? – спросил Логутенков.

– Ты – следак, тебе и решать,– сказал Онищенко.– Я уже вне игры.

– А что бы ты делал на моем месте?

– Я бы дело закрыл,– мрачно сказал Онищенко.– Пока тоже башку не проломили. На твоем месте.

– А на своем?

Онищенко почесал заросший щетиной подбородок:

– На своем я бы продолжал работать. Чую я, Генадьич, не могли они все хвосты обрубить. Грязно работают, неаккуратно. А бошки ломать я тоже умею, если надо. И ребята из убойного наверняка помогут. Такое спускать – себе дороже.– Он снова плеснул в стаканы.– Ну, за все хорошее…